Прошлое. Настоящее. Будущее - Константин Анатольевич Крылов

Правильно. Если процесс невозможно остановить, его надо возглавить.

Как это было сделано? Путём трансформации самого образа «жертвы». А конкретнее – люди догадались, что настоящих жертв можно заслонить искусственными. Которые будут даже лучше настоящих, так как будут находиться ближе, вызывать больше сочувствия, а также громче кричать о своих страданиях. Их вопли заглушат стоны настоящих жертв.

Естественно, такие дела делаются не сразу. А соответствующие мероприятия преследуют не одну, а сразу много целей. Поэтому процесс пошёл не напрямую, а довольно причудливыми путями.

Для начала в общество была вброшена тема «страдающих меньшинств». Начали с сексуальных и расовых. В том числе и потому, что эти темы людей волнуют обязательно, по биологическим причинам. Всё, что связано с размножением, автоматически привлекает внимание, даже если эту тему мусолили стопятьсот раз. Не верите – пройдитесь по улице и посмотрите на рекламу. Что бы не рекламировалось, на восьмидесяти процентах рекламных щитов будут легко одетые девушки. Почему? А вот поэтому. И точно по тем же причинам всё, связанное с сексом и чужаками, будет вас волновать, даже если вы этого не хотите. (Надеюсь, связь между первым и вторым объяснять не нужно?) Так что проблемы негров и гомосексуалистов вылезли на первый план – и очень сильно отодвинули в стороны проблемы, скажем, реального классового неравенства.

Я хочу подчеркнуть: дело не только в том, чтобы добиться переключения внимания с действительных жертв на мнимые. Для плясок вокруг педерастов и чернокожих было ещё сто причин, иначе в политике не бывает. Но была ещё и эта причина – о чём я и толкую.

Однако дальше тема заглушения голосов настоящих жертв стала достаточно важной, чтобы ей уделили отдельное внимание. Это и было сделано – путём придумывания новых и новых видов ущемлений и угнетений. На фоне каковых настоящие страдания выглядят бледно.

Первым (но не единственным) источником этого стал так называемый «феминизм третьей волны». Когда женщины добились и формального, и реального равноправия, феминистки стали изобретать всякие неочевидные причины для обид и ненависти к мужчинам. Например, они стали бесконечно расширять сферу понятия «сексуальное домогательство». Феминистки стали понимать под ним вообще любое проявление сексуального интереса мужчины к женщине, вплоть до «слишком откровенного» взгляда. Более того – они стали привлекать общественное внимание к вопросу «изнасилования взглядом», об этом стали говорить и писать, а потом начались и судебные иски.

Разумеется, это стало вызывать возмущение мужчин. Возмущение стали подавлять на уровне закрикивания, заулюлюкиванья, а там уже и увольнения с работы, и судебные иски, и закошмаривание в прессе.

Я далёк от того, чтобы обвинять во всём этом только феминисток. То есть это, конечно, малоприятные особы, но право терроризировать общество (а сейчас феминизм является формой антиобщественного террора, причём одним из главных его видов) они заработали не сами. Им его дали. Дали люди, для которых совершенно неважно, какие чувства это вызывает – положительные или отрицательные. Главное, чтобы чувства были. Потому что гнев и отвращение – отличный материал для изготовления «врагов народа». И формирования – воспользуемся старым перестроечным термином – «агрессивно-послушного большинства», то есть стаи идиотов и мерзавцев, готовых накинуться на каждого, кто возмущён феминистским террором. Как, вы считаете, что на женщин можно смотреть? Мужской скот смеет поднимать глаза на Хозяек, да ещё и разглядывать их тела?! У-у-у-у-у!

Что при этом происходит. Само слово «жертва» и всё с ним связанное меняет значение. Теперь жертва – это не человек, которого ограбили, избили, истязали. Нет, теперь жертва – это женщина, на которую не так посмотрели. И которая теперь на этом основании требует сочувствия, понимания, помощи и поддержки, а также наказания своих обидчиков, настоящих и возможных, а также принятия превентивных полицейских мер.

На это можно реагировать двумя способами. Или признать, что да, это жертва. И дальше относиться именно как к жертве – прощать, помогать, извиняться и каяться. Ну или возненавидеть её за наглость и сучность. А заодно – и в этом-то и состоит ловушка – и всех жертв вообще. «Все они такие». Причём второй вариант устраивает Хозяев Дискурса не меньше первого. Потому что их цель – чтобы никакая их жертва не вызывала ни малейшего сочувствия.

Это как с нищими. Мы привыкли, что любая баба с плакатиком, просящая деньги «на билет до дома» – это лгунья, таким паскудным способом зарабатывающая себе на пропитание, и неплохо зарабатывающая. Мы таким не подаём.

В результате настоящая бедолага, у которой украли деньги, попросить их не может. Ей не подадут – а то ещё и полицию позовут. Причём позовут в первую голову те самые фальшивые нищенки. Которые с полицией в особых отношениях, ага-ага.

Истребление самого чувства сострадания – и уж тем более солидарности – идёт полным ходом. Изобретаются всё новые и новые жертвы. Эту практику можно назвать виктим-билдингом – созданием всё новых и новых жертв на пустом или почти пустом месте. Причём созданием во всех смыслах, включая увеличение их числа.

Вернёмся к нашему примеру. Я вполне допускаю, что идиоты, фотографирующие нижнее бельё, существуют – п о-тому что люди бывают очень странными. Но я уверен, что людей, прочитавших про апскертинг, существенно больше, чем этих самых идиотских апскертеров. (Каюсь, я сам поучаствовал в этом, написав эту статью.) И каковы будут последствия? Достаточно очевидно, что это странное занятие станет более популярным. Просто потому, что девушки его успешно распиарили. Теперь людям, которым раньше такая идея и в голову не приходила, решат, что в этом есть, наверное, что-то прикольное. Ибо «люди так устроены», увы.

Но ведь в этом и состоит одна из целей – не только отвлечь внимание на мелкую или мнимую проблему, но и раздуть её, сделать более существенной. Чтобы в метро и прочих общественных местах действительно зашныряли извращенцы с телефонами, фоткающими под юбками. И чтобы все обсуждали страдания несчастных жертв этих злодеяний. Или говорили, что жертвам так и надо, нечего носить юбки (это тоже устроит тех, кто всё это затеял). И все будут обсуждать, обсуждать, обсуждать женские промежности – ведь это такое интересное место.

И никто не посочувствует жертвам настоящим. Немолодой и несексуальной тётке, которую выгнали с работы, потому что гастарбайтерша из Киргизии моложе и дешевле. Её мужу – старому, измученному человеку, которому опустили зарплату и подняли квартплату. Их дочери, изнасилованной какими-нибудь южанами – и которой в полиции посоветовали молчать и не отсвечивать, если не хочет неприятностей себе и родителям. И прочим самым обычным, рядовым жертвам существующих