Отбор для Короля волков - Маша Моран

Аглая осторожно опустила крышку и перешла к следующему сундуку. Внутри обнаружилось огромное количество отсеков и ящичков. Какие-то склянки, колбы и мешочки, с нашитыми на них табличками. Пучки трав и сухих стеблей, перевязанные грубыми нитками.

По воздуху уже плыл терпкий густой запах. Внимание Аглаи привлек пухлый мешочек черного цвета. Он лежал отдельно от других, то ли забытый, то ли случайно брошенный. Или слишком опасный, чтобы находиться вместе с остальными.

Аглая взяла неожиданно тяжелый мешочек, осторожно раскрыла и запустила внутрь палец. На коже остался темный след. Пыль? Зола? Что это? Какой-то бархатистый на ощупь порошок. Он блестел, мерцая крошечными кристалликами. Может, это тени для глаз? Очень похоже. Аглая злорадно хихикнула. Волчий принц любит делать смоки айз? Хочет красиво выглядеть, когда идет к своим жертвам?

Испытывая острое желание напакостить, Аглая резко захлопнула крышку сундука и перевернула мешочек вверх дном. Блестящий черный порошок посыпался на шкуры, разлетаясь по воздуху темным облаком.

Часть песчинок осела на животе и бедрах. Аглая чертыхнулась и попыталась стереть их ладонью, но добилась лишь того, что сильнее размазала их по коже.

Сделала гадость, называется. Порошок осел черным слоем на шкурах, сундуке, завис в воздухе. Его оказалось неожиданно много.

Аглая перешла к третьему сундуку. Одежда! Переворошив осторожно сложенные стопки, Аглая выудила кожаные брюки и свободную рубашку. Нашелся и пояс. Все черное и мрачное. Ни одного яркого пятнышка. Аглая спрятала кинжал за поясом брюк, прикрыла рубахой и потуже затянула ремень. Даже с ее пышными формами, одежда была слишком велика. И это еще раз напомнило о том, насколько он крупнее и сильнее ее. Ей нечего ему противопоставить.

Сунув ноги в уцелевшие туфельки, Аглая осмотрелась. Пусть делают с ней что угодно, но в этом мрачном логове, где все напоминает о насилии, она не останется.

Натравить бы сюда воронов, чтобы изодрали шатер в клочья. Пусть совьют гнезда и поселятся здесь. Она тогда посмотрит на его лицо, когда он поймет, что она превратила его жилище в птичье гнездовье.

Завязывая шнурки на рубахе, Аглая коснулась пальцами камней. Надо же, она совсем забыла о проклятом ожерелье.

С трудом расстегнув, сжала согретый кожей металл. Странно было ощущать пустоту и совсем не чувствовать его тяжести. За несколько часов она привыкла к нему.

Швырнув ожерелье в сундук с одеждой, Аглая тихо прошептала:

— Подавись своими подарками, сукин сын!

Вот бы он ощутил хоть часть той боли, что причинил ей. Чтобы чувствовал, как сотни шипов врезаются в его тело. Да, ей было хорошо с ним. Невероятно хорошо. Но так чертовски больно. Вся душа теперь изранена…

Пусть и он сходит с ума от наслаждения, которое причиняет боль. Пусть он мучается от желания и ощущения тысяч игл, прорезающих кожу.

По шатру поплыл нежный цветочный аромат. Мягкий, но дурманящий.

Подпорки со свечами обвивали стебли роз. Зеленые побеги ползли вверх и в стороны. За секунды созревали и распускались крошечные бутоны. Каждый шип был длиной с палец. Куст разрастался все дальше и дальше.

И на этот раз Аглая точно знала, что всему виной она. Хотела ведь, чтобы он ощутил уколы шипов. И вот они — длинные и острые даже на вид.

А стебли и не думали останавливаться. Сплетались друг с другом, и вот между подпорок со свечами уже огромное гнездо, устланное душистыми розовыми лепестками.

Аглае стало страшно. Она себя не контролировала. Все это могло очень плохо закончиться. Дамазы хоть и знал, что она ведьма, но до сих пор не убил. А что с ней сделают другие из его клана? Его сейчас нет, некому остановить охотников. Она же не будет кричать об их нелепой сделке!

Аглая бросилась к выходу. Вырвалась из шатра и едва не упала — перед ней возвышались два воина с длинными копьями. Пламя костров хорошо освещало их могучие фигуры и шлемы с искусной гравировкой.

Словно из-под земли вырос тот самый Коноган, который принес ей ожерелье.

— Вам следует вернуться в шатер, княжна.

Аглая быстро взяла себя в руки. Нет ничего, с чем она не может справиться — так часто повторяла мама после неудач, или когда возникали нерешаемые на первый взгляд проблемы.

— А вам следует вспомнить, что приказывать мне вы не имеете никакого права.

За его спиной кто-то хохотнул, и грубый рычащий голос вмешался в спор:

— Уймись, Коноган. Пусть девочка подышит свежим воздухом.

— Но Его Высочество…

— Наш принц оставил княжну на моем попечении. Ежель что приключится, спросят с меня.

Аглая не видела, с кем говорит Пушистый Зайка, но кажется у нее появился шанс.

Она повыше задрала подбородок и уверенно вступила в спор:

— Мне нужно в крепость.

— Нет. — Коноган угрожающе двинулся на нее.

— В крепость вы попадете только днем, княжна. — Снова вступил невидимый собеседник. — Если наш принц не успеет вернуться, мы доставим вас к отцу. А до тех пор…

Коноган все не унимался:

— Вам лучше вернуться в шатер.

Он отчетливо потянул носом, видимо принюхиваясь. Насыщенный запах роз чувствовала даже она — что уж говорить об оборотнях.

— Я не хочу в шатер.

— Ну тогда уважьте старика — посидите со мной.

Коноган отступил, освобождая путь, и Аглая смогла видеть говорившего.

На свободном участке земли между шатрами был разведен костер, возле которого сидел грозный старик. Седые, практически белые, волосы были заплетены в косу и странно смотрелись вокруг его смуглого лица. В ухе блестела серьга. Ярко-желтые глаза с интересом следили за Аглаей.

Они были настолько необычного оттенка, что она даже не сразу заметила уродливый шрам, пересекающий его бровь и щеку.

Он улыбнулся, демонстрируя острые белоснежные зубы:

— Не побрезгуете нашей едой, княжна? — Он махнул рукой, указывая на тушку кого-то животного, что аппетитно шкворчала на огне.

Аглая проглотила голодную слюну. Она весь день ничего не ела, слишком нервничая для того, чтобы испытывать голод. Старик что-то жарил на вертеле, и от запаха мяса, у Аглаи заурчало в животе.

— Не побрезгую. — Она устроилась рядом с ним на небольшом бревне.

Оборотень взял небольшую флягу и чем-то взбрызнул тушку. Аглаю окутала новая волна аппетитных запахов. Она искоса взглянула на странного мужчину. Кем угодно, но стариком он не казался. Конечно, он не был молод. Скорее всего, ему столько же лет, сколько и князю. Но в нем чувствовались мощь и сила.

Наверное он неправильно истолковал ее взгляд, потому что улыбнулся и указал на свою щеку:

— Давно уже красивые девушки не составляли мне компанию. Вы не смотрите, что я уродлив. Среди наших мало кто может похвастаться телом без шрамов.