Истерли Холл. Раскол дома - Маргарет Грэм

Он повторил:

– Я был фашистом. Я верил, что с ними можно двигаться вперед. Я ошибался. И попытался все исправить.

Она ничего не говорила, но напряженно вслушивалась в его слова, пытаясь придать им смысл в своей душе. Тим еще ближе подошел к ней.

– Я вытащил доктора и миссис Гербер, но никто не должен знать об этом, потому что здесь повсюду могут быть агенты нацистов. И среди британских фашистов есть те, кто работает на них. Если будут задавать вопросы, то они – беженцы. Брайди, я должен продолжать жить под прикрытием. Я останусь в разведке, потому что им не хватает людей, и поэтому моя жизнь будет оставаться тайной или, если угодно, двойной. И единственное, что в ней будет правдой, – это моя бесконечная любовь к тебе и ко всем остальным здесь, в Истерли Холле.

Брайди казалось, что ее закрутило мощным вихрем и она не может ухватиться за что-то прочное, чтобы остановить круговерть мыслей. Наконец она сказала:

– Но ты так хорошо притворяешься, Тим. Может быть, и сейчас ты тоже притворяешься? Ты должен понять, насколько мне трудно любить и доверять такому, как ты.

Он отпустил ее. И кивнул.

– Я сказал все, что мог. Я люблю тебя. И никогда не солгу в этом. Но мне предстоит важная работа, необходимая для безопасности страны. Мы все будем вовлечены в нее. Таков мой путь. Вот как обстоят дела, Брайди. Все сказано. А теперь мне нужно идти. Я вернусь, чтобы услышать твой ответ.

Он прошел мимо нее и направился к своему мотоциклу, который он оставил на дороге. Она крикнула ему вслед:

– Я дала тебе ответ.

Он отозвался:

– Я не принимаю его.

Брайди смотрела, как, рыча, мотоцикл увозит его по дороге. Ей хотелось броситься ему вслед. Лучше бы она никогда его не видела.

Из-за навеса вышел дядя Потти. Брайди шарахнулась от неожиданности.

– Ты и в самом деле глупенькая девочка. Он хороший человек. Он помог Джеймсу вернуться, хотя знал, что это ставит его в зависимость от этого очень неприятного офицера СС, Хейне. Очень жаль, что так получилось, потому что он как раз понял, что его политические симпатии были ошибочными, и хотел уйти от этого как можно дальше. Я уговорил его участвовать в этой двойной игре на благо страны. И он согласился, хотя знал, что не сможет никому об этом рассказать, чтобы не поставить под угрозу свою репутацию в глазах местного общества и семьи.

Брайди все еще слышала его мотоцикл, уносящий его по дороге вдаль. Звук его постепенно ослабевал.

– Я дал ему разрешение рассказать обо всем родителям. Я не давал ему разрешения рассказать это тебе, но не сомневался, что он расскажет, рано или поздно. И я не давал ему разрешения отправляться туда, куда он сейчас направляется, но я знал, что он это сделает. Я только надеюсь, что он сумеет совершить чудо. Если все выйдет, это поможет избежать колоссальной душевной боли. И разумеется, если ты когда-нибудь расскажешь об этом, мне придется убить тебя.

Он снова ушел за навес, а Брайди подумала, что он шутит, но не была в этом уверена.

Она по-прежнему не знала, что думать и что чувствовать, потому что Тим снова стал ее героем, тем, кто всегда защищал ее и ждал на финише, чтобы они пришли все вместе, человеком, который давал ей почувствовать, что она может говорить и делать все, что угодно, а он всегда будет на ее стороне. Но она не была на его стороне.

Она вышла из-под кедра, по-прежнему прислушиваясь к затихающему шуму мотора, потому что, если он всегда так поступал и по-прежнему открыто признавал это, тогда какого черта она ждет? Брайди засмеялась, подняв голову и глядя, как бегут облака по небу. Она ждет его возвращения, вот и все. Потому что знает, что скрыто и тихо она всегда будет знать правду и быть с ним рядом. Потому что это и есть любовь.

Мотоцикл Тима с ревом мчался по Сиртон-драйв к югу от Вашингтона, что в получасе езды от Истерли Холла. Рано утром он позвонил сэру Энтони, чтобы убедиться, что тот дома. Сэр Энтони ответил:

– Приезжайте, дорогой Тим. Я приехал прошлой ночью. Мне тут надо кое с чем разобраться.

Голос его звучал очень устало. Тим оставил мотоцикл рядом со входом в дом, потому что он хотел вернуться к Брайди сразу же, как только сделает здесь все, что необходимо. Он стащил кожаные перчатки и аккуратно положил их на седло вместе с кожаным шлемом. Он сам не знал, что собирается сказать, но он должен попытаться. В ответ на звонок ему открыл мистер Доркинс, камердинер, и пригласил его войти. Он протянул руку за очками Тима. Тим оставил их у себя. Сэр Энтони вышел из кабинета и знаком предложил Тиму пройти к нему.

– Приятный сюрприз, юный Тим. Но у меня нет пакета, если вы за ним.

Тим вошел в кабинет и остановился на светло-розовом персидском ковре. Помещение было светлым, он никогда раньше не бывал здесь. Только однажды он приезжал в этот дом на обед.

– Нет, мне не нужны никакие пакеты, – сказал он, – и я полагаю, вам не следует больше давать их мне, сэр Энтони.

Спина этого человека, казалось, согнулась, и он почти рухнул в одно из элегантных французских кресел, стоявших рядом с камином.

– Это большое облегчение, знаешь ли, – произнес он, закрыв лицо руками. – Я знал, что это неправильно, но у меня не было выбора. Но все мы, предатели, это говорим, не так ли?

Голос его звучал приглушенно. Он наконец поднял голову, чтобы услышать ответ Тима.

– Я не знаю, – признался Тим совершенно откровенно.

– А вы, Тим? Почему вы здесь? Я ждал Потти. Мне было известно, что он чем-то тайно занимается, но я не знал, чем именно. Но вы? Да, теперь я понимаю. Вы никогда не пьете за то, что провозглашают эта ужасная леди Маргарет и ее не менее ужасная дочь или эти Эджерсы. Да, действительно. Вы слушаете и мало говорите. Да, думаю, я понимаю. Тогда скажите мне, Тим Форбс, как насчет вас?

– Я ничего не значу.

Сэр Энтони издал что-то, похожее на смех.

– Вы в самом деле так думаете?

Тим опустился в кресло напротив него, повесив очки на запястье.

– Дело в том, сэр Энтони, что все так высоко вас ценят, но вокруг фашистов, передающих информацию, уже расставлены сети. Ну, на самом деле вокруг всех, кто передает информацию тем, кого мы считаем своими врагами. Вы находитесь под наблюдением, и было отмечено, что вы интересовались досье, находящимися вне сферы вашей компетенции. Последние несколько месяцев вы передавали информацию, подмененную нашей секретной службой, и таким образом мы получили доказательство, что вы действительно это делаете. Вы никоим образом не один, и мы предполагаем, что вас принудили.

Сэр Энтони заворочался в кресле, потрясенно глядя на Тима. Тим продолжал:

– Мы подозреваем, что вас шантажируют.

И опять это подобие смеха. Тим не понял, в чем дело, но сказал:

– Люди будут схвачены и интернированы в лучшем случае, если они откажутся работать на нас. Я пришел к вам как частное лицо, потому что вы хороший человек, всегда поддерживали идею мира, помогали обездоленным.