Вирус убийства - Барри Мейтланд

Расспросы Рози сводили Джеффри с ума. Я использую это выражение не только в фигуральном смысле. Наконец он сломался и поведал ей, что Петроу умер в результате ужасного инцидента, в который был вовлечен близкий ему человек; стремясь защитить его, он тоже оказался вовлеченным в это дело. Рози сразу же догадалась, что он имел в виду свою сестру, и решила сообщить об этом полиции с тем, чтобы избавить Джеффри от владевшего им чувства вины. Рози намекнула ему, что поговорит об этом с мистером Броком на следующем же сеансе акупунктуры, а Джеффри, запаниковав, поведал обо всем Лауре.

Бимиш-Невилл, рассказывая о перипетиях этого дела, казалось, постепенно терял контроль над своей речью. Язык у него начал заплетаться, он стал испытывать трудности с артикуляцией, картавил, произнося букву «эр», и проглатывал окончания слов.

— Не торопитесь, Стефан, — наставительно, но мягко посоветовал Брок.

— Ко мне пришла Лаура и передала рассказ Джеффри. Я сказал, чтобы она ничего не делала, пока я не переговорю с Рози и не урезоню ее. Чтобы выиграть время, я, мистер Брок, положил в ваш стакан с апельсиновым соком, который вам педали в тот день на ленч, снотворное. Мне были нужны гарантии, что вы не сможете с ней разговаривать. При этом я должен был вести себя как ни в чем не бывало. Когда вы уснули, мне позвонили на мобильник и вызвали в офис, и я вышел из комнаты, делая вид, что это не я приложил все усилия к тому, чтобы вы с Рози не смогли остаться наедине и поговорить.

Когда я вернулся… Короче, все, что я могу об этом сообщить — это то, что жестокость расправы, учиненной над Рози, никак в моем представлении с Лаурой не соотносилась. Эта жестокость вызвана жесточайшим стрессом, накапливавшимся в ней все это время. Должно быть, он вырвался наружу с силой, подобной силе взрыва. С этого момента Лаура испытывала невероятные душевные страдания. Последней каплей явился тот факт, что в убийстве обвинили ее брата. Должно быть, в силу всего этого она к вам и пришла. Но я вам ничем помочь не могу. Она — моя жена.

Его голова поникла, а глаза закрылись. Кожа у него стала пепельно-серой, а дыхание — затрудненным. Кэти и Брок обменялись взглядами. Никто из них не сомневайся в искренности исповеди Бимиш-Невилла. Казалось, то, с чем ему пришлось жить, окончательно его доконало.

— Ваша жена знала, что Рози была беременна? — тихо задала вопрос Кэти.

Глаза Бимиш-Невилла распахнулись и удивленно замигали.

— Беременна? Я не имею об этом ни малейшего представления.

— Если знала, то могла ли предполагать, что, возможно, вы отец ребенка и что история повторяется?

У Бимиш-Невилла отвисла челюсть.

— Боже мой! — простонал он.

— Где ваша жена, Стефан? — спросил Брок.

Его голова безвольно качнулась.

— Не знаю… Я думал, что вы ее видели. Мы с некоторых пор избегаем друг друга. Возможно, она сейчас в коттедже.

— Я схожу и узнаю, — сказала Кэти, повернувшись к Броку. — А вы побудьте с ним.

Брок согласно кивнул.

— Будьте осторожны, Кэти. Может, мне вызвать подмогу?

— Нет. Мы еще не на этой стадии.

Кэти начала поиски Лауры с того, что спустилась в полуподвал и проверила ее офис, после чего подергала за ручки дверей терапевтических кабинетов в центральном коридоре, но все они были заперты. Тогда она прошла в конец коридора в западном крыле, открыла наружную дверь и вышла в ночь. Оказавшись на воздухе, она сделала пару шагов вперед и осмотрелась. В большом доме еще кое-где горели окна, но среди деревьев, там, где находились коттеджи, не было видно даже малейших проблесков света. Кэти подумала о том, сколь разительно отличается дневной воздух от ночного. Последний был исполнен прохлады, тишины и таинственности. В отдалении, где в зарослях сгущалась тьма, заухала сова. Кэти повернулась на звук и осознала, что стоит лицом к храму Аполлона. Неожиданно она заметила в той стороне тусклый отблеск света.

Еще не приняв никакого решения, она зашагала в этом направлении, как если бы ее ноги получили приказание откуда-то свыше. Зрелище выступившего из зарослей серого, будто призрачного остова храма заставило ее сердце учащенно забиться. По пути она пару раз останавливалась и бросала взгляд на фасад храма, пытаясь определить, в самом ли деле в здании горит свет или это лишь отражение огней большого дома в его стеклянных дверях. Но когда она поднялась по ступеням и подошла к дверям, то поняла, что не ошиблась. Дальний конец храма и в самом деле был освещен тусклым светом, пробивавшимся из-под решетки в полу над органным отделением.

Одна из дверных створок была приоткрыта, однако не настолько широко, чтобы в эту щель можно было протиснуться. Помня, как скрипела эта дверь при попытке ее открыть, Кэти стиснула дверную ручку в ладони и потянула дверь на себя, одновременно пытаясь чуть ее приподнять, чтобы избежать скрипа. Это ей почти удалось, однако, когда она, проникнув в здание, отпустила дверь, старые заржавевшие петли взвизгнули. Она замерла и, задержав дыхание, некоторое время стояла без движения у входа, прислушиваясь и всматриваясь в сумрак зала, но ничего не услышала и не увидела. Возможно, храм все-таки был пуст. Что же до открытой двери и горевшего в подвале света, то это можно было списать на небрежность обслуживающего персонала, лишившегося своего руководителя в лице управляющего Джеффри Парсонса.

Через некоторое время Кэти двинулась вперед, замедляя шаг по мере того, как она приближалась к бронзовой перекладине в стене, отгораживавшей нижний покой от остального зала. Поначалу она не заметила ничего необычного, но потом ее взгляд выхватил из полутьмы скромный букетик весенних цветов, лежавший на безымянной белой мраморной плите, вмурованной в пол у противоположной стены нижнего покоя. Кэти сквозь бронзовую решетку в форме свастики заглянула в органное отделение, но так как она находилась от решетки на некотором удалении, ей не удалось заметить бледное лицо человека, смотревшего на нее из затененного помещения внизу.

Кэти подошла к винтовой лестнице в стене и осторожно спустилась к ее основанию. Нижний покой тоже показался ей совершенно пустым. Только когда она сделала шаг в направлении мраморной плиты, на которой лежали цветы, из тьмы органной ниши выступила человеческая фигура, заставив ее сердце екнуть. В следующее мгновение Кэти узнала Лауру. Лицо у нее было бледное и изможденное.

В руках она держала предметы, отливавшие металлическим блеском. Кэти первым делом подумала о ноже, но, приглядевшись, поняла, что в одной руке у Лауры — шприц, а в другой — никелированная коробочка стерилизатора. Шприц Лауры имел весьма внушительный вид, так как в отличие от пластмассовых одноразовых шприцев был изготовлен из стекла и стали. Глядя на эту женщину и на то, как она держит свое оружие, можно было предположить, что она готова пустить его в ход.

— Что вам угодно? — произнесла она таким тихим голосом, что его звук едва преодолел разделявшие женщин десять ярдов пространства.