Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней - Саймон Моррисон

балерина описала как «потного» агента КГБ «с дурным запахом изо рта»[692]. Советскую делегацию также пригласили дать представление в Риме, поскольку ее путь из Карачи в Дели лежал через этот город. Предложение отклонили под предлогом заботы об артистах — они могли «устать» от выступлений, несмотря на шестидневное путешествие на поезде и самолете, чтобы добраться до Индии из СССР[693]. Прикрываясь усталостью танцовщиков, организаторы отказались от гастролей в Египет и Пакистан.

При Хрущеве Плисецкая получила звание народной артистки. Ее талант продолжал восхищать поклонников, критиков и чиновников. В июне 1956 года она танцевала главную партию в постановке Большого «Лауренсия», балете, поставленном Вахтангом Чабукиани на музыку Александра Крейна и впервые показанном в Ленинграде в 1939 году[694]. Сюжет разворачивается вокруг мести жителей испанской деревни феодалу Командору, похитившему Лауренсию с пира в честь ее свадьбы с Фрондосо. Хрущев продемонстрировал спектакль президенту Югославии маршалу Тито, чтобы похвастаться полным бравады «заряженным» выступлением. Плисецкая в роли Лауренсии была «тонка и стройна, грациозна как в воздухе, так и на земле», — отмечал пораженный критик Джон Мартин. Она произвела сильное впечатление на зрителей, выполнив завершающую серию прыжков, во время которых дотрагивалась до макушки носками пуантов. Это было громкое заявление, ответ на нервное топтанье остальных танцовщиков, не отрывавших пятки от пола. «Я не могу рационально судить об увиденном, пока мои глаза не вернутся на место, а челюсть не займет естественное положение», — подвел итог журналист[695].

Советский режим продолжал эксплуатировать таланты Плисецкой, отправив ее в турне по Западу как одно из чудес социалистическо-коммунистической системы, но лишь после тщательной проверки и выданного Кремлем разрешения артистам Большого выступать на сценах враждебных империалистических и капиталистических стран. Советский репертуар мог и не нравиться зарубежным зрителям, но танцовщики притягивали внимание, превосходя коллег-модернистов по силе и технике в битве за культурное и идеологическое первенство. Балет, шахматы и ракетостроение демонстрировали политическую и национальную мощь СССР на мировой арене. Высокий статус, закрепившийся за балетом во время «холодной войны», не исчез и после ее окончания.

Плисецкая представляла собой не только главную гордость Кремля, но и его головную боль. После гастролей в Индию и знакомства с иностранными артистами правительство сделало ее невыездной. У балерины было множество врагов, включая потного агента КГБ Щербакова, музыканта, игравшего на валторне, которому поручили поддерживать коммунистическую дисциплину в Большом, а также Ольгу Лепешинскую, убежденную коммунистку, пытавшуюся опровергнуть слухи о своей интрижке со Сталиным[696]. Репутации Плисецкой сильно повредили ее еврейские корни, издевки над коллегами и арест отца во время репрессий, даже несмотря на развенчание культа личности. Несмотря на это, когда правительство дало разрешение на проведение культурного обмена между балетом Большого театра и Королевским балетом театра Ковент-Гарден в 1956 году, ей удалось поехать в Лондон. Конечно, вся труппа находилась под пристальным контролем «работников КГБ», сопровождавших танцовщиков в поездке в качестве экскурсоводов[697].

Кремль пытался показать, что гастроли в Лондон и последовавшие за ними турне в 1950-х и 1960-х имели политические и национальные основания. Однако на самом деле они мотивировались финансовыми соображениями — спектакли должны были собрать много денег. После эпохи правления Сталина советская экономика находилась в удручающем состоянии, индустриальные и военные комплексы настолько обветшали, что американские шпионские самолеты могли беспрепятственно пролетать над территорией Союза. Культурный обмен и организации межнациональной дружбы (ВОКС и ССОД) возникли после того, как руководство страны осознало, что балеты других стран, как, например, Сэдлерс-Уэллс[698] в Англии, помогали экономике прибыльными турами. Большой мог соревноваться с культурными учреждениями по всему свету. Его балетная труппа стала ходовым товаром наряду с продуктом серебряных месторождений Забайкалья или жемчугом, выловленным из рек, текущих по Кольскому полуострову. Опасаясь неудачи, КГБ не хотело отправлять артистов за рубеж, но мысль о возможной финансовой прибыли взяла верх. Эксплуатация коммерческого потенциала Большого требовала увольнения идеологов-дилетантов и сотрудничества с такими профессиональными предпринимателями, как Сол Юрок[699] из США. Министры культуры под руководством Хрущева настаивали на распространении советских ценностей за границей, но главной задачей ЦК стало получение желанных иностранных капиталов. Таким образом, «холодная война» была приостановлена ради более важного дела до тех пор, пока при Брежневе не начала расти прибыль от нефти, что привело к новому политическому обострению, гонке вооружений и возобновлению политики гиперконсерватизма.

Плисецкая могла с уверенностью сорвать кассу в Лондоне, но была не слишком преданной представительницей Советского Союза. За два месяца до гастролей ее вычеркнули из списка гастролирующих артистов к негодованию английской публики. Угроза вторжения советских танков в Будапешт подорвала намечавшиеся переговоры, а глупая история, произошедшая с метательницей дисков Ниной Пономаревой, которую обвинили в краже 5 шляп в лондонском магазине, лишь подлила масла в огонь. Для британских любителей балета отсутствие советской примы стало главной новостью. «Мы протестуем против безосновательного отказа в выезде одной из ваших главных балерин и просим вас пересмотреть свое решение», — заявил представитель Королевского театра Ковент-Гарден ассистенту министра культуры от лица публики, ожидавшей увидеть Плисецкую в будущем[700].

Ее должна была заменить Лепешинская, балерина, постепенно терявшая популярность. Она никогда не пользовалась любовью коллег и расположением ЦК, несмотря на все старания прослыть успешной танцовщицей и преданной коммунисткой. Отношения со Сталиным и полученная при его правлении известность уничтожили карьеру Лепешинской при Хрущеве. Других танцовщиков убрали из списка из-за семейных проблем (тех, кто только что развелся или не имел детей и родственников — то есть причин возвращаться на родину после турне), неподобающего поведения и даже из-за недостаточно славянской внешности. Джулия Мэй Скотт (Жилько), балерина, чья мать была русской, а отец афроамериканцем, узнала, что не может поехать на гастроли из-за своего происхождения — она являлась «полукровкой» по мнению комиссии по выездам за границу[701]. В итоге место досталось Галине Улановой, хотя ее карьера уже подходила к концу.

В программе были заявлены четыре балета — «Бахчисарайский фонтан», «Жизель» (или «Гаянэ»), «Ромео и Джульетта» (или «Дон Кихот») и «Лебединое озеро». По контракту британская телевизионная ассоциация транслировала второй акт «Лебединого озера» с Улановой. Право показа стоило 1250 фунтов стерлингов, повторный показ — еще 1000. Согласно изначальному плану выступлений в Лондоне от 24 мая 1956 года у Плисецкой было 11 выходов, а у Улановой 12. Запрет на выезд первой перенес всю нагрузку на сорокапятилетнюю танцовщицу, чье здоровье было подорвано еще до турне. (С другой стороны, Плисецкой исполнился 31 год, и она находилась на пике своей карьеры.)

Уланова потянула икроножную мышцу в середине