Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

Сэр Матиас переспросил непонимающе:

– Я намекаю? О чем вы, любезнейшей сэр Шатерхэнд… Ну почему вы отбиваетесь, я же вас люблю, дайте поцелую… вы так хорош… что я весь прямо горю…

Сэр Шатерхэнд опустил ему на плечо тяжелую ладонь.

– Сэр Матиас, я обвиняю вас в тяжелом, смертельном оскорблении сюзерена, которому я имею высокую честь служить!.. Я вызываю вас на поединок…

Рыцари рядом начали вскакивать, его схватили за руки, оттащили.

– Сэр Шатерхэнд, – крикнул ему взбешенно Артурас, – вы будто не видите, что он даже не различает, где у него правая рука, а где левая нога!.. Сейчас он драться не может, а утром уже и не вспомнит, что болтал!.. Это с вашей стороны недостойно, доблестный сэр Шатерхэнд!

Шатерхэнд заорал:

– Вы все прекрасно поняли! И вы, сэр Артурас!.. Но если вы полагаете, что это вам сойдет с рук, то вот моя перчатка!.. Я вызываю вас, сэр Матиас, и вас, сэр Артурас!.. Биться не до крови, а до смерти, ибо такое оскорбление смывают не кровью даже… а жизнью!

У него повисли уже и на плечах, оттаскивали и уговаривали, убеждали, наконец утащили на другой конец поля к дальним столам.

Сэр Микаил проводил их озабоченным взглядом.

– Как бы не подрались…

– А вам-то что? – спросил сэр Артурас.

Сэр Микаил сдвинул плечами.

– Сэр Матиас мой старый друг и хороший сосед, а сэр Шатерхэнд в родне, хоть и далекой, но все-таки…

К ним начали прислушиваться, и сэр Артурас, скрывая усмешку, наклонился к самому столу и шепнул тихонько в сторону Микаила:

– Чем бы ни закончилось, все равно зерно брошено в благодатную почву. Все, у кого благородные предки, теперь будут чувствовать превосходство над этим взявшимся из ниоткуда уродом.

Сэр Микаил ответил так же тихо:

– Вы совершенно точно назвали его уродом. Какой бы выделки ни был его меч и какие бы оружейники ни выковали его доспехи, он все равно урод, так как страшится сказать, кто он такой и кто его родители.

– Говорит, таков обет…

– Обет? Вон у сэра Цедервина обет: носит повязку на колене и будет носить до тех пор, пока не убьет дракона!.. Сэр Стеднер поклялся не бриться до тех пор, пока не задавит голыми руками медведя, а сэр Эдсторм дал обет ходить без левой шпоры, пока не займет первое место в рыцарском турнире…

Сэр Артурас пробурчал:

– То-то он так старается…

– А что? – спросил сэр Микаил. – Достойная цель. И всем понятная. А не называть свое происхождение… Может быть, он и вовсе сын беглого преступника? Вора?.. Сын убийцы и шлюхи, потому так ревностно оберегает эту тайну?

Сэр Артурас сказал предостерегающе:

– Тихо, доблестный друг. А то и вам придется прикидываться смертельно пьяным.

– Я не стану прикидываться, – проворчал сэр Микаил. – Я прямо так в глаза и скажу…

– Потому что уже пьяны, – определил сэр Артурас. – Еще время не пришло для громких разговоров. А потом, когда о таком заговорят, этот чужак ощутит себя в Брабанте, как уж на горячей сковородке.

Он внезапно прервал разговор, ринулся навстречу высокому статному рыцарю, что отличился в конных состязаниях.

– Простите, доблестный сэр, – вскричал он с восторгом, – не вы ли тот знаменитый Гандергейт, который отличился на Баварском турнире, выбив из седла самого Черного Герда?

Рыцарь с достоинством поклонился.

– Имею часть им быть.

– Великолепно! – сказал Артурас обрадованно. – Это великая честь – видеть такого знаменитого бойца! Я уверен, что и завтра вы себя покажете с таким же победным блеском!

Сэр Гандергейт с достоинством наклонил голову.

– Спасибо. Я буду стараться.

– Вы явно знатный турнирный боец, – сказал сэр Артурас. – Это чувствуется в каждом вашем движении. Вы наверняка побывали на многих турнирах…

Сэр Гандергейт ответил сдержанно:

– И во многих одерживал победы.

– Я так и думал, – обрадовался сэр Артурас. – А скажите, пожалуйста, встречался ли вам на турнирах рыцарь по имени Лоенгрин?

Гандергейт задумался, покачал головой.

– Нет, не припоминаю.

– Точно?

Гандергейт кивнул:

– Точно-точно.

– Может быть, вы просто забыли?

Гандергейт взглянул на него высокомерно.

– Меня не так уж часто били по голове, – сказал он, – чтобы отшибить память. Рыцарей я всех помню, даже самых мелких… из тех, конечно, кто участвовал в схватках. Любителей выпить и погулять я не запоминал.

– Спасибо, – сказал Артурас обрадованно, – вы меня просто ошеломили.

– Не за что.

– Есть за что, – возразил Артурас.

Кресло Лоенгрина как герцога и хозяина Брабанта, который принимает турнир и оплачивает все расходы, во главе главного стола, рядом блистающая красотой Эльза, возле нее затмевающая всех дикой красотой графиня Ортруда, надменная и величественная, в то же время настолько царственная, что многие рыцари, прибывшие издалека, принимали ее за герцогиню, супругу знаменитого Лоенгрина.

Сэр Перигейл спросил свистящим шепотом:

– Ваша светлость, как насчет завтрашнего дня?

– Буду зрителем, – пообещал Лоенгрин.

– Ваша светлость, – сказал Перигейл с укором, – а как же вскинутое победно копье, которым сокрушен противник, этот победный крик, что сам исторгается из всей вашей сути, это счастье победы, это дикое наслаждение, которого не даст ни одна женщина, этот взрыв ликования толпы, эти крики, хвала, улыбки девушек на трибуне и завистливые похвалы других рыцарей!.. Разве с этим что-то сравнится?

– Ну, – проговорил Лоенгрин, – с этим сравнится разве что… хотя зачем сравнивать? Давайте я вам сам налью, доблестный сэр Перигейл!

К неудовольствию Перигейла, Лоенгрин так и не принял участия в турнире. Злые языки тут же разнесли весть, что рыцарю Лебедя просто не позволили выступить из-за его низкого происхождения. Как известно, хорошие новости ползут черепахами и чаще всего не доползают, а недобрые – летят птицами и достигают самых дальних мест: Эльза тихонько плакала, не показывая это молодому герцогу, а когда вернулись в Анвер, там их встретили сочувственными взглядами и подавленными вздохами.

И в тот же день к воротам замка подъехала группа всадников, Лоенгрин узнал во главе отряда графа Тельрамунда. Один из рыцарей протрубил в рог, требуя открыть ворота.

Лоенгрин вышел на балкон, отсюда видно, как сэр Перигейл раздает распоряжения воинам, все разбегаются по местам споро и без лишних движений. Лучники на стенах оставили свое оружие и взяли арбалеты, так как среди прибывших двенадцать рыцарей, закованных с головы до ног в прекрасную сталь, и столько же оруженосцев, у которых доспехи почти такие же.