Черная линия - Жан-Кристоф Гранже

И сейчас у него появилось то же ощущение.

Только сегодня на нем не было ни пряжек, ни петель, ни резинового троса на ногах.

— Привет, Элизабет!

Ошеломленный Марк оглянулся. Это имя подействовала на него как удар дубинкой по затылку. Он пересекал площадь Сен-Жорж, когда ему на плечо легла чья-то рука. Ему пришлось напрячься, чтобы узнать окликнувшего его человека через искры, плясавшие у него перед глазами.

Ален.

Парень из почтового отделения.

— Как у нее дела? — со смехом спросил он.

Марк забыл этого человека, в чьих руках некогда находилась его судьба. Ему казалось, что все это происходило сто лет назад. Стоящий перед ним Ален казался еще меньше, чем когда сидел в окошечке на почте. Матовый цвет кожи, волосы, затянутые в «конский хвост», — миниатюрный индеец.

Марк рефлекторно пригладил волосы и попытался придумать ответ, но в голову ничего не приходило. Он даже не знал, говорит ли почтовый служащий об Элизабет как о реальном человеке, или он уже давно понял, что такой женщины не существует.

В конце концов он пролепетал:

— Ну… сейчас все нормально.

Ален лукаво подмигнул в ответ:

— Пусть зайдет за письмами.

— Она… ей пришли письма?

Вьетнамец снова расхохотался:

— Двадцать восемь штук!

Через полчаса Марк вышел из почтового отделения с пачкой конвертов в руках. Ален соблаговолил отдать их ему, хотя срок действия доверенности уже давно истек.

Он остановился, чтобы прочесть надписи на конвертах. На всех стоял одинаковый штемпель, что-то написанное арабской вязью. По всей вероятности, после смерти Джимми Реверди воспользовался для тайной отправки своей корреспонденции какой-то мусульманской организацией. Теперь он лучше понял, почему Жак окружил себя исламистами, как об этом писали некоторые газеты.

Марк посмотрел на даты гашения. В течение почти трех месяцев влюбленный убийца писал по письму каждые три дня. Они были сложены в хронологическом порядке. Он не удержался и вскрыл несколько конвертов прямо на улице.

Первое письмо было датировано 12 июня:

Любовь моя,

Уже десять дней я не получаю от тебя писем. Сначала я волновался. Я испугался, не случилось ли что с тобой на последнем острове. Но нет: до меня дошли бы слухи. Без сомнения, у тебя возникла какая-то техническая проблема. По той или иной причине твои письма до меня не доходят. И я не знаю, получаешь ли ты письма от меня. Для большей уверенности пишу на твой парижский адрес…

Марк сунул листок обратно в конверт. Потом вскрыл следующее письмо. 15 июня. Его взгляд случайно выхватил строчки:

…Я все меньше понимаю твое молчание… Что случилось в Пукете? Почему нет новостей?…

Третье письмо. 19 июня. Тон полностью изменился:

…то, что я принял за техническую проблему, оказалось твоим намеренным отказом от электронного адреса…

Марк пропустил несколько абзацев и прочел:

…Неужели это игра? Если это так, я не могу поверить, что ты не осознаешь ее последствий. Ведь теперь ты знаешь, кто я. Ты знаешь, что это я устанавливаю правила…

К концу письма убийца смягчился:

…Мне больно, что я больше не могу читать твои письма, но я счастлив, что снова пишу тебе от руки, как в самом начале…

Марк смял письмо. Вытащил конверт, датированный началом июля. Почерк стал менее ровным:

Элизабет,

твое молчание приобретает смысл, который я улавливаю даже отсюда. Четыре слога, произнести которые я отказываюсь. Потому что, и ты это знаешь, они могут повлечь самые решительные последствия. Ты — моя избранница. Та, кого я выбрал. Даю тебе еще одну отсрочку…

Марк снова пропустил середину и прочел самый конец:

…Ты еще можешь написать по моему электронному адресу. Сделай это как можно скорее, пока не стало слишком поздно. Ни ты, ни я не хотим этого.

Он не стал читать другие, более поздние письма. Его била дрожь. Он осмотрелся: прохожие, машины, магазины… Их очертания казались Марку размытыми, как на дне аквариума. Он уже не принадлежал к этому, обычному миру. Отныне он носил красную метку, выделявшую его из толпы, — и эта метка означала приговор.

Он прислонился к стене и попытался рассуждать здраво.

Чего же из происходящего он не сумел предвидеть? Разве он не представлял себе сотни раз эту ярость убийцы? Так чего он боялся? Он в очередной раз приписывал Жаку Реверди сверхчеловеческие способности. Находясь за решеткой, тот не мог сделать ничего. И он даже не подозревал о существовании Марка Дюпейра.

Через несколько недель враг будет мертв и похоронен.

Дело закроют.

Эти рассуждения не принесли ему никакого облегчения. Он прижимал письма к груди. От них необходимо было избавиться. Сжечь их. Уничтожить проклятие.

Когда такси выехало из туннеля Дефанс, Марк не узнал ничего. Он ошибся дорогой. Он никогда не найдет здесь пустырей, запомнившихся ему с детства. Нантер совершенно изменился. Столько зданий, и притом таких роскошных, — не удивительно, что стерлось даже воспоминание о заброшенных уголках, которые он искал.

— Куда точно мы едем?

— Давайте прямо, — ответил он водителю. — До площади Ла-Буль.

Он сказал это наугад. Он пытался воскресить в памяти эти кварталы. К северу — район, застроенный башнями, каждый квартал носит свое поэтическое название: «Фонтанелль», «Шанз-о-Мель», башни «Айо», прозванные «башнями-облаками»… Западнее — старый Нантер, с тесно стоящими кирпичными особняками. Дальше, за префектурой и университетом, настоящая «ничья земля», гетто, где пустыри перемежаются с обветшавшими кварталами, заброшенными домами и фабриками. Он стремился именно туда, точнее, в тот, самый известный квартал, который называли «Дурдом».

— А теперь?

Они подъехали к площади Ла-Буль. Раньше ее пересекала эстакада, теперь она была ровной и аккуратной, как городской сквер. Вокруг Марк видел только здания из синеватого стекла, островки зелени, отремонтированные особняки.

— Поезжайте до станции «Нантёр-городская». А там посмотрим.

— А там уже промзона.

О большем он и не мечтал. Теперь он рассматривал улицы, где он рос, где у его родителей была аптека. Сколько лет он не бывал на кладбище Мон-Валерьен, где они похоронены? Сколько времени он не виделся с сестрой? Он никогда не испытывал привязанности к своей семье, к своим корням. И, тем не менее сегодня, когда он хотел затеряться на этой земле, найти тайное убежище во вселенной, он самым естественным образом направился в Нантер.

— Езжайте по бульвару Де-ла-Сен.