Чужой. Сердитый. Горячий - Линетт Тиган

Мужская логика… Да-а-а, определённо сложная штука.

Вадим поднимает свои глаза, рассматривая моё лицо, пытаясь что-то разглядеть. Что же не так? Он какой-то настороженный, что ли…

— Всё в порядке? — интересуется он, вставая и поддавая мне руку. — Пожалуйста, Яра, не стоит меня бояться. Я не причиню тебе вред. Обещаю, — вновь нашёптывает Вадим, и, возможно, я начинаю понимать в чём же дело.

Его обеспокоило то, что было накануне? Да, я не ожидала его выходки, когда вместо того, чтобы зайти на борт, он меня пропихнул внутрь и совершил два выстрела в моего мужа. Тогда я видела его решимость и машинально попыталась препятствовать, или, скорее всего вполне осознанно.

Я хотела избежать убийства и насили. Мы бы нашли другой способ как с ним покончить, но Вадим решил всё по-своему. Он не хотел никого убивать, иначе сделал бы это раньше… Наверное, для него стало ударом, когда на наших глазах умер полковник. Это была чистая месть.

Я не сожалею, но определённо не могу смириться с такой жуткой мыслью, что Максима Гордеева больше нет. В груди что-то сжимается в немом неверии происходящего. Вадим смотрит на меня с прищуром недоверия, словно я целеустремлённо пыталась сбить ему прицел в Гордеева. И, он прав, если так считает.

— Я тебя не боюсь, Вадим, — уверенно перехватываю его за ладонь. — Ты ведёшь себя странно. Что-то не так? — не в бровь, а в глаз, как говорится.

Мне не нужны секреты, итак голова полна дурных и неприятных мыслей.

— Я думал… Неважно, — небрежно отмахивается Вадим от объяснения. — Советую принимать горячий душ быстро, здесь прохладно, — он открывает дверь, заводит меня в большую мраморную ванную, включая яркий свет. — Всё работает. Можешь брать, что нужно или что найдешь. Вот полотенце, — он достаёт большое махровое полотенце из тумбы возле зеркала, складывая его на бортик. — Я разложил твои вещи в тумбе возле кровати, но они не такие теплые, как мои… Ну… Я тогда пойду, — не нравится мне, как он себя ведёт. Совершенно.

Осторожничает? Да, причём настолько, будто боится лишний раз мне что-то сказать. Но я ведь несахарная, дожила же как-то до сегодняшнего дня! К тому же таким обходительным можно было бы быть и сначала, а не нагибать в меня лицом в стол в первую нашу встречу.

— Иди, — киваю я, напрягаясь такому поведению парня.

Он проходит мимо меня, останавливается, чуть помедлив, но не поворачивается. Какую-то секунду мешкает, но выходит, тихо закрывая за собой дверь. Несколько недоумённо смотрю на закрытые двери, бездумно пожимая плечами.

Купаюсь быстрее, чем пар нагревает прохладную ванную. Сушу волосы, разглядывая своё бледное отражение в зеркале. Натягиваю мужской шерстяной свитер поверх футболки, широкие спортивные штаны на флисе и тёплый меховой жилет.

Выхожу из ванны и спотыкаюсь на пороге об два домашних валенка, едва устояв на ногах. Обуваюсь в тёпленькую обувь, которая выглядит новенькой и довольно привычной, нежели мужская одежда. Дверь из комнаты открыта, и я замечаю, как по дому теперь горит свет. Именно он привёл меня на кухню через длинный коридор с третьего на первый этаж, где Вадим жарит яичницу.

— Не замёрзла? — спрашивает парень, когда я поближе подошла к нему, разглядывая то, что он готовит.

— Нет, — качаю головой, потянувшись к доске, на котором лежал сыр, пару помидоров и колбаса. — Я помогу, — говорю я, решительно став нарезать продукты и выкладывать на тарелочку.

Вадим молчит и даже как-то отодвинулся от меня подальше, и хоть я не смотрела в его сторону, насторожилась такой смене отношения ко мне. Я только в аэропорту ощутила, что между нами наконец-то рухнула ледяная стена, но кое-кто, без моего ведома, отстроил её заново. Вот уж этот… Архитектор неуёмный!

Недавно только думала о том, что благодарна ему за то, что не видит во мне какую-то мученицу или шлюху Гордеева, но вот сейчас уже перебор.

Когда парень снял с плиты готовый омлет, я поддаю ему тарелки. Вадим с особой осторожностью берёт их, не поднимая на меня своего взгляда.

— Что не так? — не выдерживаю, начав допытываться.

— Ничего, — утверждает Вадим, и делает такое удивлённое лицо, будто совсем не понимает о чём речь.

Выкладывая яйца на две порции, он целеустремлённо игнорирует мой пристальный взгляд.

— Вадим, — твёрдо обращаюсь я к нему, — почему ты себя так ведёшь? — я обхожу парня с другой стороны, так как он повернулся ко мне спиной. — Ну? — когда он пытается взять тарелки и переставить их на обеденный стол, я двумя руками впиваюсь в них, не давая ему уйти.

— Давай просто позавтракаем, ладно? Поверь мне, всё хорошо, — отводит глаза в сторону, заставляя меня поморщиться.

Врать-то мне прямо в лицо зачем?

— Вадим, нам, как никогда ранее, нужно держаться вместе, а ты сейчас закрываешься от меня и избегаешь даже прямого взгляда. Что пошло не так? Неужели мне показалось, что мы наладили наше общение и до конца разобрались кто-есть-кто. Или мне действительно показалось, Вадим? — напряжённо уточняю я.

Парень тяжело выдыхает.

— Ты боишься меня? — выпаливает он. Второй раз за утро слышу, поэтому непонимающе поднимаю брови. — Ты боишься моих эмоции, действий, поступков? — он испытывающие смотрит на меня, внимательно следит за моим неподдельным удивлением, которое становится все явнее.

— И с чего ты взял…

— Все твои кошмары были с моим именем, а в самолёте ты так шарахнулась от меня, словно увидела нечто ужасное, — перебивает меня парень.

— Я толком ничего не помню из снов, — покачала я головой, не понимая, как ему вообще такое пришло в голову, — а в самолёте ты вправду был не в себе и смотрел на меня по-волчьи, убил Гордеева и держал в руках пистолте. Но ты быстро исправился, когда обнял меня… Так значит, ты думал всё это время, что я тебя боюсь? — уточнила я ещё раз.

— Да. Я не совладел с собой, не смог сдержать эмоции…Ты была напугана, и мне жаль, что так вышло. Я больше к тебе никогда не прикоснусь без разрешения… — обещает Вадим, заставляя меня напрячься таким заявлениям.

— Я знаю, что тебя терзают очень сильные эмоции, Вадим, поэтому предлагаю считать тот инцидент… Забытым. А кошмары… Ничего не помню, и кто знает, может быть я звала тебя, чтобы ты меня спас? — пожимаю я плечами, сглаживая углы.

Неожиданно для меня щёки Волкова порозовели, вызывая во мне трепещущие ощущения в животе. Зарделся, как мальчишка…

— Омлет стынет, — тихо говорит парень и я разжимаю пальцы на тарелках, позволяя их поставить на стол. — Кстати… После завтрака тебе нужно позвонить… Андрею, — говорит Вадим, раскладывая столовые приборы и