Четвертое крыло - Ребекка Яррос

Ксейден мановением руки захлопнул огромные двери своей силой, оставляя Джека несолоно хлебавши снаружи.

—Ты чем вообще думаешь, когда его подначиваешь?— Даин надвинулся на меня, но лицо его было скорее не грозным, а недоумевающим.

—О, теперь ты хочешь поговорить?— я вскинула подбородок, но тут между нами встал Ксейден.

Ярость в его взгляде была осязаема, но я не отшатнулась.

—Оставьте нас!— Он смотрел мне в глаза, но мы оба знали, что говорит он не со мной.

Мой пульс ускорился.

Рианнон отступила.

—Не хочешь ответить, какого хрена сняла вот это?— мягким, но убийственным голосом проговорил он и показал на скамью, где лежала моя броня.

—Мне же надо ее когда-то стирать.

—И ты решила, что самое подходящее время — во время тренировки?— Его грудь тяжело поднималась, словно он с трудом держал себя в руках.

Я изо всех сил старалась не замечать ни грудь, ни жар, что он излучал, как гребаная домна.

—Я постирала ее до тренировки, зная, что она высохнет, пока твой сторожевой пес присматривает за мной. Спать без нее я не собираюсь, потому что мы с тобой оба прекрасно знаем, что тут творится за закрытыми дверями.

—За твоими больше ничего не творится.— У него ходили желваки.— Я за этим проследил.

—И я должна тебе доверять?

—Да.— И пульсировала вена на шее.

—А доверять тебе же так просто.— Мой голос сочился издевкой.

—Ты же знаешь, я не могу тебя убить. Твою мать, Сорренгейл, да весь квадрант знает, что я не могу тебя убить.— Он навис надо мной, загораживая весь зал.

—Это не значит, что ты не можешь меня ранить.

Он моргнул и отступил, в мгновение ока вернув самообладание, пока мое сердце так и заходилось.

—Перестань тренироваться с посохом. У тебя его слишком легко выбить из рук. Вернись к кинжалам.

К моему удивлению, он не стал его у меня выхватывать, просто чтобы доказать, что прав.

—Я отлично справлялась, пока мне в голову не ввалился Тэйрн с его гневом и не отвлек,— возразила я; моя внутренняя оборона встопорщилась, как шерсть у собаки.

—Тогда научись от него закрываться,— сказал он, будто это так просто.

—Что, всеми своими бескрайними силами?— я подняла бровь.— Или ты не заметил, что я все еще не транслирую?— Хотелось его придушить, растормошить, вбить хоть какое-то соображение в его привлекательную головушку.

Он наклонился так, что мы встали чуть ли не нос к носу.

—Я знаю о тебе до безумия много.

Благодаря Лиаму.

Каждый дюйм моего тела вибрировал от гнева, от досады, от… электрического напряжения, выросшего между нами, пока мы сверлили друг друга взглядами.

—Командир крыла Риорсон,— начал Даин.— Она просто еще не привыкла к связи. Еще научится ее блокировать.

Слова Даина ранили, как удар. Я резко выдохнула и отступила отКсейдена. Боги мои, да мы же устроили целое гребаное представление. И почему из-за Ксейдена я забываю обо всем мире?

—Странное ты время выбираешь, чтобы ее защищать, Аэтос.— Ксейден едва ли глаза не закатил, глядя наДаина.— И удивительно удобное, чтобы не защищать.

Даин напряг челюсть, его руки сжались в кулаки.

Ксейден говорил обЭмбер. Я это знала. Даин знал. Все в этом застывшем зале знали. Весь наш отряд слышал, как Даин тогда потребовал, чтобы я назвала командира крыла лжецом.

Ксейден обратил свой непроницаемый взгляд на меня.

—Сделай нам обоим одолжение и просто надень сраные доспехи,— закончил он.

Не успела я возразить, как он развернулся и ушел с мата, где к нему присоединился Гаррик.

Его спина.

У меня невольно вырвался тихий возглас, иКсейден застыл на миг, после чего забрал рубашку из протянутой руки Гаррика и натянул, спрятав темно-синий драконий след, вьющийся от талии к обоим плечам,— хитроумно сплетаясь с бугрящимися серебристыми линиями, которые я не разглядела раньше, из-за расстояния.

Серебристыми линиями, в которых я мгновенно узнала шрамы.

«Ты стояла на своем и не потеряла голову»,— сказал Тэйрн, и в моей груди расплылось чувство неизмеримой гордости.

«Она готова»,— добавила Андарна, и голос ее прозвучал игриво, словно в нем плясали молнии опьяняющей радости.

«Она готова»,— согласился он.

* * *

Пару часов спустя я пыталась расчесать спутанные волосы, продираясь расческой через колтуны. Я была все еще полностью одета, вплоть до сапог и доспеха. В голове никак не укладывалось, что я выставила себя такой дурой перед целым отрядом только потому, что Ксейден решил потренироваться без рубашки.

Мне правда пора переспать с кем-то.

Я замерла, не закончив движения, когда по моей спине пронеслась волна энергии, тут же развеявшись.

Так, это… странно.

Может, это… Нет. Не похоже. Совсем не так, как когда Андарна остановила через меня время. Тогда меня залил целый потоп, вырвавшись через пальцы рук и ног, а потом… ушел.

По мне снова пробежала волна, теперь уже сильнее, и я выронила расческу, вцепившись в край комода, чтобы не упасть, так подгибались ноги. На этот раз энергия не развеялась — она осталась, гудела под кожей, звенела в ушах, заслоняя все остальные органы чувств.

Во мне что-то ширилось, что-то слишком крупное для моего тела, слишком огромное, чтобы сдержать. Боль ошпарила все нервы до единого, когда меня раскололо,— звук отдался в черепе так, будто у меня трещали кости. Меня словно разорвали по швам самой ткани моего бытия.

Колени ударились о пол, я вскинула руки к вискам, пытаясь запихнуть обратно в череп самоё себя, ужать свою суть.

Энергия хлестала — поток чистейшей бесконечной силы,— размывая все, чем я была, и создавая что-то совершенно новое, заполняя каждую пору, каждый орган, каждую кость. Голова трещала — казалось, будто Тэйрн взлетел слишком высоко и у меня заложило уши. Оставалось только лежать на полу и молиться, что давление внутри и снаружи выравняется.

Я уставилась на расческу, на деревянный пол под щекой, и дышала.

Вдох и выдох.

Вдох… и выдох… уступая натиску.

Наконец боль пошла на убыль, но энергия — сила — нет. Она просто… осталась, рыскала по венам, насыщала каждую клеточку моего тела. Теперь это одновременно было все, что я есть, и все, чем я могу быть.

Я медленно села, перевернула руки, чтобы разглядеть ладони, которые покалывало. Казалось бы, они и выглядеть должны иначе, измениться, но нет. Это все еще мои пальцы, мои тонкие запястья — и в то же время — намного больше. Теперь им хватало сил, чтобы взять в узду поток внутри меня, вылепить из него все, что душе угодно.