Книги онлайн и без регистрации » Романы » Ответный темперамент - Анна Берсенева

Ответный темперамент - Анна Берсенева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Перейти на страницу:

– Как – умерла?.. – с трудом выговорил он.

– Да вот так. Онкология.

– Но она же не болела… – пробормотал Герман.

– Ну, я подробностей не знаю. Вроде, говорят, от этого дела молодые быстрее умирают, чем старики. Как там у зверей, не так? Девчонки к Василиске в больницу ходили. Похудела, говорят, страшно. Еще смеялась, что наконец сбросила лишний вес. Хорошая она была, правда?

Герман молчал как громом пораженный.

– Давно? – наконец спросил он.

– С месяц назад. Ну, Герыч, я пошел. – Хан поднялся с лавочки, на которую они присели потрепаться. – Так не забудь, приходи на мой показ.

«С месяц. Я уже был в Москве. Собирался ей позвонить. Но все откладывал. Куда она денется, думал».

Он был ошеломлен, просто раздавлен. И долго жил в таком состоянии. Потом ошеломление, конечно, прошло. Осталась только жалость к Василисе. Она и правда была очень хорошая, и он был ей благодарен. Да и как не жалеть, что умерла совсем молоденькая девочка?

И вдруг, спустя примерно полгода, Герман почувствовал, что воспоминания о Василисе принимают в его сознании какой-то странный характер. Они становились все ярче, все пронзительнее. Он вспоминал каждое ее слово, каждый жест и взгляд. Особенно тот, печальный и нежный, которым она провожала его в тот вечер, когда ему не досталась утка с яблоками. Может, она уже тогда была больна? Может, даже знала об этом? У него невыносимо сжималось сердце, когда он предполагал, что это могло быть так…

Глава 12

Теперь, двадцать с лишним лет спустя, Герман сознавал, что означало то постепенное прояснение его памяти: он взрослел. Натура его была такова, что взрослел он стремительно, и в тот год после смерти Василисы он как раз начинал входить в состояние взрослого мужчины, хотя и только-только, в самом первом приближении.

А теперь он находился в этом состоянии давно и хорошо понимал, почему Василиса прошла когда-то по слепому полю его жизни.

От того, что взрослого и умного мужчину тронуло бы, двадцатилетнему неразвитому парню становилось лишь скучно. Он не понимал тогда прелести простоты, нежности и человечности – его привлекали совсем другие вещи, причудливые и яркие.

«Вот и получи теперь Эвелину! – невидящими глазами глядя на бурную в своем убожестве камерную жизнь, думал Герман. – Ярче некуда!»

Собственно, все женщины, которые у него были, являлись теми или иными разновидностями Эвелины. А теперь, в сорок пять лет, приближаясь к тревожному рубежу своей жизни, он уже и вовсе не представлял себе женщину, с которой мог бы жить. И дело было не в бытовых привычках, за них-то он никогда не держался и менял их довольно легко. Дело было в том, что он на собственном опыте убедился: та нежность, та простая человечность, которую он встретил в ранней юности и мимо которой равнодушно прошел, – есть редкостная драгоценность, которую многим и многим вообще не доводится встретить за целую жизнь.

Собственно, он как раз и относился теперь к этим многим. Ничего подобного ему в жизни больше не встречалось и, учитывая возраст, встретиться уже не могло.

Герман даже и хотел бы попасться в силки самой распространенной среди мужчин его возраста иллюзии: что обновление жизни может быть связано с обновлением подруги, например, старой на молодую. Если бы так! Он бы рад был этому, честное слово. Но обновление подруг происходило в его жизни не раз, и ни разу при этом не случалось, чтобы что-то всерьез переменилось в нем в связи с этим.

Молоденькие девочки, даже лучшие из них, были слишком наивны, чтобы задержать его внимание надолго, а умудренные жизненным опытом женщины слишком сильно зависели от этого своего бытового опыта, который у них у всех был примерно одинаков, а значит, совершенно ему понятен, – и он терял к ним интерес так же быстро, как к молоденьким.

Тупик, отчетливый тупик.

«Что это тебя вдруг про баб размышлять потянуло? – злясь на себя, подумал Герман. – Ты лучше о другом тупике поразмышляй!»

Но размышления на любую тему все равно пришлось прервать: его вызвали на свидание. Это было странно, потому что навещать его было некому. Наверное, просто пришел адвокат.

Он у Германа был давний, проверенный, очень толковый и не строил оптимистичных прогнозов. А какие тут могут быть прогнозы – все ясно. Плохо дело, что и говорить. Все-таки, наверное, придется соглашаться на предложение, от которого невозможно отказаться. Против лома нет приема.

Погруженный в такие вот мысли, Герман пришел в комнату для свиданий.

В комнате сидела женщина. Герман не сумел даже удивиться – от постоянного ощущения безвыходности он впал в мрачное отупение. И только когда она быстро встала и посмотрела на него, он… Нет, не удивился – он почувствовал счастье.

Счастье ударило ему в лицо, как свет. И как ветер. Он задохнулся от этого неожиданного ветра и света. Он смотрел вытаращенными глазами и пытался отдышаться. Вид у него, надо думать, был самый что ни на есть глупый.

Впрочем, думать он в этот момент мог не очень. Даже совсем не мог он думать.

– Здравствуйте, Герман, – сказала она. – Извините, что я вас побеспокоила.

Он так и не понимал, откуда вдруг ощущение такого счастья. Он ведь даже имя ее не сразу сумел вспомнить!

– Здравствуйте… – пробормотал он наконец. – Да нет, ничего… Какое же беспокойство! – И с идиотской любезностью предложил: – Вы садитесь, Ольга, садитесь.

Она села. Он тоже. Он не знал, что сказать: слишком велика была его оторопь. Она сказала сама:

– Я хотела вернуть вам плащи. И сапоги. И поэтому пришла к вам на работу, на Малый Ржевский. А там как раз шел обыск, насколько я поняла. И ваш адвокат объяснил мне, в чем дело. И разрешил пойти сюда с ним. Видимо, у него здесь какие-то связи, и меня пустили.

Чтобы Венедикт Аверин взял с собой в Матросскую Тишину какую-то незнакомую женщину, должно было произойти нечто экстраординарное. Впрочем, после того как он сам чуть сознание не потерял от счастья, эту женщину увидев, Герман не удивлялся уже никакой реакции на нее кого бы то ни было, в том числе и своего невозмутимого адвоката.

– Я очень рад вас видеть, – произнес он очередную глупую фразу. И, спохватившись, добавил: – То есть не здесь, конечно. Вообще. Просто так рад.

Она улыбнулась. От этого в ее глазах что-то засветилось. Ему стало интересно, что, и он еле удержался от того, чтобы положить руку ей на затылок, притянуть ее к себе поближе и рассмотреть этот свет в ее глазах получше.

– Я тому же рада, – сказала Ольга. И тут же воскликнула: – Ой, извините!

Она легко опережала его в бестолковых фразах. И к тому же казалось, что волосы у нее растрепанные. Он с каким-то совсем уж необъяснимым восторгом узнал эту особенность ее прически, которую заметил еще в тот раз, когда она привозила на велосипеде кошку. Тогда он присмотрелся повнимательнее – просто от привычки быть внимательным ко всему – и понял, что на самом деле они не растрепанные, а просто легкие, как солнечные нити. То есть это сейчас он так подумал – солнечные нити, – а тогда просто отметил про себя какую-то незначительную странность и тут же про это забыл.

1 ... 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?