Главный бой - Юрий Никитин

— Ура!!!

Но из города навстречу печенегам мчался на злом коне воглаве малой дружины Волчий Хвост. По правую руку летел на темном коне такой жетемный Дюсен. Он вскинул меч, за его спиной грянул дружный клич киян:

— Слава!!!

Они сшиблись как две брошенные навстречу друг другу каменныелавины. Грохот, лязг железа, крики воинов и ржание коней, мечи и саблиблистали, как выпрыгивающие из реки рыбки. Кияне охватили печенегов широкимполукругом, не выпуская в город. Степняки сражались отчаянно, но закованные вжелезо отборные воины дружины рубили их как прутья лозы, теснили, повергали,шагали по трупам, и только за пару шагов от пролома печенегам удалосьуравновесить силы. На место павших степняков становились новые, а когда падалсраженный киянин, то и без того малая горстка таяла…

Дюсен рубился яро, о защите не думал, нельзя жить такомучеловеку, вообще нельзя жить с такой виной и такой болью в душе… когда илюбимая женщина, и лучший друг… Шлем гудел от частых ударов, с плеч слетелабулатная пластина, обнажив кольчугу, но его огромная сабля сеяла смерть, и неодин печенег пал, захлебываясь кровью, от руки человека, раздираемого верностьюдвум народам.

Волчий Хвост все чаще оглядывался, его шлем сидел косо, с левойстороны зияла глубокая зарубка, из-под шлема вытекала узкая струйка крови.Поймав взгляд самого молодого из дружинников, прохрипел:

— Дуй обратно к князю!.. Если не даст подмоги, печенегиворвутся и разбегутся по всему Киеву.

— Слушаюсь, — ответил дружинник обозленно. —Исполню.

Он повернул коня, поскакал, и почти сразу же с той стороныконский топот вырос до грохота сотни подкованных коней. Со стороны центравыметнулся большой отряд огромных всадников на таких же огромных конях. Все какодин в остроконечных шлемах, закованные в дорогой булат, они неслись как стадотуров, что сметет все на своем пути.

— Слава!!!

Дюсен узнал воинов из старшей княжеской дружины. Здесь небыло знатных богатырей, чьи имена гремели по Руси и за пределами, но и этистрашны своей нечеловеческой силой. Впереди несся с вытянутым вперед огромныммечом молодой витязь в сверкающем золотистом доспехе. Он привстал на стременахи подался вперед, едва не падая через голову в жажде поскорее дотянуться доврага. На кончике шлема трепетал крохотный алый яловец, конская грива и хвостразвевались по ветру.

Часть печенегов обошла воинов Волчьего Хвоста сбоку, истаршие дружинники ударили в них с силой брошенной скалы. Ратьгой рубился, какмолодой лев среди волков. Он и был похож на льва в своей золотистой одежде, апеченеги в серой выглядели обозленными и отощавшими волками.

Из домов выбегали жители, бросали в печенегов камни. Кто-тоумело сунул скачущему коню между ног древко лопаты, конь рухнул, всадникполетел через голову, грохнулся о мощенный деревом тротуар, остался недвижим.Еще двое горожан выскочили из дома и остервенело били павшего поленьями.Выбежала женщина с безумными глазами и с длинным ножом для разделки рыбы.

Дюсен ощутил, что его начало трясти, едва увидел скачущегоРатьгоя. В усталое тело влилась сила, наполнила, вздула мышцы. А сейчас, когдаРатьгой умело и быстро рубил его соплеменников, он уже не смог сдержатьстрашный крик, что сам по себе вырвался из его груди:

— Эй!.. Иди ко мне, Ратьгой!.. Если ты в самом деле таксилен!

От его страшного голоса вздрогнули люди, а кони присели встрахе. Ратьгой сокрушил еще троих, прежде чем понял, к кому крик, попятился, сошеломленным видом огляделся по сторонам. В него метали стрелы и топоры, егорука непроизвольно вскидывала щит, стрелы разлетались в щепы, топорыотскакивали со звоном, а щит даже не вздрагивал в сильной руке.

Дюсен заставил коня попятиться, выбираясь из схватки.Ратьгой наконец узнал, в прорези личины голубые глаза блеснули холоднойяростью. Дюсен даже застонал от наслаждения, когда конь его кинулся на врага,самого лютого из врагов, а страшная сабля взвилась над головой.

Они сходились в трех шагах от смертного боя, где лиласькровь, наземь падали хрипящие, смертельно раненные люди, где враги вцеплялисьдруг другу в глотки и так погибали, пронзенные копьями других воинов.

Сошлись яростно и неукротимо, сразу обрушив лавину ударов.Никаких хитростей, уловок, воинских приемов, оба слишком ослеплены яростью,ненавистью. Грохот от богатырских ударов заглушил крики и ржание схватки упролома, а когда под ударом тяжелой сабли Дюсена лопнул щит, от страшноготреска присели кони, а люди схватились за уши.

Вторым ударом Дюсен отколол верхний край щита. Закованная вжелезо фигура Ратьгоя не шатнулась, длинный меч высекал искры, сшибаясь с егосаблей, щит Дюсена дергался, от него летели щепки, булатные заклепки, полосы.Внезапно Ратьгой отбросил свой измочаленный щит, от которого осталась едватреть, ухватил меч обеими руками.

Они не замечали, что схватка у пролома медленно затихала,пока не остановилась вовсе. Кияне и печенеги, тяжело дыша и не выпуская из рукмечи и топоры, стояли друг напротив друга полукругом, не соприкасаясь краями, ав середине два богатыря вели страшный бой, бой богатырей и героев. Грохот отударов по щитам разносился как раскаты грома, а когда герои сталкивались сами,слышался гул от удара, словно одна гора ударилась о другую.

Едва меч Ратьгоя блеснул в руках богатыря, Дюсен зарычалподобно льву, его изрубленный щит полетел под копыта коню. Сабля и меч сшиблисьв воздухе. Раздался грохот, словно столкнулись две наковальни. В прорезь личиныголубые глаза, уже затуманенные усталостью, ненавидяще пожирали врага. Дюсенсделал поворот, без размаха ударил противника. Ратьгой, вместо того чтобыпопытаться парировать удар, сам обрушил меч на соперника, готовый умереть, нотолько убить этого… который посмел… которому отдает предпочтение…

Дюсена тряхнуло, в голове раздался треск и долгий, протяжныйзвон. Он понял, что шлем устоял, потому что видел, как от его сабли слетелисразу три пластинки с груди Ратьгоя. Любого другого воина он уже рассек бы,сердце вывалилось бы из разрубленной груди, но Ратьгой только всхрапнул,отшатнулся, его руки поднялись вверх сперва чуть замедленно, удар все жепотряс, но затем меч начал обрушиваться на Дюсена со страшной силой, быстро ичасто, словно это была не полоса тяжелого булата, а легкий хлыст.

Дюсен сам рубил страшно и сильно, врага надо уничтожить, ана свои раны обращать внимание не по-мужски. А Ратьгой уже чувствовал, что всетело покрыто ранами. Он быстро слабел, а этот проклятый степняк как будтостановится сильнее, разрастается, превращается в великана. И хотя доспехииссечены его мечом, хотя кровь хлещет из многих ран, но проклятая сабля какбудто растроилась, обрушивается со всех сторон…

Собравшись с силами, он вскинул меч над головой и обрушилсамый страшный удар, вложив в него все силы. Степняк, как он и ожидал,подставил саблю, раздался треск и звон, руки тряхнуло… И внезапно им сталолегче.