Солдаты холодной войны - Филип Таубман

Самым поразительным достижением была ликвидация ядерных арсеналов в Украине, Казахстане и Беларуси. Перри поставил достижение безъядерного статуса этих трех стран в число своих приоритетных задач и приложил максимум усилий со стороны Пентагона, когда стал министром обороны в 1994 году после отставки Леса Аспина.

В марте 1994 года, когда дело дошло до Украины, Перри и Картер посетили Первомайск, место расположения крупной ракетной базы. Украинский министр обороны генерал Виталий Радецкий сопровождал их в подземную шахту, где два молодых украинских офицера осуществляли контроль над 700 ядерными боеголовками, расположенными вверху межконтинентальных баллистических ракет, размещенных в пусковых шахтах на этой базе. «На одной из стен командного центра висела карта Соединенных Штатов, – вспоминали Перри и Картер позднее. – На другой была карта Европы. Маленькие огоньки отмечали места на картах, указывая цели ядерных боеголовок, контролируемых из этого центра. Несколько огоньков было выключено, но многие все еще горели».[473]

Когда эти два украинца смоделировали отсчет перед запуском, Перри и Картер не могли оторвать глаз от карты. «Мы наблюдали за отсчетом и глазели на цели, освещенные на карте, – города Германии и Англии, в Канзасе и Орегоне. Мы знали из разведданных США, тщательно собиравшихся на протяжении десятков лет холодной войны, что объекты, подобно этому, контролируют запуск советских МБР с ядерными боеголовками, нацеленными на Соединенные Штаты. Мы оба анализировали и готовили документы о том, как поддерживать сложный баланс, являющийся основой ядерного сдерживания. Но никогда «баланс страха» не казался никому из нас таким реальным и ужасным, как в тот самый момент».

Перри и его помощники возвращались в Первомайск трижды после своего первого посещения. Во второй раз в апреле 1995 года они наблюдали, как огромный кран поднимал межконтинентальную ракету «СС-19» из ее шахты, первый шаг в путешествии к центру демонтажа, где ее должны были превратить в кучу металлолома. Они также посетили жилой комплекс, построенный с американской помощью. В стандартных сборных домах разместятся десятки украинских офицеров, которые потеряют свою работу и жилье, когда ракетная база закроется. Во время их следующего посещения в январе 1996 года они стали свидетелями уничтожения одной из пусковых шахт, в которой ранее размещалась советская ракета. Во время последней поездки летом того же года они вернулись, чтобы наблюдать отправку последнего комплекта боеголовок в Россию, где их должны будут демонтировать. К тому времени бо́льшая часть этой базы превратилась в сельхозугодья. «На месте окруженных колючей проволокой пусковых шахт ядерных ракет и бункеров контроля за оружием теперь было поле красивых и урожайных подсолнухов», – говорили Перри и Картер.[474]Сопровождаемый российским и украинским министрами обороны Перри посадил семечки подсолнуха в чернозем.

В этот же самый период Перри сопровождал генерала Павла Грачева, российского министра обороны, в поездке на заброшенную ракетную базу в Миссури, где они взорвали пусковую шахту ВВС, в которой когда-то размещалась ракета с ядерной боеголовкой на носу. База, занимавшая около 5000 кв. км сельскохозяйственной земли, была пристанищем для более чем сотни межконтинентальных ракет. Грачев сказал, что будущие поколения когда-нибудь, изучая историю, будут спрашивать, «что за сумасшедшие с нашей стороны и со стороны США могли сидеть и планировать создание такого оружия массового уничтожения».[475]

Еще один знак прогресса пришел из Казахстана, родины первых полигонов подземных ядерных испытаний Советского Союза, в районе Семипалатинска. Когда новое казахское правительство пришло к власти после падения Советского Союза, оно обнаружило, что приблизительно 600 килограммов высокообогащенного урана было складировано в плохо охраняемом складском помещении на Ульбинском металлургическом заводе, который находится примерно в 30 км от города Усть-Каменогорска, расположенного в Восточном Казахстане. Этого урана хватило бы с лишком на изготовление 20 ядерных боезарядов. Когда они инспектировали место хранения, казахские официальные лица обнаружили пустые грузовые контейнеры с адресами в Тегеране. Казахстан уведомил Соединенные Штаты об уране в августе 1993 года, дав ход детальному плану под названием «Проект Сапфир», который заключался в подготовке материала к перевозке и отправке в Соединенные Штаты.[476]

8 октября 1994 года команда из 31 американского специалиста-ядерщика, действующая по указанию администрации президента Клинтона, направилась в Казахстан для подготовки высокообогащенного урана к транспортировке. К концу ноября расщепляющийся материал был на пути на военно-воздушную базу Дувр в Делавере, где его поместили на грузовики автоколонны для перевозки на ядерный комплекс Министерства энергетики в Оак-Ридже, штат Теннесси.

Время текло, проходили месяцы, программа Нанна – Лугара и связанные с ней американские операции, вдохновленные этой программой, сыграли значительную роль в денуклеаризации Украины, Беларуси и Казахстана. Точно так же важно, что эта работа помогла России обеспечить безопасность своего разросшегося комплекса ядерного оружия, включая тонны высокообогащенного урана и плутония, пригодного для изготовления бомб.

Результаты впечатляют. На декабрь 2010 года совместные усилия по уменьшению угрозы привели к снятию с вооружения 7599 стратегических ядерных боеголовок, уничтожению 791 ракеты дальнего радиуса действия и 498 пусковых ракетных шахт, а также ликвидации сотен ракет, базировавшихся на подводных лодках, и десятков самих подлодок и бомбардировщиков. Программа также повысила безопасность более двух десятков складских сооружений хранения ядерного оружия.[477]

К 1995 году Нанн полагал, что смог сделать все, что можно было, работая в Сенате. «Холодная война окончена, – сказал он. – Мы вошли в другую, соверешенно иную, эру. Я содействовал принятию некоторых весьма важных законов. …Поэтому я чувствовал, что у нас вроде бы не предвидится продолжающегося нарастания проблем и что я проделал большую работу из того, что, как мне казалось, я мог бы в своем качестве в то время проделать».[478]

Он также полагал, что пора уходить, пока жители Джорджии не стали давить на него с тем, чтобы он превысил срок Ричарда Рассела, проработавшего в Сенате 35 лет, и пока еще есть деловые предложения. «Я занимался политикой с тех времен, когда мне исполнилось 28 лет, – говорил он. – Я знал, что, если останусь после 58 лет еще на один срок, я приблизился бы к той стадии, когда перестал бы представлять интерес для советов директоров или юридических фирм. А в 65 лет мне будет очень трудно получить дорожку для разбега в смысле оставшегося количества лет на какие-либо другие дела».