Мой талисман - Татьяна Романова

Графиня была права. Ольга видела, как за спиной отца Василия появилась очень худая женщина в красной юбке и зеленой кофте, она улыбнулась невесте, перекрестила молодых и растаяла в воздухе.

Батюшка предложил молодым обменяться кольцами, и Сергей надел на палец Ольги гладкое золотое кольцо. Потом она взяла с серебряной тарелочки кольцо мужа и надела на руку Сергея. Он успел легонько пожать ее пальцы, и когда девушка подняла на него глаза, улыбнулся. Отец Василий предложил князю поцеловать молодую жену, и Сергей легко коснулся мягких розовых губ.

– Помоги дожить до ночи, дорогая, – тихо шепнул молодой человек, – год – слишком большой срок.

Сергей увидел, как зажглись глаза его жены, и понял, что и она ничего не забыла, и что для нее год тоже был слишком долгим сроком.

«Это и есть счастье, когда огромная нежность переплетается с огненной страстью, – подумал он. – Господь дал нам это счастье, теперь нужно его беречь».

За два дня до наступления нового 1820 года все московское светское общество дружно покинуло первопрестольную, чтобы присутствовать на торжественном открытии первого частного театра, который возвел в имении Ангелово граф Печерский. К этому огромному имению, расположенному всего в десяти верстах за Калужской заставой, вела хорошая дорога, поэтому путь, даже по зимнику, занимал не много времени, и все, кто считал себя культурными людьми, собрались сегодня на открытии нового театра. К тому же московские дамы собирались блеснуть нарядами и драгоценностями и посмотреть, во что сегодня будут одеты красавицы семьи Черкасских.

В пригласительных билетах было написано, что в день открытия театра будет исполнен «Танкред», где главные партии должны были петь Кассандра Молибрани, ставшая графиней Печерской, и кузина Черкасских, герцогиня де Гримон. На следующий день анонсировали «Севильского цирюльника». Там партию Фигаро должен был исполнять знаменитый английский баритон мистер Дей, а Розину в первом спектакле – Генриетта де Гримон, а на последующих представлениях эту партию собиралась исполнять Кассандра Молибрани.

Поэтому вся Москва в санях и возках спешила приобщиться к оперному искусству и посмотреть на театр, который уже окрестили новой жемчужиной Москвы. Гости начали приезжать еще два часа назад, граф и графиня Печерские любезно встречали их и передавали управляющему и экономке, которые размещали гостей по комнатам огромного барского дома и двух флигелей, соединенных со зданием театра крытыми галереями.

– Как все это напоминает твой праздник в Гленорг-Холле, – заметила княгиня Черкасская, обращаясь к Долли, герцогине Гленорг. – Тогда тоже было такое же нашествие, но ты отлично справилась.

– С твоей помощью, Катя, – напомнила Долли, – ты взяла на себя всю российскую делегацию во главе с государем, а Чарльз развлекал англичан. Я тогда держалась за его руку и почти не понимала, что происходит.

Обе женщины, уже одетые в парадные туалеты, направлялись в кабинет хозяина дома, где своих жен дожидались мужчины их большой семьи. Долли поймала завистливый взгляд очередной гостьи, бросившей взгляд на наряд ее невестки. Герцогиня одобрительно посмотрела на Катю, одетую в блестящее атласное платье цвета слоновой кости и роскошный рубиновый гарнитур царевны Нины. Княгиня в двадцать шесть лет была в расцвете своей яркой красоты. Ее высокая фигура, сохранив гибкость и изящество, стала особенно женственной, а в лице с огромными, очень светлыми глазами в пушистых черных ресницах появилась нежная томность, какая бывает у очень любимых, купающихся в обожании женщин.

Дамы вошли в кабинет, где, развалившись в креслах, коротали время за беседой мужчины, которые поднялись навстречу вошедшим. Долли оценила радость, мелькнувшую в глазах брата Алексея при виде жены, и с гордостью отметила, что в глазах собственного мужа увидела восхищение. Герцогиня улыбнулась, она знала, что светло-зеленое шелковое платье замечательно сидит на ее высокой фигуре, оставшейся после рождения близнецов по-девичьи стройной, а изумрудный гарнитур и диадема-франж оттеняют ее зеленые глаза и рыжевато-каштановые локоны, разделенные на прямой пробор и опущенные тугими прядями вдоль лица.

– Генриетта ушла одеваться к спектаклю, Лиза встречает гостей, нет Элен и Холи, – заметила Долли, обращаясь к мужчинам. – Князя Сергея тоже нет, значит, Холи еще не готова, но, может быть, граф Василевский знает, где сейчас его жена?

– Элен только что вышла, чтобы сменить Лизу на приеме гостей, той пора переодеваться к спектаклю, – сообщил Александр Василевский, – а Холи я видел в детской, когда шел сюда.

– Ну, значит, она опоздает, – философски заметила Долли. – Если Ксению она еще может оторвать от себя, то трехмесячного Сашу, она, по-моему, боится даже спускать с рук.

– Ты помнишь, мы все думали, что она останется бездетной, – сказала Катя, – она и сама этого боялась – к счастью, все обошлось, но Холи ценит свое материнство, наверное, больше, чем кто бы то ни было.

– По-моему, все женщины в нашей семье – замечательные матери, – примирительно заметил Алексей Черкасский, – и дети у нас замечательные. Кстати, я сбился со счета. Сегодня хотел посчитать детей – и не смог. Большие играли в саду, средние бегали по коридору третьего этажа, соревнуясь, кто сильнее топает, а маленькие спали. Катюша, может быть, ты мне скажешь, сколько в семье детей?

– У нас двое, у Долли – близнецы Чарльз и Бетси, у Элен – Мари, Гриша и Ксаверий, у Лизы – Сашенька и Ник, у Холи – Варенька, Ксюша и Саша, ну, и у Генриетты с Ники – Леон и Максим, а у Черкасских-Белозеровых – Иван и Софи. Так что получается шестнадцать детей.

– Великолепный результат, – усмехнулся ее муж, – надеюсь, что отцы семейств не остановятся на достигнутом.

Мужчины переглянулись и засмеялись, а дамы порозовели. Смущенная Долли вызвалась найти Элен, чтобы узнать, не пора ли идти в зал, но та вошла в кабинет сама. Графиня Василевская, ровесница Кати, после рождения троих детей осталась на удивление хрупкой. Классически правильное тонкое лицо с яркими васильковыми глазами с годами стало мягче и нежней. И несмотря на роскошный наряд из темно-синего шелка и дорогую диадему с огромным сапфиром, нынешняя Элен казалась моложе той решительной девушки, которая восемь лет назад ускакала из дома, переодевшись в мужское платье, чтобы просить у государя защиты для своей семьи.

– Пора отправляться в театр. Я вас предупреждаю, что разрешила Павлуше, Мари и Вареньке посмотреть спектакль из маленькой ложи около сцены, – сказала Элен. – Так что не удивляйтесь, если их увидите, а тем более не отправляйте назад.

– И ты думаешь, что они, собравшись втроем, не будут баловаться и хохотать? – удивилась Катя.

– Я отправила вместе с ними мисс Йорк, а детей предупредила, что если хотя бы один из них откроет рот, выведут сразу всех. Гувернантка не будет разбираться, кто прав, кто виноват.

– Я побуду с ними, – сказала, входя в кабинет, графиня Апраксина. – Поэтому и зашла предупредить, чтобы вы меня не искали. Мне кажется, что уже пора, гости все покинули свои комнаты и занимают места в зале. У всех пригласительные билеты. Мест хватит?