Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони

В то время как дивизии Лёра в организованном порядке двигались из последнего района своих боевых действий «на родину» по шоссе Марибор – Целе, к ним примкнули в качестве арьергарда также и хорватские войска, уходящие на запад. В маршевых колоннах шли также и от 70 тысяч до 80 тысяч беженцев, которые не хотели ни при каких обстоятельствах попасть в руки преследующей их армии Тито. Этим же шоссе воспользовался и покинувший Загреб «поглавник» Анте Павелич.

Тем временем генерал-фельдмаршал Кессельринг был назначен командующим всеми расположенными на юге частями вермахта. Сразу же после этого назначения с ним связались как Лёр, так и Рендулич, чтобы прояснить ситуацию и скоординировать действия. Из Берлина уже несколько дней не поступало никаких известий, кроме единственного – от 1 мая о том, что Адольф Гитлер «пал в бою против большевизма» и что гроссадмирал Дёниц, находящийся в Плёне или Фленсбурге, стал его преемником. Рендулич вспоминает: «Политически смерть Гитлера именно к этому моменту рассматривалась как облегчение нашего положения… Спекуляции относительно возможности сотрудничества с западными противниками получили новую пищу… Я же решил для себя прежде всего по меньшей мере прояснить ситуацию с окончанием войны в Верховном главнокомандовании вермахта и ожидать от него соответствующей информации…»

После того как 6 мая восточнее Линца произошел непродолжительный, но тяжелый бой между американской 11-й танковой дивизией и 3-й танковой дивизией СС, закончившийся отступлением американцев, Рендулич направил начальника штаба 6-й армии генерала Гедке парламентером к Паттону, командующему американской

3-й армией. Гедке должен был передать Паттону личное послание, в котором Рендулич просил Паттона разрешить немцам доставить на Восточный фронт сквозь американские позиции медицинские средства, которые «складированы где-то на западе». Помимо этого Гедке имел еще одно задание – склонить Паттона к тому, чтобы тот позволил пройти сквозь американские позиции свежим германским частям, которые тоже «сосредоточены где-то на западе», для поддержки группы армий.

Представление Рендулича о политической ситуации едва ли могло быть в большей степени наивным. Или же он находился в полном неведении относительно сложившейся обстановки? Как только и можно было ожидать, Гедке получил от Паттона резкий отказ. «Как вы можете думать, что я позволю пройти через мой фронт войскам, которые явно предназначены для борьбы с нашими союзниками!» – с раздражением ответил Паттон немцам.

Теперь, когда были потеряны его последние надежды на продолжение войны с Красной армией, Рендулич принял решение окончить войну по крайней мере в своем районе. «Как-либо связаться с Верховным главнокомандованием вермахта было невозможно. Мне также не было ничего известно о том, как обстоит дело с переговорами командования вермахта с противником. Об этом, как и об условиях капитуляции, я узнал только утром 8 мая, то есть в тот момент, когда я сам уже был военнопленным. Тем не менее я отдал два своих последних приказа. Один из них требовал принимать меры для обеспечения тылов задействованных в боях частей против враждебных действий со стороны американцев вплоть до 8 часов 7 мая. Аналогичный приказ, направленный войскам Восточного фронта, имел, вероятно, своими последствиями стихийный распад фронта, поскольку я приказывал четырем сражающимся на Восточном фронте армиям начиная с вечера 7 мая с наступлением темноты отходить на запад…»

Связь 2-й танковой армии с Рендуличем была прервана с 5 мая. Командующий армией генерал де Ангелис со своей стороны отключил связь с группой армий «Австрия», которой был подчинен, и принял участие в совещании с генерал-фельдмаршалом Кессельрингом, на котором присутствовали также генерал-полковник Лёр и генерал Рингель. Речь на этом совещании шла прежде всего о предстоящей капитуляции. Генералы предпочитали капитулировать перед западными союзниками, чтобы избежать русского плена для себя и своих войск. В ходе этого совещания Рингель был уполномочен незамедлительно вступить в контакт с англичанами в долине реки Энст и побудить последних продвигаться как можно дальше на восток. Миссия Рингеля провалилась: командующий британской 8-й армией даже не принял германского генерала. Тем временем стало известно о капитуляции всего вермахта (8 или 9 мая), и поступило предписание установить контакт с русскими для сдачи оружия. Поскольку это было якобы отклонено русскими – они были готовы вести переговоры только с фронтовыми дивизиями, – «командование армиями не считало себя более обязанным пребывать на месте и приняло решение уходить как можно дальше на запад». Русские, а вместе с ними и болгарская 1-я армия и югославская 3-я армия, все не решались нанести удар по германским силам, и поэтому 2-й танковой армии удалось со всеми своими десятью дивизиями достичь зоны оккупации англо-американских войск и там сдаться в организованном порядке.

6-ю армию Балька, которая еще в первые дни мая была в состоянии успешно наносить локальные контрудары, капитуляция не застала врасплох. Хотя Бальк в течение последней недели не получал никаких политических, оперативных или тактических указаний, он был достаточно предусмотрителен и стал сам добывать информацию о положении дел. О продолжении борьбы в Альпийской крепости и так не могло быть и речи: 4 мая британские войска подошли к Линцу, а американские части прошли по дороге (шоссе и железнодорожная магистраль) через перевал Фернпас и под Куфштайном ступили на землю Австрии. На аэродроме в Юденбурге Бальк встретился с Кессельрингом и после разговора с ним принял решение. Поскольку среди ставших к этому времени известными условий капитуляции было и такое положение, что каждая германская часть должна стать пленником той страны, против которой она сражалась, Бальк принял решение развернуть свою армию и буквально в последние часы войны атаковать pro forma позиции американцев. Таким образом он хотел избежать русского плена. Бальк позднее рассказывал: «Армия тотчас же выступила маршем, оставив австрийцев. «Добровольные помощники»[131]также остались на месте. Вооружение остается с арьергардом. Ничто не выводится из строя. Все, кто только может, садятся на грузовые автомобили. Сейчас мы пожинали плоды того, что в свое время самым строжайшим образом экономили горючее. Направления движения: IV танковый корпус СС – в Каринтию к англичанам, III танковый корпус – через Лицен к американцам и обе горнострелковые дивизии – через горы в Верхнюю Австрию. Утром 8 мая, убедившись, что все покинули свои стоянки, мы с начальником моего штаба и прикомандированным офицером Генерального штаба тоже пустились в путь».

В этот момент Бальк еще не знал, примут ли западные державы капитуляцию его армии. Но он все же демонстрировал свой оптимизм как перед своими офицерами, так и перед еще остающимися на своих местах национал-социалистическими сановниками. «В Граце мы еще раз заглянули к местному гауляйтеру. В свое время мы с ним вполне успешно сотрудничали. Он отдал последнее ради обороны своей штирийской родины. Теперь он, совершенно потерянный, наблюдал последний акт завершающейся драмы. Я сказал ему, что он может делать все что угодно, но только не кончать жизнь самоубийством. Мы должны были дать немецкому народу отчет и не могли уклониться от этого».