Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов

Так случилось и в этот раз. Почти месячное бездеятельное состояние армии привело к тому, что в казне не хватило средств на жалованье. Первым возмутились греческие наёмники. Им бы грабить местное население или вражеский обоз, а так они получали по четыре драхмы в день; во время боевых действий в три раза больше!

Александр вызвал Мазея.

— Ты знаешь всех богачей и торговцев в городе. Проси денег. Скажи, Александр отблагодарит.

Заметив на лице перса лёгкую гримасу, нахмурился.

— Проси, чтобы дали добровольно. И только в долг. Напомни всем, что армия пока находится за стенами города, а не на постое в их домах.

Тучное лицо Мазея взмокло. Он раскланялся и, пятясь, вышел.

Через три дня казначей доложил, что сокровищница наполнилась золотыми монетами, серебром и драгоценностями. Составлены списки тех, кто поверил царю. Но после выдачи жалованья казна опять опустела.

Александр призвал полководцев, придворных советников и вельмож.

— Вавилон дал денег. Но крайне мало. Можно потребовать, дать ещё, обо мне будут плохо думать. Я не хочу показаться неразумным, жадным и недобрым! Но тогда хочу обратиться к вам, друзья мои. Теперь вы дайте мне в долг. Не откажите своему другу, как вы все меня называете.

Лицо его осветилось доверительной улыбкой.

— Мне нужно от каждого по триста талантов.

С начала похода у многих командиров при армейском обозе в кожаных мешках скопилось столько денег и ценностей, что во много раз превышало запрошенную сумму. Александр знал это. Послышались возгласы:

— Царь, полагайся на нас!

— Мы дадим!

— Мы с тобой, Александр!

К вечеру следующего дня к царю явился казначей; лицо сияло.

— Деньги собраны! Хотя…

Он замялся.

— Что случилось?

— Один твой друг дал мало.

— Кто?

— Эвмен. Сказал, что у него нет столько денег. Дал сто талантов.

Эвмен, личный секретарь царя, самое доверенное лицо из придворного окружения. Служил с первых дней восшествия на македонский престол. Ходили слухи, что секретарь чрезвычайно жаден до денег; царь знал это, но пока терпел, относил на счёт скверного характера. А ещё Эвмен чрезвычайно ревновал Гефестиона за его близость к Александру. За то, что друг детства беспрепятственно посещал его в любое время. Осведомлённый об их неприязни, царь нередко подшучивал по этому поводу, но однажды ему надоело. В разгар какой-то пирушки, когда пришло время развлечений, царь предложил Эвмену отправиться в сокровищницу и принести наиболее ценный, на его взгляд, подарок.

— Осмелюсь спросить, кому предназначен подарок?

— Одному моему другу, за верную службу! — коротко ответил Александр.

Не скрывая недовольства, Эвмен ушёл и вскоре появился с серебряным ритоном для жертвенных возлияний. Тщетно скрывая безразличие, спросил:

— Кому отдать твой подарок?

— Он предназначался тебе.

Увидев, как изменилось лицо секретаря, царь рассмеялся. За ним смеялись сотрапезники. А Эвмен потом казнил себя за опрометчивый шаг.

Сейчас Александру не до шуток. Его любимый секретарь позволил себе отказать. Дерзнул сомневаться в царском слове!

Вызвал командира охраны Гордиона.

— Проследи, когда Эвмен отправится спать в палатку. Ночью подожги.

Гордион появился у царя через два дня. Едва сдерживая смех, сказал:

— Когда Эвмен заснул, я поджёг палатку. Он выскочил наружу и стал кричать о помощи. Но против нафты вода бесполезна, пламя разгорелось ещё жарче.

— Что дальше?

— Утром он со слезами вытаскивал из пепла куски расплавленного серебра и золота. Всё, что осталось от монет и ценностей. Вот здесь ему хорошо помогли. Когда собрали и взвесили, получилось на тысячу талантов! Двести из них он передал в казну.

Александр послал за Эвменом, который уже распрощался с жизнью. Но его ожидало совершенно иное.

— Где ты бродишь, друг мой? — обратился к нему царь, словно ничего не произошло. — Берись за стило*. Пиши к Антипатру.

Но с этого дня на дружеских пирушках Эвмена больше не видели.

* * *

Пребывание в Вавилоне затянулось ещё из-за того, что неожиданно Александр отправился в плавание по Евфрату; на небольшом тростниковом судне добрался до верховьев. При этом часто брался за рулевое кормило, управлял ловко, маневренно, словно с детства обучался искусству корабельного рулевого — кубернея. По пути тщательно обследовал протоки и каналы, способные нести на себе гружёные суда, а когда находил водные дороги излишне заросшими тростником, указывал сопровождавшему его Мазею, обязывал расчистить в короткий срок, сделать проходными для судов и возродить заброшенные оросительные каналы для использования на поливе и рыбной ловле. Везде расспрашивал местных жителей о малоизвестных протоках и рукавах Евфрата. Позже выяснилось, что в этой поездке выведывался короткий и надёжный путь до Аравии.

Вернувшись в Вавилон, без всяких объяснений даже друзьям, он проявил интерес к устройству улиц и кварталов. Помимо развалин храмов, святилищ и садов Семирамиды внимание привлекли крепостные стены, дозорные башни и наружные подходы к ним, с точки зрения осады. Он брал с собой военачальников и требовал от них пояснений, в каком месте успешно оборониться и нападать. Но в целом остался довольным защитной мощью Вавилона, созданной ещё при Навуходоносоре.

Его увлекли ночные прогулки по спящему городу; днём не хотел привлекать внимание жителей. В сопровождении Гефестиона и десятка воинов с факелами бродил по кварталам полумиллионного города, восхищался планировкой и грандиозностью общественных сооружений. Ловил себя на мысли, что в Вавилоне ему нравится всё больше и больше климат, люди, природа, здания и особенно «близость» к Небу, к богам… По возвращении во дворец ощущал в душе покой и безмятежность. После таких прогулок появилась навязчивая идея — превратить Вавилон в столицу сооственного государства, созданного на руинах Персидского царства. Его Вавилон обязательно станет торговым, культурным и административным центром, притягательным для всех народов Ойкумены, средоточием Мира. А в нём будет находиться прочный державный престол Царя Всего.

С каждым днём им овладевало нетерпеливое желание поделиться грандиозным замыслом. Но пока решил узнать мнение Аристандра как близкого к богам человека, чьим мнением дорожил. Прорицатель выслушал и покачал головой.

— Зачем тебе нужен Вавилон? Есть Пелла, оттуда управляй своей державой. В Египте ты возводишь Александрополь — делай в нём Центр Мира! А по мне, Вавилон — чужой город, богатый только прошлым и развратом. Посмотри, какой народ живёт в Вавилоне — бездельники, погрязшие в разврате; только и ждут твоих подачек. Я не вижу в нём будущего. Больше скажу, я в нём не вижу тебя, царь.

Такого откровения от прорицателя он не ожидал. Но спорить не стал, замкнулся в себе и отправил Аристандра прочь. А тот просто пожалел его, не мог открыться, какую тайну узнал в день восшествия