Культурный герой - Юлия Зонис

Высокий эшафот. Очень высокий. Цепляет верхушкой смог, повисший над Городом. Солидно выглядит кресло Великого Инквизитора, которое, согласно поверьям, выше трона Президента и небоскребов. Короче, превыше всего.

Два десятка и один столб стоят, не падают, чтоб всем приговоренным хватило места. Вейте гнезда, господа, не стесняйтесь! Кучи сухого хвороста, огромные кучи. Гори-гори ясно! Чтобы не погасло! Гаденькие смешки, радостные…

Со всех концов растерзанной страны привезли вероотступников и колдунов, иудеев и магометан. Развелось мрази! Каленым железом клеймить! На костер! Поджарьте им пятки! Давно в Городе не было auto da fe, целых три дня, — народ соскучился.

Толкают в спину. Почему они всегда толкают в спину? Надо подняться по лесенке и сесть на доску, палач прикует. У палача такая работа, сдельная оплата — чем больше еретиков, тем жена довольней, детишкам будет что пожрать. И самому на винцо останется. И на рыжих красоток.

Святоши в сутанах удаляются: «Оставляем ваши души Дьяволам, стоящим у вас за спиной…»

Чего они шепчут? Старлей не слышит. Третий день — ни звука. Из ушей опять течет кровь.

«Побрейте этих собак!!» — ревет толпа, в лицо Старлею тычут длинным шестом с пучком горящего хвороста. Вспыхивает щетина.

Толпа довольна, толпа рукоплещет. Гудит одобрительной пчелой, роем одобрительных пчел. Шершней.

Под ногами пылает хворост — гори-гори ясно! — издевается ветер.

Жаркий воздух вокруг Старлея рыдает и стонет. Здравствуйте, соседи! Как здоровье ваше? Не жалуетесь? Руки-ноги в пламя сами протягиваете? Побыстрее чтоб? Господь любит вас, соседи!

Вспыхнул колпак, запылала туника. Смрадный дым спрятал Старлея от толпы.

Жар заставил отступить самых любопытных.

Трещат сучья. Весело. Сссучья.

А потом…

Он висел в центре огненного шара. Девственно голый, руки скованы оранжевой раскаленной цепью — и ни единого ожога, ни единой раны на теле. Balestilla, мancuerda, рotro? Младенец в лоне матери. Искры-уголья? Пуповина и плацента.

Чудо?

«Я же говорил вам», — звучал голос.

ЕГО голос. Добрый.

«Я Старлей, Сын Божий. Господь ниспослал меня искупить грехи ваши. Почему вы не верите мне?!»

Чудо?

Чудо…

«Чудо!!» — шелестело осенними листьями в толпе. Поначалу вполголоса, потом громче, и вот кто-то не выдержал — вопль ударил по ушам: «ЧУДО!!»

И воздух наполнился ароматами роз и жасмина. И сквозь брусчатку проклюнулась зеленая трава, и бабочки садились на плечи ЕМУ.

Схватившись за подлокотники, Великий Инквизитор встал. Его шатало. От страха? Смирения? Любви?

Сын Божий, сын божий, сын… — подламывались колени.

«Я пришел искупить грехи ваши! Дети мои, освободите меня! Верьте мне! Я — Сын Божий!»

И все они, испуганные, но с просветленными лицами, наконец, поверили.

…и Старлей завизжал, и запахло паленым мясом.

человек не прекращается

исчезая без следа

просто в память превращается

и собака с ним всегда

Алексей Цветков

Кир ехал на своем восьминогом жеребце по кличке Слейпнир вдоль железнодорожной насыпи. Быстро сгущалась ночь. Вдоль насыпи, в обильных зарослях крапивы и чертополоха влажно поблескивала роса. Жеребец больше не хромал, однако немилосердно косил на правый глаз и постоянно подергивал головой, будто пытался совместить поля зрения. У платформы со многими сходящимися путями тропинка кончилась, и Кир спешился. Он отпустил повод и хлопнул жеребца по крупу, и лошадь послушно потрусила назад, в темноту.

На платформе было безлюдно. Кир зашагал вдоль путей, забитых товарняками. Издалека доносился протяжный, то ли шакалий, то ли собачий вой. Так воют псы на полную луну — хотя никакой луны, ни полной, ни ущербной, не было в затянутом тучами небе. Некоторые вагоны были помечены косыми меловыми крестами. Пройдя еще немного, Кир заметил и того, кто помечал вагоны. Тощая невысокая фигура в ватнике и с большим гаечным ключом в руке. Человек временами останавливался и проверял сцепку вагонов, постукивал по железу, будто отыскивал полости и свищи. Когда Кир приблизился, обходчик обернулся. У него были большие темные глаза под короткой челкой и огромные уши, отсвечивающие белым над воротником ватника.

— Ну здравствуй, Кир.

— Зачем тебе такие большие уши? — спросил Кир.

— Это чтобы лучше тебя слышать, — ответил обходчик.

— А затем тебе такие большие глаза?

— Чтобы лучше тебя видеть.

— Зачем тебе такой большой гаечный ключ?

— А чтобы съесть тебя. — Обходчик улыбнулся. — Шутка. Чтобы быстрее отвинчивать болты.

Они присели, свесив ноги с насыпи. Обходчик достал пачку «Беломора».

— Будешь?

— Я бросил, — ответил Кир. — Два месяца без сигарет.

— Ну как хочешь.

Обходчик закурил. Помолчали. Под насыпью надрывались сверчки. В зарослях возился кто-то крупный, должно быть, давешняя собака.

— Ты вот небось все знаешь, — сказал Кир. — Ответь на вопрос: что мне теперь делать?

Обходчик пожал плечами:

— А что хочешь. Хочешь подержаться за мой ключ?

— Нет уж, спасибо.

— Была бы честь предложена. — Обходчик обернулся и уставился на Кира темными, без малейшего проблеска света глазами. — Триста миллионов лет назад я отправил своего человека на поиски беглеца, чтобы исправить сделанную не мной ошибку. Однако человечек мой заблудился. Выведи его на след.

— А что ты мне за это дашь?

— Я отдам тебе то, чего ты больше всего боишься, — улыбнулся обходчик. — Хочешь подержаться за мой гаечный ключ?

Кир покачал головой:

— А не обманешь?

— Я никогда не обманываю.

Кир поднялся с насыпи, отряхнул колени. Уходя уже, обернулся:

— Последний вопрос: что будет с теми вагонами, которые ты пометил мелом?

— На рассвете я отцеплю их от состава. Как видишь, времени у тебя не так много. Поспеши.

— Что ж, до встречи.

— Мы больше не встретимся. Так что давай уж попрощаемся как следует. — Обходчик протянул Киру ладонь, испачканную смазкой. Рукопожатие было холодным и цепким. Потом юноша отвернулся и, засунув руки в карманы джинсов, пошел в темноту. Обходчик проводил его взглядом.