Мотив Х - Стефан Анхем

— Фотографию. Ту, что отличалась от всех остальных. Сначала я не понял, что это. Она была не похожа на другие, пока до меня не дошло, что это крупный план лобка… Лобка Эмили, который, к тому же, был выбрит и на нем была татуировка.

Ассар Сканос открыл рюкзак, достал две бутылки с водой и поставил их рядом с девочкой. Это была она. Он был уверен, что это она. Про которую голоса сказали, что она не заслуживает ничего хорошего. И он мог делать с ней все, что хотел.

Но он был добрым человеком, это точно, и он хотел быть добр к ней тоже. По крайней мере во время самого акта. Конечно, она тоже получила бы удовольствие. Потом… Потом будет потом.

Кровь. Он не любил кровь. Она потекла из раны у нее над ухом и засохла. Но не так много, чтобы кто-то заметил это. Все просто отворачивались или не отрывались от своих телефонов, думая, что он обычный отец, который несет уставшую дочь.

На самом деле он не хотел ее ударить. Он ненавидел драться. Но она царапалась и кричала, действительно кричала, так громко, что у него заболели уши. Он не хотел ударить так сильно. Он никогда этого не хотел, но почти всегда именно так и получалось.

Наручные часы, подаренные ему Игорем, так сильно ударили ее в висок, что она все еще была без сознания. Во всем виноваты часы. Не он. Он любил детей и предпочитал играть с ними, когда они были в сознании.

Он достал пластмассовую миску и вылил в нее всю воду из одной бутылки. Потом открыл самое дальнее отделение рюкзака и нащупал насадку емкости с жидким мылом.

Лаванда — лучший аромат на свете. Ничто другое не пахло так хорошо, и он сразу почувствовал себя намного спокойнее от ароматной пены в миске, и тщательно и методично вымыл руки, палец за пальцем, ноготь за ногтем. Он хотел быть чистым, таким чистым, насколько это было возможно. В конце концов, она же была девственницей, и ничего чище этого не было.

Он всегда так считал. Но никому не говорил об этом. Это был его маленький секрет. С того самого раза в душевой, с тех пор он вел себя хорошо и боролся. Многие сказали, что он молодец, а он делал вид, что согласен со всеми в том, насколько неправильной и запретной была его похоть. Как будто сексуальное желание может быть неправильным. Как будто оно было намного хуже, чем желание есть мясо или отправиться на другой конец земного шара в отпуск.

Но все это уже не имело значения. Теперь голоса наконец сказали ему перестать притворяться. Они сказали то, что он знал давным-давно. Хотя на этот раз они звучали по-другому, говорили медленнее, чем обычно, и почти никогда не ссорились друг с другом. Но они были на его стороне, да, были. В отличие от всех болтливых психологов.

Они сказали, что девочка только его. Его, его, его. Она появилась в этом мире только для того, чтобы угодить ему, и как только все будет сделано, она будет уже использованной, такой, как самый красивый цветок, который был сорван на лугу и увял в вазе.

Он поспешил уйти как можно дальше от игровой площадки. Подальше от всех этих глупых людей, которые хотели забрать то, что принадлежало ему. Но деревья в парке, а может быть, это были гравийные дорожки, снова сбили его с толку, и вскоре все закружилось у него перед глазами и поменялось местами.

Только когда он осмелился остановиться и поднять глаза, он увидел Чернан, которая возвышалась над всем остальным. И тут Ассар наконец понял, где находится. О, как он любил эту старую башню, которая заставляла все вокруг перестать вращаться.

Он ослабил ремень, расстегнул ширинку, спустил брюки и трусы.

До сих пор желание не перешло в возбуждение. Он даже не видел его под волосами. Он пощупал его одной рукой, потянул немного, чтобы он проснулся, и отодвинул кожу. Едкий запах немытого тела смешался с запахом лаванды и заставил его чувствовать себя грязным и недостойным. Но, конечно, сейчас станет лучше, как только намылит его и хорошенько вымоет.

Он понятия не имел, куда отправится, но знал, что, как и несколько дней назад, все как-то устроится. Он внезапно оказался на лестнице вниз в город и так устал нести девочку, что чуть не споткнулся на ступеньках. Но все же смог спуститься до самого первого открытого участка.

После этого он продолжил спуск к другому участку, но был вынужден снова подняться, когда несколько человек в костюмах и строительных шлемах показались у него на пути и дружно уставились на него. Идиоты. Если бы не девочка, они бы точно познакомились с его маленьким ножом.

По пути наверх он несколько раз чуть не уронил ее, настолько он устал. Ему пришлось остановиться и перевести дух перед последней лестницей. Именно тогда он увидел, что одна из тех дверей, которые всегда были заперты, приоткрыта.

Может быть, ее открыли те люди в строительных касках, он не знал. По крайней мере, никто не видел, как он вошел туда с девочкой на руках и спрятался за грудой мебели и картонных коробок. Вскоре после этого он услышал, как кто-то вошел, взял что-то и снова исчез.

Сам он прошел в здание и, преодолев круглую лестницу, оказался в какой-то грязной комнате с высоким полотком, стенами из красного кирпича и окном, из которого был виден весь город. Он чувствовал себя королем.

Ассар схватил миску с водой, зажал ее между ног и смыл мыло. Это было так приятно и волнующе, как он и ожидал, и как только он обсушил своего дружка на воздухе, тот стал не просто идеально чистым, но и достаточно твердым, чтобы выполнить то, чего он так долго ждал.

Теперь оставалось только подготовить девочку.

То, что Эрик Якобсен на самом деле был тем знаменитым Колумбом, казалось дурной шуткой. Это просто невозможно. Он вовсе не производил впечатления секс-гиганта, который заставлял женщин умирать от наслаждения и соглашаться на татуировку. Но не было никаких сомнений в том, что татуировка, которую увидел у своей жены его сосед Аксель Шернстрем, была такой же, как у Молли Вессман, но цифры были другие: 103.

Он поставил машину возле дома в Лароде и обратил внимание, что ни «Лексуса», ни красного «Ламборджини» не было. Но по словам Муландера, мобильный Якобсена находился у него дома и, кроме того, за последние полчаса он дважды звонил жене Акселя Шернстрема, Эмили.

Во время своего последнего визита он не успел воспользоваться дверным молотком. Теперь же его звук прозвучал на удивление громко и заставил Фабиана слегка отступить назад и инстинктивно нащупать в кармане куртки наручники.

Но вместо Якобсена дверь открыл светловолосый мальчик лет десяти, а из дома послышалась «Take Me Out» группы Franz Ferdinand.

— Привет, меня зовут Фабиан Риск. А как тебя зовут?

— Рутгер.

— Твой отец, он случайно не дома?

— Нет.

— Рутик, твоя очередь! — крикнул кто-то, когда музыка наконец смолкла.

— Да? Тогда где же он? Я имею в виду твоего отца.