Маленький друг - Донна Тартт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да-с, мэм, мы и правда приехали в графство Джонс, — игриво воскликнула Эдди. Ее профиль, высвеченный солнцем, отчетливо выделялся на фоне окна — резковатый, почти девический. Только покрытые веснушками руки да линия шеи отчасти выдавали ее возраст. В белоснежной блузке и юбке в клетку она была похожа на полную энергии корреспондентку в погоне за «большим» репортажем.
Внезапно лес расступился, и слева показалось большое поле. При виде обшарпанных скамеек, провисшей волейбольной сетки и истоптанной травы вокруг нее сердце Харриет упало. Несколько старших девочек играли в тетербол, изо всех сил лупя битами по мячу, их звонкие хлопки и утробное уханье громко отдавались в утренней тишине. На информационной доске большими буквами от руки было написано:
СПОРТСМЕНЫ ЛАГЕРЯ СЕЛБИ!
НАС НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ!
Горло Харриет сжалось. Она внезапно поняла, какую ужасную ошибку совершила.
— Эдди, — тихо и жалобно сказала она. — Я не хочу здесь оставаться. Давай поедем домой.
— Домой? — Эдди даже не удивилась, скорее развеселилась. — Что за ерунда! Ты чудно проведешь тут время.
— Ну пожалуйста. Я ненавижу этот лагерь.
— В самом деле? Зачем же ты сюда так рвалась?
Харриет замолчала, ее глаза раскрывались все шире при виде забытых ужасов, которые ожидали ее в ближайший месяц: клочья пожухлой коричневой травы, пыльные сосны, желтовато-рыжая дорога, — как она могла забыть, что ей тут было отвратительно-плохо, что она ненавидела каждую минуту своего пребывания в лагере?
— Ну, Эдди, пожалуйста, — быстро сказала она, — я передумала, давай вернемся!
Эдди, не выпуская руля, повернулась и уставилась на внучку своими светло-зелеными глазами (Честер когда-то назвал ее взгляд «точным выстрелом», поскольку в его время такой же взгляд был у солдат, прицеливающихся из винтовки). Глаза Харриет («точный мини-выстрел», по словам Честера) были абсолютной копией бабушкиных — такие же светлые и холодные, и Эдди было неприятно смотреть в миниатюрное отражение собственного взгляда. Она не заметила ни печали, ни отчаяния в лице внучки, усмотрев в ее просьбе только дерзость невоспитанного ребенка.
— Не говори глупостей, — сказала она жестко и вовремя взглянула на дорогу, иначе обе оказались бы в канаве. — Тебе здесь будет хорошо. Через неделю ты будешь кататься по земле и умолять меня оставить тебя в лагере еще на одну смену.
Харриет с изумлением посмотрела на нее.
— Эдди, — проговорила она, — тебе бы тоже здесь не понравилось. Ты бы не согласилась остаться с этими людьми и на один день даже за миллион долларов!
— Ой, Эдди! — взвизгнула ее бабушка писклявым фальцетом, передразнивая Харриет. — Пожалуйста, отвези меня назад! Отвези меня назад в лагерь! Вот что ты скажешь, когда придет время уезжать.
Харриет, не веря своим ушам, уставилась на Эдди.
— Никогда, — смогла она наконец выговорить, — никогда я не скажу так.
— Скажешь-скажешь, — пропела Эдди противным, искусственно бодрым голосом, который Харриет ненавидела. — Еще как скажешь.
Внезапно прямо над их ухом раздался резкий звук кларнета — что-то среднее между ослиным ревом и боевым кличем японских самураев: это их приветствовал доктор Вэнс. Доктор Вэнс (к слову сказать, не настоящий доктор медицины, раньше он служил кларнетистом в Христианском оркестре) был невысокого роста, с кустистыми бровями и большими, как у мула, зубами. Он активно участвовал в молодежном баптистском движении, а тетушка Аделаида как-то отметила его поразительное сходство с Сумасшедшим Шляпником со знаменитой иллюстрации Тенниела к «Алисе в Стране чудес».
— Дамы, приветствую, — хрипло закричал он, чуть не по пояс влезая в открытое окно Эдди, — восхвалим Господа вместе!
— Добрый день, доктор Вэнс, — церемонно сказала Эдди, которая, по правде говоря, терпеть не могла все эти евангелические учения. — Вот, привезла вашу маленькую подопечную. Наверное, надо ее поселить, а потом мне пора трогаться в обратную дорогу.
Доктор Вэнс влез еще дальше в окно и осклабился в сторону Харриет. Его лицо было какого-то темно-бурого цвета. Харриет исподлобья посмотрела на него, отметив про себя грубые волосы, торчащие из носа, и коричневые пятна на зубах.
Доктор Вэнс картинно отшатнулся, будто опаленный выражением лица Харриет. Он поднял руку, понюхал у себя под мышкой и подмигнул Эдди.
— Фу-ты ну-ты, — сказал он, — впрочем, возможно, я забыл сегодня воспользоваться дезодорантом.
Харриет упрямо глядела себе на колени. «Даже если я буду здесь жить, — твердо решила она, — я не обязана притворяться, что мне здесь нравится». Доктор Вэнс требовал, чтобы все его подопечные были такими же шумными, общительными, вечно возбужденными, как и он сам, ну а к тем, кто не хотел или не мог вписаться в атмосферу лагеря естественным путем, применялись специальные меры. «Что это с тобой, а? Ты что, не любишь смеяться над собой?» Если ребенок был тих по натуре, доктор Вэнс не оставлял его в покое ни на минуту: внезапно обливал холодной водой, заставлял плясать перед всеми в костюме цыпленка или гоняться по грязи за намазанной жиром свиньей.
— Харриет, — сказала Эдди после неловкой паузы. Впрочем, особой строгости в ее голосе не было, доктор Вэнс и ее выводил из себя, и Харриет это прекрасно знала.
Доктор Вэнс выдул еще одну раздирающую уши ноту из кларнета, а когда Харриет не отреагировала, снова просунул голову в окно машины и показал ей язык.
«Я в стане врагов», — повторила себе Харриет. Ей придется занять круговую оборону и ни на минуту не забывать, из-за чего она здесь оказалась. Каким бы мерзким местом ни был лагерь Селби, в эту минуту надежнее убежища ей не найти.
Доктор Вэнс присвистнул, Харриет подняла на него глаза (он бы все равно не отстал, пока бы не привлек чем-нибудь ее внимание), и он выпятил нижнюю губу в жалком подражании мине грустного клоуна.
— Кто жалеет себя, тот всегда одинок, — сказал он. — Знаешь почему? А? Потому что места другому в его сердце нет.
Харриет вспыхнула и взглянула через его плечо — там вереница девочек в купальных костюмах понуро брела куда-то босиком по рыжей пыли.
«Да, наше племя горцев разгромлено, вожди наши пали, — сказала она себе. — Я покинула вересковые поля родины и бежала к неверным».
— Что, проблемы дома? — услышала она вопрос Вэнса.
— Конечно нет, — высокомерно ответила Эдди. — Скорее у самой Харриет проблемы с общением.
— Ну, это не страшно, — обрадованно проговорил доктор Вэнс. — С этим мы легко справляемся в лагере. Несколько пробежек в мешках из-под картошки, пара-тройка «ночей смеха» — и все пройдет.
«Ночи смеха»! Обрывки воспоминаний закрутились в голове Харриет: украденные трусы, вода в кровати («Ой, девочки, смотрите, Харриет описалась!»), презрительные смешки в столовой: «Нет, сюда нельзя садиться, здесь занято!»