Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - Виктор Анатольевич Шендерович

ЧЕРНОМЫРДИН. Еще бы. Такой умный.

ЖИРИНОВСКИЙ. Да. За это больше всего и любили. Умный такой, молодой, энергичный…

ЛУЖКОВ. И еще — грамотный.

ЧЕРНОМЫРДИН. Ужас!

ЖИРИНОВСКИЙ. Что?

ЧЕРНОМЫРДИН. Я говорю: на всю голову был грамотный. Как только жил тут с такой головой…

ЛУЖКОВ. Небось и языки знал.

КУЛИКОВ. С него станется, е-мое!

ЛЕБЕДЬ. Одно слово: рыжий!

ЧЕРНОМЫРДИН. Не жилец он был. Среди нас-то… Не жилец!

3.

У могилы. Слышны приближающиеся звуки траурного марша.

ЗЮГАНОВ. Идут.

СЕЛЕЗНЕВ. Так я уже всё.

ЗЮГАНОВ. Глубокая?

СЕЛЕЗНЕВ. Сам не вылезет.

ЗЮГАНОВ. Может, вторую выкопаем?

СЕЛЕЗНЕВ. Кому?

ЗЮГАНОВ. Ему же.

СЕЛЕЗНЕВ. Зачем?

ЗЮГАНОВ(подумав). На всякий случай.

4.

Из-за угла выворачивает процессия — с оркестром и венками, но без гроба.

Тележка-катафалк пуста.

ЧЕРНОМЫРДИН. У вас тут как? Готовы?

ЗЮГАНОВ И СЕЛЕЗНЕВ(хором). Всегда готовы!

ЧЕРНОМЫРДИН. Тпр-ру!

Процессия останавливается, музыка разваливается.

Стой! Пришли.

СЕЛЕЗНЕВ. Погодите-ка, а этот где?..

ЧЕРНОМЫРДИН. Кто?

СЕЛЕЗНЕВ. Ну, виновник мероприятия… Которого мы хороним третий год.

ЧЕРНОМЫРДИН. Сейчас должны подвезти.

ЗЮГАНОВ. Ну, слава богу! А то я уж…

ЧЕРНОМЫРДИН. Уже в пути.

СЕЛЕЗНЕВ. Не терпится посмотреть. У нас уже и венки готовы… Вот! «От группы товарищей…»

ЧЕРНОМЫРДИН. Венки не пропадут. (Разворачивает шпаргалку.) Начнем.

РЫБКИН. А как же ушедший?

ЛЕБЕДЬ. Надо подождать.

КУЛИКОВ. Семеро одного не ждут!

ЧЕРНОМЫРДИН. Вот именно. Товарищи! Траурный митинг объявляю открытым. Сегодня мы провожаем в последний путь из органов власти Анатолия Борисовича…

ЛУЖКОВ. А точно — в последний?

ЧЕРНОМЫРДИН(Куликову). Вот за это я тебе ручаюсь. Долгожданная политическая смерть вырвала из наших рядов надежного работника, прекрасного организатора, убежденного монетариста…

ЖИРИНОВСКИЙ. А-а, я не переживу этого! Нет!

КУЛИКОВ. Почему?

ЖИРИНОВСКИЙ. Не переживу, и все! Не уговаривайте!

ЯВЛИНСКИЙ. Никто вас не уговаривает. Просто интересно…

ЖИРИНОВСКИЙ. Он ушел от нас, ушел, ушел совсем!.. (Сотрясается в рыданиях.)

ЯВЛИНСКИЙ. Ну, ушел и ушел, дело житейское.

ЖИРИНОВСКИЙ. «Наймит США, разоритель державы…» И этот еще…

ЗЮГАНОВ(подсказывает). Грабитель народа… Убийца бабушек…

ЖИРИНОВСКИЙ. Да! Такой репертуар пропадает!

ЧЕРНОМЫРДИН. А, ты в этом смысле.

ЖИРИНОВСКИЙ. Кто теперь будет нашим рыжим?

ЧЕРНОМЫРДИН. Найдем. Страна большая. Я продолжаю. (По бумажке.) Товарищи! Все мы, знавшие Анатолия Борисовича гораздо больше лет, чем нам бы хотелось, будем помнить его образованность и принципиальность… (Отрываясь от бумажки.) Это, я вам скажу, фиг забудешь.

КУЛИКОВ(сковыривая крышечку у беленькой). Поехала! Черномырдин. Уже?

КУЛИКОВ. А чего телиться, е-мое! (Наливает в стаканы, стоящие на катафалке.) Ну, за новоотставленного!

ЧЕРНОМЫРДИН. Бумажку дочитать?

КУЛИКОВ. Ладно, все свои.

ЧЕРНОМЫРДИН. Ну И…

ЗЮГАНОВ. Погодите! А где сам-то? Закопать бы сначала…

ЧЕРНОМЫРДИН. Не волнуйтесь. Подвезут!

ЖИРИНОВСКИЙ. Кстати, когда его в прошлый раз хоронили, он тоже заставлял себя ждать… Это совершенно невыносимо, у людей же нервы, они же не каменные!

ЧЕРНОМЫРДИН. Да, нехорошо. Уже и поминки, помню, справили, и девять дней — а он все живой и живой. Еле к сороковинам закопали.

ЛЕБЕДЬ. Дисциплины — никакой!

КУЛИКОВ. Ну! За отставочки. Между первой и второй — перерывчик небольшой. Понеслась!

ЧЕРНОМЫРДИН(кивая на Зюганова и Селезнева). И ребятам налей. Они же работали, они старались, можно сказать — землю рыли!

ЗЮГАНОВ. Для хорошего человека — это мы всегда! Наливают, пьют, закусывают — прямо на катафалке.

ЧЕРНОМЫРДИН. Кто еще хочет сказать об ушедшем?

СКУРАТОВ. Я! Я хочу особо сказать о его литературном даре. Вы понимаете…

ЖИРИНОВСКИЙ. Чего тут не понимать! Слава богу, сами все писатели!

ЯВЛИНСКИЙ(ядовито). Толстые практически.

ЛЕБЕДЬ. Да, есть и из военных!

ЯВЛИНСКИЙ. Боже мой! Когда же вы наконец улетите в свой Красноярск?

ЧЕРНОМЫРДИН. Не мешайте, дайте послушать.

СКУРАТОВ(продолжая тему). Ушедший был в некотором смысле выдающимся литератором…

ЧЕРНОМЫРДИН. Ты читал его книжку?

СКУРАТОВ. Я читал его «дело»!

ЧЕРНОМЫРДИН. Ну и как?

СКУРАТОВ. Не оторваться. Особенно гонорар. Сименон отдыхает.

ЖИРИНОВСКИЙ. Какой там гонорар! Лох он был конкретный, прости господи!

ЧЕРНОМЫРДИН. Владимир Вольфович! Ты давай это… об ушедших — либо ничего, либо вообще.

ЖИРИНОВСКИЙ. Хорошо! Скажу о себе. Если бы я был первым вице-премьером, девяносто тысяч «зеленых» у меня бы в день на булавки уходило! Пропала жизнь, пропала, однозначно!

ЧЕРНОМЫРДИН. Да уж… Ну, чтобы не в последний. (Пьют.) А помните Сосковца? (Общий гул восхищения.) Вот был человек! Год первым вице поработал — и на всю оставшуюся жизнь материальный вопрос снял. Огурчик передай.

КУЛИКОВ. Реальный политик, е-мое…

СКУРАТОВ. Грех завидовать…

ЧЕРНОМЫРДИН. Здесь где-то по соседству лежит, отдыхает. Мир счету его.

ЛУЖКОВ. А чего не отдохнуть? Внукам до старости казенных груш хватит околачивать. Ну, будем!

ЧЕРНОМЫРДИН. Еще бы нам — и не быть! (Пьют.)

ЖИРИНОВСКИЙ. А рыжий — лох! Лох конкретный, светлая память его ваучеру, пусть РАО «ЕЭС» будет ему пухом, однозначно!

ЛУЖКОВ. Я скажу! Кабы не приватизация, он ведь мог бы жить. Зря он со мною поссорился. Нельзя было, что ли, договориться? Эх, Анатолий… Прощай. Предупреждал я тебя — не ссорься со мною… (Утирает слезу кепкой.)

ЛЕБЕДЬ. Держись, Михалыч.

ЛУЖКОВ. Я-то держусь. Меня-то двумя руками не оторвешь.

5.

На аллее в инвалидной коляске появляется Березовский.

РЫБКИН. Кто это там?

ЛЕБЕДЬ. Не узнаете?

РЫБКИН. Уже нет.

ЯВЛИНСКИЙ. Это ближайший друг ушедшего от нас. Приехал проститься.

ЛЕБЕДЬ (поправляет). Удостовериться.

БЕРЕЗОВСКИЙ (подъезжая). Такое горе, такое горе… Ай-яй- яй! Мы так надеялись… И вот наконец… (Черномырдину.) Мои соболезнования.

ЧЕРНОМЫРДИН. И вас — от всей души! Налей ему.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Спасибо. Господа! Я хочу сказать. Судьба — индейка, а жизнь — копейка, особенно после деноминации. Чувства, которые все мы испытывали к Анатолию Борисовичу, объединили нас в этот долгожданный час… (Черномырдину.) Давно хотел вам сказать: мы, группа здравомыслящих банкиров, поставили на вас еще в Давосе…

ЧЕРНОМЫРДИН. Не надо на меня ничего ставить!

ЯВЛИНСКИЙ. Правильно. Мы на вас положили…

ЧЕРНОМЫРДИН. И класть не надо! Не надо со мной вообще ничего делать! Я хозяйственник, а не тумба.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Но вы же понимаете — система должна быть устойчивой.

ЖИРИНОВСКИЙ(выпивая еще). Рыжий — лох, о-дно-зна… (Падает под катафалк.)

БЕРЕЗОВСКИЙ. Кстати, где он?

ЧЕРНОМЫРДИН. Кто?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Ушедший от нас — где? Что-то тела не видно. Уже закопали?

ЗЮГАНОВ. Да мы ждем не дождемся утрамбовать!

БЕРЕЗОВСКИЙ. Как это «не дождемся»? Погодите… Где он?

КУЛИКОВ. Да вроде, говорят, вчера уже доходил без охраны… Говорили, вроде совсем плохой… Шансы на нуле…

БЕРЕЗОВСКИЙ. Откуда информация?

КУЛИКОВ. А по телевизору один тип сказал…

БЕРЕЗОВСКИЙ. Вы что, с луны свалились?

КУЛИКОВ. Да нет, я здешний.

БЕРЕЗОВСКИЙ. По телевизору — это, считайте, я и сказал!

КУЛИКОВ. Так ведь в ящике, диктор… — значит, правда, е-мое! И