Седьмой свиток - Уилбур Смит

Неверной походкой Нахут подошел к стене и уцепился за один из шерстяных гобеленов. Его вырвало желчью. Снова оглядевшись, археолог увидел, что остался один, если не считать раненого монаха, ползущего по плитам. Позвоночник бедняги был перебит, но он двигался по полу, оставляя алый след и напоминая улитку.

Нахут закричал, попятился от несчастного, потом развернулся и побежал вон из церкви, по дворику над ущельем Нила, следом за группой солдат, тащивших груз вверх по каменной лестнице. Он был в таком ужасе, что не услышал звука приближающегося вертолета, пока тот не завис прямо над ним, поблескивая вращающимися лопастями.

Готхольд фон Шиллер стоял у двери своего разборного домика. Утте Кемпер остановилась позади хозяина. Пилот радировал, что «джет-рейнджер» в воздухе, поэтому все подготовились к получению бесценного груза. Опускаясь, вертолет поднял тучу бледной пыли с посадочной площадки. Длинный предмет, завернутый в гобелены, не вместился в кабину, поэтому его примотали к лыжам воздушного судна. Как только вертолет коснулся земли, Джейк Хелм отправил дюжину людей развязать нейлоновые стропы и опустить тяжелую ношу на землю. Одетые в комбинезоны рабочие отнесли стелу к домику и протиснулись с ней в дверь. Хелм стоял рядом, отдавая короткие приказы.

В зале совещаний расчистили место, отодвинув длинный стол к стене. В центре осторожно поместили стелу, а через пару минут и саркофаг Тануса, Великого Льва Египта.

Хелм резким голосом отпустил рабочих и запер за ними дверь. В комнате осталось только четверо. Нахут и Хелм опустились возле стелы, готовые развернуть шерстяной гобелен. Фон Шиллер и Утте встали рядом с ними.

— Начнем? — негромко спросил Хелм, глядя на лицо немца, словно верный пес на хозяина.

— Осторожно, — придушенным голосом предупредил его фон Шиллер. — Ничего не повредите.

На лбу миллиардера выступила испарина, а лицо побледнело. Утте придвинулась к нему, но он даже не взглянул в ее сторону. Шиллер не сводил глаз с сокровища, лежащего у его ног.

Хелм раскрыл складной нож и перерезал шнуры с кисточками, удерживавшие покрывало. Дыхание фон Шиллера участилось, в горле послышались хрипы, как у человека на последней стадии эмфиземы.

— Да, — прошептал он. — Именно так.

Утте Кемпер наблюдала за лицом миллиардера. Он всегда становился таким, получая очередное пополнение коллекции. Всякий раз казалось, что с ним случится сердечный приступ, хотя сердце у фон Шиллера было как у быка.

Хелм подошел к верхней части колонны и осторожно прорезал дырку в ткани. Сунув туда лезвие, он медленно провел им до самого низа, будто открывая молнию. Нож не уступал остротой бритве, и ткань сползла, открывая резной камень.

На лбу фон Шиллера выступили крупные капли пота; они потекли по подбородку, по рубахе. Он слегка застонал при виде иероглифов. Утте наблюдала за хозяином, возбуждаясь все сильнее. Она знала, чего ждать от босса, когда его охватывают такие чувства.

— Смотрите, герр фон Шиллер. — Нахут опустился на колени возле обелиска и провел пальцем по очертанию ястреба со сломанным крылом. — Это подпись Таиты.

— Она подлинная? — спросил фон Шиллер голосом чрезвычайно больного человека.

— Подлинная. Готов поклясться своей жизнью.

— До этого может дойти, — предупредил немец. Его глаза сияли жестким сапфирным блеском.

— Колонна была сделана четыре тысячи лет назад, — упорно повторил Нахут. — И это настоящая подпись. — Египтянин свободно перевел надпись на стеле, его лицо светилось почти религиозным восторгом. — «Анубис, шакалоголовый бог царства мертвых, держит в лапах кровь и внутренности, кости и легкие, и сердце, которые суть мои различные части. Он двигает их как камни на доске для бао, мои члены служат ему шашками, голова — это великий бык длинной доски…»

— Довольно, — приказал фон Шиллер. — Переводом займемся позже. Идите. Оставьте меня одного. Не возвращайтесь, пока я не пошлю за вами.

Нахут пораженно посмотрел на миллиардера и неуверенно поднялся на ноги. Он не ждал, что его вот так прогонят в момент триумфа. Хелм поманил археолога за собой, и они быстро направились к двери домика.

— Хелм, — окликнул верного слугу немец. — Пусть меня никто не тревожит.

— Разумеется, герр фон Шиллер. — Джейк вопросительно взглянул на Утте Кемпер.

— Нет, — проговорил босс. — Она останется.

Мужчины вышли из комнаты, и Хелм тщательно закрыл за собой дверь. Утте подошла к ней и заперла на ключ. Потом обернулась к фон Шиллеру, заложив руки за спину и прижимаясь спиной к стене.

Ее груди, упругие и пышные, торчали вперед. Сквозь тонкую ткань хлопковой блузки виднелись соски, твердые как мрамор.

— Костюм? — спросила она. — Вы хотите костюм? — Ее собственный голос стал напряженным. Игра ей нравилась почти так же, как и фон Шиллеру.

— Да, костюм, — прошептал он.

Утте пересекла комнату и исчезла за дверью в его личные покои. Как только она исчезла, фон Шиллер принялся раздеваться. Оставшись нагишом, он встал в центре комнаты, отбросив одежду в угол, и повернулся к двери, сквозь которую должна была вернуться Кемпер.

Неожиданно молодая женщина появилась в дверях, и он выдохнул, увидев ее преображение. На ней был парик из египетских косичек, а поверх него урей — золотой обруч с коброй, раздувающей капюшон. Корона была подлинная, древняя как мир — фон Шиллер заплатил за нее пять миллионов немецких марок.

— Я воплощение египетской царицы Лострис, — промурлыкала Утте. — Моя душа бессмертна. Моя плоть нетленна. — На ней были золотые сандалии из могилы царицы, браслеты, кольца и серьги оттуда же. Это были подлинные сокровища фараонов.

— Да, — выдохнул Шиллер, с лицом, бледным как смерть.

— Ничто не может уничтожить меня. Я буду жить вечно. — Юбка на Кемпер была из полупрозрачного желтого шелка, подпоясанная золотым ремнем с драгоценными камнями.

— Вечно, — повторил он.

Женщина осталась обнаженной выше пояса. Ее груди были большими и белыми как молоко. Она приподняла их руками.

— Они были молодыми и гладкими четыре тысячи лет, — промурлыкала Утте. — Я предлагаю их тебе.

Она сбросила золотые сандалии и ступила на пол стройными ногами. Кемпер раздвинула разрез на желтой юбке и держала его так, обнажив нижнюю часть тела. Все движения были точно рассчитаны — эта женщина была умелой актрисой.

— Это обещание вечной жизни. — Она положила правую руку на волосы лобка. — Я предлагаю ее тебе.

Готхольд фон Шиллер тихо застонал и моргнул, чтобы очистить глаза от пота, не отрывая взгляда от женщины.

Она медленно покачивала бедрами, как готовящаяся к атаке кобра. Потом широко раздвинула ноги и пальцами развела губы влагалища.

— Это ворота в вечность. Я открываю их тебе.

Фон Шиллер застонал. Сколько бы раз ни повторялся этот ритуал, он всегда срабатывал. Немец двинулся к ней словно в трансе. Его худое тело напоминало высохшую мумию. Волосы на груди немца отливали серебром, а кожа впалого живота сморщилась и висела складками. Однако волосы вокруг члена были темными и густыми, как на голове. Пенис Шиллера был огромным, не соответствующим маленькому телу, с которого свисал. Когда Утте пошла навстречу немцу, его член налился силой и поднялся. Высохшая кожа сама отодвинулась, обнажая массивную багровую головку.