Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн

Ратибор взглянул на девушку и шепнул Елизавете: — Уж больно худа!

— Ничего, — королева улыбнулась. — Нарожает деток и нальётся соком. Главное, что умна и добра.

— Оно конечно, — согласился воевода.

Тем временем Гита из-под ресниц разглядывала русов. Те были как на подбор статные, румяные, златокудрые. А наряду могли позавидовать многие европейские сеньоры: парчовые кафтаны, расшитые золотой нитью и драгоценными камнями, а поверх них не менее богато украшенные плащи. На головах русов красовались узорчатые, подбитые мехом шапки, на ногах сидели сафьяновые сапожки.

«Вот ведь разоделись, петухи», — снисходительно подумала девушка. Однако в целом русы ей понравились, ибо манерами и видом чем-то напоминали саксов.

— Дитя моё, — обратился к ней Свен. — Князь русов Вольдемар просит твоей руки. Что ты скажешь на это?

— Как вы решите, Ваше Величество, так я и поступлю, — ответила Гита.

«Не горда», — отметил про себя Ратибор.

— Раз ты не против, значит, свадьбе быть! — улыбнулся Свен.

* * *

Начались сборы. Из подвалов вытаскивались сундуки, пересчитывалось золото и серебро, оценивались драгоценные каменья, шились наряды. В весёлых хлопотах принимали участие все обитатели замка. Лишь принцесса оставалась в стороне, безучастно наблюдая за суетой, поднявшейся вокруг неё. Однако перед самым отъездом из Дании она всё-таки не выдержала и спросила Соломона:

— Скажи, друг мой, ты видел князя Вольдемара?

— Видеть не видел, моя госпожа. Но много о нём слышал.

— И каков он?

— Не по годам мудр и добр. И уже успел прославиться, как изрядный воитель. Иными словами, похож на вашего отца.

— Вот как, — просветлела девушка. Чувствовалось, что ответ Соломона удовлетворил и заинтересовал её.

— Пожалуй, это промысел Божий, — раздумчиво произнесла она. — Я полагаю, что на твоей родине Вильгельму меня не достать.

— Это уж точно, Ваше Высочество! Там вы будете как за каменной стеной!

Через несколько дней приготовления были закончены, и Гита в сопровождении русов и английских приближённых собралась в путь.

— Прощай, касатушка, — напутствовала её королева Елизавета. — И прости, если что было не так.

— Мне не в чем упрекнуть вас, Ваше Величество, — ответила девушка. — Вы были добры и снисходительны.

Елизавета утёрла рукой слезу и проникновенно сказала:

— Да хранит тебя Пресвятая Богородица, сиротинка ты моя. Тебя ждёт нелёгкая доля. Быть княгиней на Руси ой как хлопотно. Всё хозяйство ляжет на твои худенькие плечи. Сдюжишь ли?

— Ничего, мне не привыкать. Справлюсь с Божьей помощью.

— Дай Бог, дай Бог.

— Подойди ко мне, дитя моё, — после Елизаветы подозвал девушку король.

Гита повиновалась.

— Прости нас, стариков, если были к тебе слишком строги, — Сказал Свен. — И будь счастлива.

Спасибо за приют и заботу, Ваше Величество, — ответила Гита. И, в последний раз взглянув на замок, направилась в гавань. Уже через час корабль отвалил от пристани и, разрезая форштевнем зеленовато мерцающую воду, двинулся в путь. За ним в кильватере весело бежали русские струги.

* * *

Минуло несколько дней. Позади остались каменистые пляжи и поросшие соснами дюны, окаймлявшие Варяжское море. Ушли за корму суровые берега Невы и Ладоги, и на пути свадебного кортежа вырос Новгород — огромный и шумный город, поразивший Гиту количеством каменных домов и церквей.

Глеб Святославич встретил невесту двоюродного брата со всеми почестями и задал такой пир, каких Гите ещё не приводилось видеть. Столы ломились от разнообразных яств. Сверкали драгоценные каменья, украшавшие посуду и одежду русов, блестели глаза, разглядывавшие заморскую принцессу. Она же держалась достойно и скромно, вызывая всеобщее уважение.

Отдохнув и погуляв в Новгороде, путешественники отправились дальше. Их конечной целью был Переяславль, куда с западной границы уже спешил жених. Последнюю часть пути до Переяславля свадебный кортеж проделал посуху. Принцесса и её служанки ехали в двух специально сработанных для них крытых повозках, отдалённо напоминавших кареты. Русские и английские дружинники сопровождали их на лошадях.

Для встречи с женихом Гиту нарядили на русский манер. На ней было лазоревое парчовое платье, отделанное шёлковыми вставками и расшитое золотой нитью. На шее блистали золотые мониста и жемчужные бусы, на руках сияли узорчатые браслеты. Голову венчала расшитая жемчугом и подбитая мехом парчовая шапка, с которой на плечи спадали золотые цепи с причудливыми колтами.

В этом наряде Гите было жарко и неудобно. Но что поделаешь, приходилось терпеть, тем более что неудобства одежды скрашивались красотой окружающей природы. Цветущие луга, тенистые дубравы, светло-прозрачные берёзовые рощи — всем этим можно было любоваться с утра до вечера. Не подвела и погода. На редкость тёплая и ясная, она встречала путников лёгким ветерком и утренними росами, а провожала тихими закатами. Дурманящий запах трав убаюкивал, навевая мечты и грёзы, а песни иволги по утрам отгоняли тревожные мысли.

— Как велика и прекрасна эта страна! — не переставала восхищаться Гита.

— Да, моя госпожа, — вторил ей Соломон. — Она удивительно хороша. Вы полюбите её. Её нельзя не полюбить.

Однажды утром принцесса попросила сделать остановку у придорожной берёзы. Выйдя из повозки, она подошла к дереву, погладила его рукой и чуть слышно произнесла:

— Здравствуй, моя хорошая. До чего ж ты светла и прекрасна. Позволь мне немного подержаться за тебя...

Вдруг дикий визг нарушил эту идиллическую сцену, это отряд степняков вылетел из расположенной неподалёку рощи. Стремительно приближаясь, кочевники раскинулись лавой, охватывая наших путешественников с флангов.

— О Господи, кто это? — встревоженно спросила Хильда.

— Половцы! — воскликнул Соломон.

Ратибор обернулся к Рагнару и спросил по-варяжски:

— Что будем делать?

— Драться! — ответил сакс.

— Но ведь их слишком много!

— Ничего! Бог поможет!

Русские и английские дружинники, руководимые воеводой и телохранителем, стянулись к головной повозке и выстроились перед ней полукольцом. Закончив приготовления, Рагнар отступил назад и сменил меч на топор. Соломон вооружился мечом и встал подле него.

— А не попробовать ли увезти Гиту? — предложил еврей.

— От них не уйти, — возразил Рагнар. — Их кони слишком быстры!

— Тогда прощай, друг, — грустно произнёс Соломон. — Нам осталось одно — умереть за принцессу.

— Будем биться, а не умирать! — возразил Рагнар. — Госпожу я этим псам не отдам!