Американская леди - Петра Дурст-Беннинг

Рихард слегка нахмурился.

– Мне все же казалось, что эта поговорка звучит несколько иначе, но и так мне очень нравится!

Второй день путешествия прошел так же великолепно, как и первый. С каждым километром, который они оставляли за собой, ландшафт все больше напоминал картинки из детских книг, которые Йоханна в свое время отправляла в Америку: покрытые снегом альпийские вершины, ярко-голубое небо, украшенное облачками, словно сделанными из сладкой ваты, светло-коричневые коровы с большими и добрыми глазами. То слева, то справа от дороги на крутых склонах виднелись большие водопады. Ванда ликовала от ощущения, что по дороге к Бреннеру небо становится все ближе и ближе. Не проходило и пяти минут, чтобы девушка не вскрикивала от восхищения, чем веселила попутчиков.

Рихард был впечатлен ландшафтами по-своему. Он все время переводил взгляд от пейзажа за окном на блокнот для рисования. Он не мог подумать, что сама поездка станет серьезным воодушевляющим приключением, как он сам признался Ванде позже.

– Если так пойдет, то путешествия должны стать неотъемлемой частью нашей жизни, – ответила она на это.

Другие пассажиры принимали их за молодоженов и смотрели доброжелательно и завистливо. Они были так молоды и так влюблены друг в друга…

Гостиница в Больцано оказалась элегантнее, чем в Мюнхене. В ней был большой ресторанный зал, где были заняты почти все столики. Но в этот раз сам Рихард настоял на том, чтобы посмотреть город. После этого молодые люди вернулись в номер и освежились, а потом, взявшись за руки, пустились бродить по узким улочкам. Вечер был теплый, и, казалось, все жители Больцано решили провести его на улице: играли дети, женщины в фартуках сидели рядком и чистили овощи, мужчины вели беседы, пуская в воздух облачка сигаретного дыма. На перекрестках Ванда и Рихард с трудом протискивались сквозь толпу. В Лауше лишь недавно отступила зима, а здесь уже началось раннее лето.

– Я именно так себе и представляла Италию!

Ванда указала на длинный ряд цветочных горшков с ярко-красными геранями, перед которыми сидела черная кошка и тщательно вылизывала себя.

– Этот запах юга, лета и темно-синее море!

Рихард рассмеялся.

– Вот только моря я здесь не вижу.

– Ну ты и зануда! – пихнула его в бок Ванда. – У тебя просто нет фантазии!

Вскоре они вышли на площадь, и Рихард позабыл, что хотел ответить на подтрунивания Ванды. Перед ними возвышался красивейший фонтан, который они когда-либо видели в жизни. В сделанной из песчаника чаше находились бесчисленные скульптуры ангелов. Стоя в различных позах, они держали рога изобилия, из которых били струи воды.

– Ты когда-нибудь видел такую красоту? – Ванда в восхищении прижала ладонь к губам. – Этому фонтану, наверное, уже несколько сотен лет, правда?

– Мне кажется, он сохранился еще со времен Ренессанса, – ответил Рихард, голос которого тоже звучал благоговейно.

Когда они подошли ближе, то на дне чаши фонтана заметили под водой маленькие монетки.

– Это итальянский обычай, о котором я уже когда-то слышала. Нужно бросить монетку в воду, закрыть глаза и загадать желание. И оно потом исполнится. Черт побери, где-то же у меня должны быть мелкие деньги…

Ванда, взволнованная, рылась в кошельке.

Рихард схватил ее за руку и притянул к себе.

– Мое сокровенное желание уже давно исполнилось, – прошептал он и поцеловал ладонь девушки.

Позже они сидели в маленькой траттории и ели запеченные голубиные грудки и маленькие, щедро сдобренные чесноком поджаренные картофелины. Запивали они это кьянти, огонь которого передавался молодым людям с каждым глотком. Их смех, разговоры и прикосновения за столом – все было пронизано небывалой интимностью, любой взгляд имел особое значение, каждый жест был понятен лишь собеседнику и заключал в себе весь мир.

«Он – мой мужчина», – жизнерадостно думала Ванда, едва не лопаясь от гордости и счастья.

Они вышли из траттории вместе с последними посетителями и уже в гостинице остановились перед дверьми своих номеров, держа в руках ключи. Рихард поцеловал Ванду на прощание и крепко прижал ее к себе. Только бы не расставаться! Не отпускать друг друга, чувствовать друг друга, как никогда раньше!

Еще немного, и воздух вокруг них начал бы искриться. Очень просто было продлить часы совместного времяпрепровождения! Но, с одной стороны, были обещания, которые ей пришлось дать в Лауше, а с другой – ранний отъезд на следующий день: поезд Рихарда в Венецию и поезд Ванды в Милан отправлялись следующим утром в начале восьмого. Значит, сейчас самое время поспать несколько часов. Еще немного поцелуев и объятий – и Рихард с Вандой расстались.

Ванда сидела в комбинации перед старомодным туалетным столиком с зеркалом почти во всю стену ее маленькой комнаты. Она растерянно смотрела на свое отражение в зеркале. Девушка была не в состоянии рыться в чемодане в поисках ночной рубашки. Проклятье! Она уже сейчас скучала по Рихарду! Их отделяла друг от друга всего лишь стена.

С тех пор как он в новогоднюю ночь признался Ванде в своих чувствах и, так сказать, поставил ее перед свершившимся фактом, они не расставались ни на один день. Ее волнения и сомнения, вера Рихарда в ее способности – какими же пустыми будут все следующие дни! Она задумчиво провела рукой по груди. Она не чувствовала ничего. Когда Рихард касался ее, Ванда вздрагивала всем телом. Когда она снова насладится его ласками? Рихард…

Может быть, предвкушение встречи с Марией уменьшит ее тоску? В тот же миг Ванда представила, что несколько дней пробудет без Рихарда, и эта мысль стала совершенно невыносимой для нее.

Она так резко подскочила, что опрокинула табурет, покрытый шеллаком. Она непроизвольно втянула голову в плечи, подозревая, что такой громкий шум в поздний час вызовет недовольство других постояльцев. Потом она подошла к стеклянной двери, которая вела на балкон, и распахнула ее. Нужно вдохнуть свежего воздуха. Подумать о чем-то другом.

Только это.

Девушку не удивило, что на соседнем балконе она увидела Рихарда. И все же ее глаза расширились от удивления.

– Ты куришь?!

Она растерянно указала на тлеющую сигарету в его руке. Он был одним из немногих некурящих стеклодувов в Лауше. Он всегда заявлял, что не понимает этого, когда кто-нибудь из приятелей предлагал ему сигарету.

Рихард смущенно улыбнулся.

– Другие страны – другие обычаи.

Он сделал последнюю затяжку и затушил окурок ногой.

Ванда молча кивнула.

Какое-то время они молча стояли там, каждый облокотился о парапет. Они напряженно всматривались в дома напротив. В воздухе витал пряный аромат. Может, это застоявшийся запах еды с гостиничной кухни, который долетал до балкона? Напряжение между Рихардом и Вандой становилось все невыносимее.