Спасенная с "Титаника" - Лия Флеминг

– Мы, Парксы, всегда держали голову высоко, так что не нарушай традицию, когда добьешься успеха, но и не заносись. Ты все работаешь и работаешь, неужели до сих пор не завел подружку? – Этот вопрос страшно интересовал Хэрриет, и она постоянно пыталась познакомить внука с «приличными барышнями».

– Бабуля, ну разве у меня есть время ухаживать за девушками? – вздыхал Родди.

– Умей делать дело, умей и позабавиться, юноша, – улыбалась Хэрриет.

Приятно, что бабушка о нем беспокоится, однако пока ему не до подружек. Во всяком случае, его не привлекают набожные девицы из церкви с тошнотворно-сладенькими улыбочками. Он не собирается повторять родительских ошибок.

Родди полностью устраивает нынешняя жизнь: поездки на Восточное побережье, через горы в Виргинию, на север и юг – в любую точку страны, куда можно доставить один груз и вернуться назад с другим. Резиновые шины – не проблема, главная опасность – крутые дороги и усталость, но под сиденьем у него всегда есть фляга с кофе. Обедая в придорожных кафе, он завел знакомства с другими дальнобойщиками и уже знает, с кем можно состязаться в скорости.

После той роковой ночи, когда он пришел в дом Уилла и попросился переночевать, Родди перестал оглядываться на прошлое и задумываться, как иначе могла бы сложиться судьба. Сейчас он сам себе хозяин, король дорог, и сам способен выполнить любую работу, которую поручает своим подчиненным. Он живет полной жизнью, даже «через край», как говорит встревоженная бабушка. Родди расстался с манерами ученика дорогой частной школы. В бизнесе выживает тот, кто сильней. Бог с ним, с Рождеством. У Эффи Морган или родителей Уилла для него всегда найдется кусок жареного мяса. Конечно же, он отправил подарки в Личфилд, даже ухитрился раздобыть две пары перчаток на меху для Эллы и миссис Аллен.

Родди сидел в закусочной, когда до его слуха донеслись протяжные голоса хора, исполняющего рождественский гимн по радио. На мгновение сердце защемило от тоски: вспомнились Личфилдский собор, озаренный свечами, праздничный стол в гостиной, украшенный плющом и остролистом, сливовый пудинг Мэй, в котором он всегда старался найти серебряную монетку, хлопушки со смешными колпаками внутри, шарады, песни у рояля и бодрые прогулки по стаффордширским полям на второй день Рождества.

Теперь все это далеко-далеко, в другом мире, а он, Родди, – мужчина, занятый мужским делом. Даже если он одинок, если труд тяжел, а результат непредсказуем, это его собственный выбор, и пути назад нет. Рождество – лишь дата в календаре, еще один рабочий день. И все-таки в глубине души ему хочется побывать дома. Дома? Прошло ведь уже столько лет…

Фрэнки Бартолини любил мессу навечерия Рождества: мерцание свечей, приглушенное шарканье прихожан во время торжественной процессии, когда священник кладет в ясли фигурку младенца Христа и освящает их. Фрэнки, служка в алтаре, чувствует собственную важность: облаченный в белое, он держит подсвечник на длинной ножке, пока священник нараспев читает молитву.

На улице идет снег, с неба сыплются пушистые хлопья, точь-в-точь как на рождественской открытке. Со своего места Фрэнки видит мать – на ней лучшая шляпка, золотисто-рыжие волосы на висках тронуты сединой. Патти глазеет по сторонам, выискивает друзей. Джека, как обычно, нет. Он вообще не ходит в церковь.

В этом году они впервые отметят Рождество без отца. В семье все бодрятся, хотя сильно тоскуют. Папа с огромным нетерпением ждал поездки в Италию и уже прислал им несколько открыток, однако его нет с ними больше месяца, и мама очень сильно скучает.

Денег на подарки и сладости взять негде. Работать приходится много, мама экономит каждый цент. Впрочем, скоро ей придется кормить на один рот меньше: Фрэнки уедет в семинарию учиться. Там он проверит, не ошибся ли с призванием. Он считал себя дезертиром, пока не увидел гордую улыбку мамы: «Ты родился на свет, чтобы служить Господу, и уподобишься Самуилу, сыну Анны, который среди ночи трижды услышал глас Божий, призывающий его. Не волнуйся, мы справимся. Патти уже кое-что зарабатывает выступлениями с ансамблем, да и папа скоро вернется, так что выкини из головы все мысли насчет того, чтобы бросить учебу. Следующий год мы начнем с чистого листа… Кажется, только вчера мы с вашим отцом познакомились в старом соборе Святого Патрика. Нас свело горе, а вместе мы обрели радость. Негоже печалиться заранее. У нас будет счастливое Рождество, Фрэнки, я точно знаю».

– Мама, когда мы пойдем домой и будем кушать печенье? Ты же обещала, – захныкала Патти. Ей всегда хочется есть.

Фрэнки задрал подол ризы и выудил из кармана две монеты по двадцать пять центов.

– Зайди в кондитерскую, а потом устроим пир.

– Фрэнки, – вспыхнула Кэтлин, – это же твои «хоровые» деньги, ты специально копил.

– Ну и что? Сегодня Рождество, всем полагается угощение.

На него и так уходили все деньги из семьи, ведь он учился в школе. Жест Фрэнки – не более чем выражение признательности, однако он рад, что может сделать хотя бы это. Джек заявится домой под утро, нагруженный вином, сладостями и подарками, и никто не станет задавать ему лишних вопросов. Он знает, как выжить, и давно приносит домой больше, чем Фрэнки. Джек хитер и ловок, точно крыса, он не позволит семье умереть с голоду.

Однажды Фрэнки докажет родным, что все жертвы, на которые семья шла ради него, не были напрасны. В день, когда он принесет обет, ниточки, связывающие его с семьей, разорвутся навсегда. Жизнь Фрэнка перестанет принадлежать ему, но до этого еще далеко. Сегодня Рождество, и все должны веселиться.

Натянутую атмосферу за столом не могли смягчить даже традиционные развлечения Дня рождественских подарков. В лице Эллы читалось страдание. В конце концов она закуталась с ног до головы и ушла в сад, в свою заледенелую мастерскую, а Селвин опять взялся за старое и ушел пить в соседний паб. Селеста уже начала думать, что зря так суетилась с приготовлениями к празднику. Даже Арчи выглядел серьезным и задумчивым. Она принесла ему бокал хереса и села рядом.

Арчи поднял глаза.

– Я хочу жениться на тебе, – объявил он. – Нам давно пора жить, как нормальным людям. Я устал быть тайным жильцом, любовником из шкафа.

– Это не так, – возразила Селеста.

– Выслушай меня, – перебил Арчи. – Нынешнее положение вещей тянется почти десять лет. Нам следует обратиться за советом к адвокату. Я должен знать, что ты будешь обеспечена, если со мной что-то случится.

– Я и так обеспечена… более-менее.

– Ничего подобного. Ты живешь в доме брата и проедаешь отцовское наследство, от которого, наверное, уже ничего не осталось. Я хочу, чтобы ты жила со мной, носила мою фамилию.

– Разве ты не счастлив здесь? – растерянно спросила Селеста, видя решимость на резко очерченном лице Арчи. С чего вдруг его разобрало?

– Разумеется, с тобой я счастлив где угодно, но ты? Как можно жить под постоянным давлением обстоятельств? Воспитывать чужого ребенка само по себе трудно, а Элла и вовсе не подарок в последнее время.