На пути "Тайфуна". А теперь на Запад - Александр Калмыков

– Когда же склады выжаты досуха, – не спеша продолжал лекцию мой новый наставник, – а тыловики сняли с себя последнюю рубашку, уже можно прикидывать, как распределить ресурсы между ротами. Дилемма эта нешуточная. Всегда получается так, что опытных бойцов, пушек, минометов, боеприпасов к ним, а теперь еще и противотанковых ружей на всех не хватает. Делить их можно тысячью способов. Например, раздать поровну, но тогда все подразделения станут одинаково слабыми, а гужевой транспорт просто не будет успевать развозить боеприпасы. Повозок-то всегда меньше, чем по штату положено. Еще вариант – свести все тяжелое вооружение вместе и отдать одной роте, но тогда другие останутся голыми. Можно противотанковый взвод и минометную батарею оставить у комбата в качестве резерва, посылая на нужный участок по мере необходимости. Но в этом случае пока минометы или «сорокапятки» дотащат, может быть уже поздно.

– Ну хорошо, распределили мы тяжелое вооружение, – нетерпеливо подгонял я, – теперь перейдем к тактике.

– Понимаете, – втолковывал мне майор, – нарисовать на карте стрелочки и сказать ротным выдвигаться туда и туда, это просто. Любой лейтенант умеет держать в руках карандаш. Но ведь надо, чтобы они действительно смогли дойти, выбили немца, да еще и сохранили столько людей, чтобы продолжить наступление. Поэтому сначала надо разобраться со снабжением.

Незаметно я поймал себя на мысли, что мы обсуждаем в основном только наступление, как будто оборона для нас уже неактуальна. Вернее, обсуждал майор, с высоты своего опыта, а мне оставалось только мотать себе на ус. А мотать пришлось много. Как лучше расположить наблюдательный пункт, где развернуть батальонный медпункт, какой вариант размещения пункта боепитания наиболее оптимален при наступлении. В уставах прописано далеко не все, да и многие довоенные предписания уже явно устарели. Сколько войск оставлять в резерве, и где этот резерв лучше всего держать. На флангах, чтобы отразить внезапный удар противника, или в центре, чтобы развивать успех наступающих войск.

У меня в голове уже все перемешалось, но Сысоев все продолжал объяснять:

– А если не дай бог, батальону дадут танки…

– И что же в этом плохого, – переспросил я, думая, что ослышался, – разве бронетехника бывает лишней?

– Такое впечатление, что бывает. Не умеют наши командиры взаимодействовать с другими родами войск. Они даже толком не знают, когда пехота должна идти впереди танков, а когда сзади. Я уже видел такое на фронте. Нашим сколько машин ни дай, все потеряют, и самое обидное, обычно без пользы.

* * *

Хотя беседовали мы много, но о том, кто я на самом деле, куда и зачем еду, майор выспрашивать не пытался. И так ясно, что мы важные птицы, и дела у нас тоже должны быть весьма важные. Достаточно было видеть круглые глаза командиров и особистов, которым Авдеев предъявлял свое удостоверение. Когда даже шпалоносцы вытягивались перед простым ординарцем, это наводило на размышления. Впрочем, надо сказать, что при жутком дефиците транспорта, который все здесь испытывали, даже самые толстые и красные корочки помогали мало.

Единственное замечание о моей персоне, которое все же позволил себе майор, касалось внешнего вида:

– Что же вы прямо так к своему начальству заявитесь? – покачал он неодобрительно головой, когда мы приводили себя в порядок после преодоления очередного участка пути. Парадной формы у вас ведь нет, верно? И даже вот эта гимнастерка, что сейчас надета, вам великовата.

Да, вид у меня действительно был не самый бравый. Зато бывший майор выглядел собранно и подтянуто, хоть сейчас на плакат: снаряжение идеально подогнано, лицо чисто выбрито и даже ногти аккуратно подстрижены.

– Если вы, товарищ Соколов, останетесь в Москве хоть на несколько дней, – продолжал Сысоев, – то вам обязательно следует пошить форму на заказ. Но не абы у кого. У нас в стране только трое портных шьют костюмы так, что если в них заявиться на прием к британской королеве, то все лорды ахнут от зависти. Один живет в Одессе, надеюсь, он успел эвакуироваться, другой в Тбилиси, а третий здесь, в Москве. По моей рекомендации он пошьет вам форму без очереди и очень быстро.

Эта мысль мне понравилась. Ясно ведь, что меня вызовут в Кремль, и туда надо явиться в лучшем виде, чтобы не уронить честь будущего. Ведь по мне станут судить обо всех людях двадцать первого века.

Так, за приятными мыслями, я не заметил, как мы подъехали к Внуково. Именно здесь нас ждали встречающие, наивно полагающие, что мы прилетим на самолете, а связаться с ними и предупредить, что мы поменяем маршрут, не было возможности.

Аэродром встретил нас невероятной суетой. Зенитные орудия находились в полной боевой готовности, бойцы батальона охраны метались туда-сюда, всерьез готовясь к отражению нападения. Над полем гудели несколько самолетов, невидимых в ночном небе, и, судя по звуку, нарезали круги. На посадку их почему-то не пускали, хотя полосы были свободными. Выяснить, где нас ждут и что тут вообще случилось, при таком аврале не удалось. Все местное командование было страшно занято, и нас просили пока подождать.

В этой сутолоке даже Авдеев растерялся и предложил просто посидеть на лавочке, пока все не успокоятся. Неизвестно, долго ли нам пришлось бы рассиживаться, гадая, что здесь произошло, но буквально через минуту мы сцапали Леонова, мчащегося куда-то сломя голову, ничего не замечая вокруг. Надо же, оказывается, он умудрился вернуться с фронта раньше нас. Впрочем, сам Алексей удивился еще больше:

– Вы как здесь очутились, если мы самолеты не принимаем? – изумился он и ткнул пальцем в небо, где все время не смолкало гудение. Вид у Алексея был просто ошарашенный. Думаю, если бы я заявил ему, что мы телепортировались, он бы легко поверил.

– Да вот кое-кто ломает любую технику, какую ему не доверь, – с серьезным видом разъяснил Авдеев. – Хоть броневик, хоть самолет. Так что мы решили, что по земле передвигаться безопаснее, чем лететь. А у вас тут что за столпотворение?

– Да связь пропала, мать ее разтак. Самолеты сюда летят, а чьи, неизвестно. Может, немецкие, и сейчас нас бомбить начнут или десант высадят. А тут еще очень важных персон ждут, ну вы поняли, о ком я. И вот все связистов матом кроют, подгоняют, чтобы быстрее рацию чинили, но когда начальство над душой стоит, получается обычно еще медленнее. Ну вот паника и началась, никто не знает, что делать. Может, это вы там летите, а вам сесть не дают. А может, это диверсанты, которые за вами охотятся. Сейчас доложу, что все в порядке, и тогда вас примут и накормят.

Смотреть в глаза начальнику аэродрома после того, что здесь произошло, пусть и не совсем по моей вине, я не хотел. Поэтому, удостоверившись, что машина у Леонова имеется, предложил поскорее отсюда убраться. Алексей тоже спешил, хотя и по другой причине. Как он пояснил по дороге, после двенадцати ночи передвигаться по городу запрещено даже военным. Разумеется, у него имелся специальный пропуск, подписанный комендантом Москвы, но бдительные патрули, вооруженные пистолет-пулеметами, могли открыть огонь раньше, чем им успеют предъявить документы. Так что надо или ждать утра, или выезжать немедленно.