Смертельный удар - Роман Злотников

В это утро в дозоре стоял один из братьев. Перед самым рассветом он задремал, но ненадолго. Свежий весенний ветер, задувавший под поношенный плащ, не давал разоспаться. Поэтому вскоре он тряхнул головой, встал и, подойдя к бадейке с дождевой водой, ополоснул лицо. Когда он отерся полой плаща и повернулся, чтобы вернуться на свое место, то оторопело замер. На краю скалы стоял человек. Рука караульного потянулась к рукояти меча. Но человек небрежно усмехнулся, наклонился, протянул руку к полупотухшему костерку и, вытащив головню, швырнул ее в лужу земляного масла, натекшую под поленницу сигнального костра, переложенного пучками сырой соломы, чтобы сигнальный дым был виден издалека. А потом подобрал конец веревки, намотанной на каменный выступ, и, захватив ее между ладоней, спрыгнул вниз. Земляное масло полыхнуло синим пламенем, и от сигнального костра тут же потянулись вверх струйки дыма. А незадачливый караульный ошалело уставился вниз, где мимо скалы текли стройные ряды всадников в блистающих доспехах, с огромными копьями в правой руке и большими треугольными щитами у левого стремени. Полог старенькой палатки зашевелился, и наружу выскочили остальные. Бывший раб, зыркнув взглядом по колонне войск внизу и горящему костру, тут же подхватил лук и одобрительно буркнул:

— Дал сигнал? Молодец.

Потом шагнул к краю скалы и достал стрелу. Но караульный подскочил к нему и ухватил за руку:

— Подожди!

— Ты чего? — удивился беглый. — Сейчас подстрелим пару десятков до завтрака.

Караульный скривился:

— Ты что, не видишь, что это не степняки?

Бывший раб посмотрел на спокойно двигающуюся внизу колонну, всмотрелся, постепенно меняясь в лице, в проплывавших под ним бойцов, отпрыгнул от края и сдавленно произнес:

— «Длинные пики»!

Караульный кивнул и молча указал на веревку, привязанную к каменному выступу. А когда старший в очередной раз выразил удивление, пояснил:

— Это не я дал сигнал.

Бывший раб несколько мгновений ошеломленно смотрел на невесть откуда взявшуюся веревку и снова медленно повернулся к караульному. Тот виновато опустил голову. Старший опять уставился на веревку. Вдруг он вскинулся и, подскочив к выступу, вытащил из-за него какой-то предмет. Это оказалась фляга. Внимательно осмотрев ее, старший вытащил пробку и, понюхав, глотнул. На его лице нарисовалось крайнее изумление.

— Вино, и неплохое!

Все трое переглянулись и, как по команде, уставились вниз, на безмолвно двигающиеся войска. Тишину нарушил старший.

— Просто они показали, что им не нужны наши жизни — сказал он.

На закате, когда внизу уже двигались, жутко скрипя, тысячи телег степняков, а склоны гор за близкими перевалами в обе стороны от скалы окрасились мириадами огней походных костров, старший взболтнул флягу и, со вздохом произнеся:

— Светлая память стране, которая когда-то называлась Горгос, — пустил ее по кругу.

Корпус вошел в Горгос с севера. Они преодолели линию пограничных фортов в четырех местах, просто проходя мимо них. Только в одном месте не особо умный начальник попытался начать стрельбу из луков и катапульт, но Дорн, командовавший этой колонной, молниеносно развернул два полка. Бойцы в два счета взяли ворота с помощью штурмовых шестов, и несколько сотен «длинных пик», будто рассвирепевшие дьяволы, ворвались в форт. Однако они не стали уничтожать гарнизон, а просто, сделав несколько кругов по внутреннему двору, расстреляли из арбалетов расчеты катапульт и пустили по десятку стрел в окна, как бы дав предупреждение, после чего выехали со двора. Около получаса ворота форта были раскрыты настежь, потому что ни один солдат не рисковал подобраться к ним на виду у двигающихся в десяти шагах войск. Но едва даже самым недоверчивым стало ясно, что «длинные пики» просто проходят мимо, семеро смельчаков проскользнули вдоль стен к воротам и быстро закрыли их, задвинув задвижку. После этого со стороны форта не прилетело ни одной стрелы.

Колонны Корпуса и следовавшие за ними степняки шли через горные проходы в течение целой четверти. И когда они наконец прошли, командиры фортов еще почти две четверти не решались выслать разведку или послать людей на смену дозорным, которые давно уже сидели без пищи и воды. Собрав же наконец солдат, командиры снеслись с соседними фортами и отправили гонцов в ближайшие селения. Из всей мозаики полученных сведений перед ними предстала пугающая и удивительная картина. Горгос был обречен. По их расчетам, через перевалы прошли почти полторы сотни тысяч «длинных пик» и более шестисот тысяч степняков. Однако, в отличие от прошлых набегов, ни степняки, ни тем более «длинные пики» не разрушили ни одного дома и не убили зря ни одного человека. У крестьян отобрали большую часть урожая прошлого года, но оставили на семена. Забили всех коров, кроме яловых, и оставили по два быка на деревню.

Никто не насиловал женщин, хотя степняки, проезжая мимо, злобно зыркали по сторонам прищуренными глазенками. И главное — никто не останавливался на ночлег в селениях. Это означало, что тот, кто вел степняков, держал их железной рукой. И тот, кто их вел, не хотел забирать жизни тех, кто жил в этих краях. Хотя пример форта, открывшего стрельбу, показывал, что сделать это ему ничего не стоило. Люди в селениях, пораженные тем, что степняки прошли мимо, никого не ограбив и не сожгли ни одного дома, начали вслух говорить о том, о чем прежде только шептались. По-видимому, тот, кого объявили первым врагом Горгоса, действительно являлся посланцем богов, которые прислали его защитить жизнь будущих детей и покарать злых колдунов, собиравшихся уничтожить мир. Слухи об этом приносили мелкие торговцы, доставлявшие товары из портов на побережье. И вот теперь все говорило за то, что слухи оказались правдой. Но все равно было тревожно. Когда в битве схлестнутся ТАКИЕ силы, простому человеку однозначно придется туго. А ведь орда еще должна будет идти обратно… Поэтому крестьяне спешно устраивали убежища в горах и свозили туда нехитрый скарб. Оставшуюся живность перегоняли на высокогорные луга, а сами договаривались с начальниками фортов о том, чтобы те отрядили солдат научить крестьян владеть оружием и, в случае чего, приняли бы под защиту прочных стен форта. Начальники, понимая, что иного пополнения гарнизонов ждать уже не приходится, охотно шли на это. И даже, памятуя о том, что денег на оплату фуража и припасов тоже можно больше не ждать, выделяли солдат в помощь для обработки полей. На пограничье быстро вырастали новые княжества, за повседневными заботами уже мало вспоминающие, что когда-то они были частью великого государства по имени Горгос. А в прежних святилищах Магр доморощенные художники малевали изображение воина на коне с Багровым глазом Магр на груди. И люди тянулись к этим изображениям, горячо моля Защитника и Посланца отвратить беду. Так рождался новый культ, которому в будущем предстояло завоевать множество стран и народов.

Корпус двигался по Горгосу. Сзади шла огромная орда. Грон задержался у первых трех городов, и его командиры показали степнякам, что такое правильная осада. На погибель горгосцам вокруг росли большие леса. Так что материала для изготовления таранов и примитивных осадных лестниц было предостаточно, Рабов, которые могли бы их делать, также хватало, а суть разделения на штурмующие и прикрывающие отряды степняки уловили быстро. Первые в лоб перли на стену и в образовавшиеся проломы, а вторые засыпали воинов, стоящих за зубцами и в развалинах или проемах выбитых ворот, тучей стрел. Потом Корпус двинулся вперед, походя перемалывая выдвигавшиеся навстречу орде воинские отряды. Принц, со своим почти трехсоттысячным войском двинувшийся было навстречу степнякам узнав, что вместе с ними идут «длинные пики», увел войска на запад и выставил мощные заслоны на перевалах Срединного хребта, рассекавшего Горгос на две неравные половины. Потом с юга пришел Гамгор со своим спешенным флотом и принес вести о том, что столица пала, император мертв, главный храм Магр разрушен, а на южной оконечности полуострова высадилась Толла с элитийской армией. И вскоре любое сопротивление прекратилось. Грон замедлил продвижение Корпуса и послал гонцов, приглашая ханов на хурал. Степняки, дорвавшись до возможности всласть пограбить, оставляли после себя практически выжженную землю, и сначала это отвечало планам Грона. Он хотел создать дистанцию между поселенцами пограничья, которых они практически не тронули, и остальным Горгосом, который был обречен на разорение. Но сейчас наступило время иных решений. Горгос был почти повержен. Семь северо-западных провинций, в которых укрылся принц, служили последним прибежищем остаткам высших сословий Горгоса, и Грон дал команду пропускать беженцев в эти провинции живыми и невредимыми. Собравшиеся там были обречены на полное уничтожение, и он хотел, чтобы произошла естественная селекция и те, кто из последних сил цеплялись за старое — сами пришли бы в ловушку. Он предполагал, что, несмотря на то что они по пути разрушили практически все храмы Магр и вырезали всех священников, довольно существенная часть жрецов все-таки могла скрыться. И в первую очередь те, кто получил предупреждение через Места власти. Потому что в нескольких тайных убежищах Ордена, в которые он послал рейдовые отряды, бойцов встретила пустота.