Главный бой - Юрий Никитин

— Увы, Ваша Божественность. Откуда-то в Киеве появилисьневедомые богатыри. Из неведомых, как говорят, земель. Ну, неведомых, как мызнаем, нет, это странствующие герои, которые ищут племена послабее, чтобызахватить и основать свое королевство. У них свой кодекс чести, у варваров этов крови, так вот эти каким-то образом взяли на себя обязательство служитьКиеву…

Базилевс побагровел. Видно было, как кровь ударила в лицо,красной пеленой застлало глаза.

— Сколько их?

— Увы, Ваша Божественность, даже больше, чем отбыло назаставы. Этот город привлекает бродяг, как когда-то привлекал город беглыхрабов и разбойников на берегу Тибра, в котором рабы освобождались от рабства, аразбойники от наказания. Потом этот город стал великим и благословенным Римом…В Киев приезжают всякие. Многие остаются. К несчастью, взамен тех, кого мысумели… удалить из города, пришли не менее сильные.

Базилевс с шумом перевел дыхание. Лицо все еще оставалосьбагровым, но в глазах появился прежний хищный блеск.

— К счастью… К счастью, на Киев идет такая сила… чтоникакие заезжие герои не в состоянии спасти этот обреченный город!

Спархий низко поклонился. К счастью, у базилевса хорошеенастроение. А то, что степняки гибнут тысячами и тысячами под стенамиКиева, — тоже прекрасно. В империи только бы вздохнули с облегчением, еслибы печенеги и кияне перебили друг друга, а последний из оставшихся вживых — удавился от тоски.

Ночью над Киевом разразилась гроза. Гром грохотал еще свечера, но с полуночи небо словно раскалывалось от страшного грохота. Молнииблистали сперва как далекие безобидные зарницы, потом все ярче, наконец отслепящего непрерывного блеска начали болеть глаза, а огромные ветвистые деревьяиз белого шипящего огня в мгновения ока вырастали между темным низким небом итакой же темной землей.

Шипело, грохотало, в двух местах занялись крыши. Молнии биличасто, Владимир сам видел, как взметнулась вода в луже, оттуда повалил пар, ачерез мгновение там в выемке дымилась черная выжженная земля… которую тут же заполнилливень мутной водой.

Утром с городской стены было видно, как на вершине холмаразожгли огромные костры числом семь. Четверкой волов втащили по склонуогромную жертвенную плиту. Тот приземистый старец, на которого Белоян указалкак на старшего, явился с кучей помощников. Ему подавали мешочки, он бросал вогонь по одному и парами, пламя вспыхивало то синим, то зеленым, а то и вовсефиолетовым.

— Колдует, — определил Белоян.

Владимир покосился с едва сдерживаемым раздражением. Стоилобрать медвежью личину, если такая мысль кажется верховному волхву открытием.

— Да нет, просто чешется, — ответил онсаркастически.

Белоян всмотрелся, покачал огромной головой:

— Не-а, колдует!.. Если бы чесался, то это по-другому.Чешутся не так. Как будто не знаешь, как чешутся. Сам же как пес скребешься,хоть и князь…

На холм вереницей повели связанных людей. Крохотная искоркасверкала в руках полуголого человека, явно лезвие топора. Отрубленные головы,не собирая в корзины, тут же насаживали на шесты. Кровь щедро плескали ведрамина плиту. Отсюда со стены та выглядела все такой же серой, словно все жадновпитывала.

Помощники неведомого мага вырывали сердца жертв, бросали вогонь.

— Что он творит? — спросил Владимиробеспокоенно. — Не люблю колдовство!.. Иной раз, чтобы избавиться отэтого… непонятного, готов перебить всех грамотных.

Белоян невольно провел пальцами по толстой медвежьей шее.Все-таки он и волхв, и просто грамотный.

— Не знаю, — ответил он убито. — Но хотел бы,чтобы этот неизвестный колдовал поближе к нашим стенам!

— Зачем?

— Ну… Если бы Лешак Попович здесь оказался, мог быстрелой достать…

Владимир зло скрипнул зубами. Что у него за волхв, еслибольше рассчитывает на удачный выстрел из лука, чем на свою волшбу?

На том берегу реки, на высоком покатом холме резали толпаминесчастных, Владимир уже не смотрел, как вдруг деревянный пол под ногамизатрещал, башня качнулась. Снизу донесся тяжелый вздох, будто вздохнула самаземля. Прокатился затихающий подземный гул.

На холме чародей вздымал руки, виден был разинутый в крикерот. Помощники как один повалились на землю. А залитый кровью влажный склонхолма внезапно зашевелился, словно под землей проснулись и заходили гигантскиечерви.

Чародей закричал снова, помощники на четвереньках отползли,исчезли. Мокрый склон внезапно взбугрился темными кучками, словно гигантскиекроты стремились наверх. Заблистали кончики шлемов, появились головы, плечи, азатем и странно серые люди… а под ними такие же серые кони!

Странные всадники поднялись, словно их вытолкнула земля.Верховный маг подвигал руками, его помощники торопливо прибежали с лоханямисвежесобранной крови, с размаху выплескивали их на всадников. Из-за тучпробился луч солнца, ударил в склон. Красные лица заблестели, но даже отсюда,со стен Киева, было видно, что лица всадников остались неподвижными, словновырезанные из камня.

Владимир с беспокойством ухватился за перила, выдвинулся,едва не вываливаясь. Белоян сопел за спиной.

— Не нравится мне это, — процедил Владимир. —Это ведь не люди вовсе… Попробовать бы ударить хотя бы малой дружиной!

— Не успеешь.

— Что-то зришь?

— Эти всадники… — проговорил Белоян, глаза его неотрывались от странных людей и коней, — эти Каменные Всадники… не долгобудут каменными…

— Этого я и страшусь! — крикнул Владимир. Онперебежал на другую сторону башни, крикнул во двор страшным голосом: —Дружина! На коней!!!

Люди бросились к коням, а за спиной князя раздался горестныйвскрик Белояна:

— Поздно…

Видно было, как каменные изваяния начинают шевелиться. Конидвигали головами, всадники разом опустили руки, а когда вскинули в воздух, надголовой каждого блистала сабля.

Владимир вскрикнул в страхе:

— Что за чудища?

— Каменные Всадники, — прокричал Белоян. В могучеммедвежьем реве ясно слышались хрипы. Владимир некстати подумал, что Белоянвроде бы не стар, что ж его так доконало? — Они… они… бессмертны!

Владимир зло прорычал:

— Бессмертных не бывает! У каждого бессмертного естьуязвимое место!

— Но не нашими руками…

— Тогда сделай чужими! — проорал Владимир.

Он быстро сбежал, прыгая через три ступеньки, во двор. Емуподвели коня. Он вскочил в седло, не коснувшись стремени.

Наверху, на башне, Белоян ухватился за голову. Егораскачивало, он походил на пляшущего на цепи медведя.