Отражения - Мария Николаевна Покусаева

матриархом рода Аннуин. Постарайтесь быть вежливы и не дерзить, – добавил он строже. – Это тот случай, когда остроту вашего языка, к сожалению, не оценят. Если вы понравитесь леди Аннуин, вас тепло примут в и в Арли, и в Альбе.

– А если не понравлюсь? – спросила я и, одумавшись, добавила: – Ваше высочество.

– Если не понравитесь, – он подошел ближе и заставил меня поднять голову, взяв пальцами за подбородок. – Фрейлиной вы все равно станете, но, боюсь, не получите от этого удовольствия.

Словно я и так планировала его получать, подумала я.

Феликс, если и прочитал что-то на моем лице, не подал вида. Он встал между мной и Ренаром и подал мне руку – плавно, галантно и так, что выбора у меня не осталось.

Феликс вел нашу маленькую процессию так же уверенно, как до того нас вела Анита: коридор за коридором, зала за комнатой, мимо людей, зеркал и картин, где-то – уже знакомых, словно мы повторяли пройденный путь. Моя рука лежала на сгибе его локтя, и Феликс время от времени наклонялся, чтобы сказать мне что-то.

К примеру, назвать имя художника, создавшего узор для шелковых обоев.

Или спросить, не слишком ли я волнуюсь, – потому что, на его взгляд, я слишком бледна.

Все остальные оказались позади нас и как-то отдельно, словно Феликс, завладев моей рукой, отсек меня от их общества, не позволяя приближаться и мешать какому-то замыслу, родившемуся в голове.

Он кивал знакомым, улыбался и шел так медленно, что мне не составляло труда успевать за ним, несмотря на длинную юбку и новые туфли.

Лакеи отворили перед нами светлые двустворчатые двери.

Запах гиацинтов, окружавший меня, смешался с запахом табачного дыма, кофе, сандала и брендивайна.

Здесь было мрачнее, чем снаружи. Темные деревянные панели и потолок, зелень сукна на столах, темный бархат задернутых штор на высоких окнах – комната казалась строгой. За тремя круглыми столами сидели, в основном, мужчины, достаточно взрослые, чтобы мне вдруг стало неуютно. Женщины, если и попадались мне на глаза, все были в том возрасте, когда можно публично издеваться над правилами приличия.

На зеленом сукне кое-где тускло блестели стопки золотых монет.

Я обернулась, потому что по спине пробежал холодок, словно кто-то прошел слишком близко. Но за мной никого не было – только дверь, отрезавшая меня от Аниты, Ренара и Лин лучше, чем воля Феликса. Я вздрогнула и, кажется, слишком глубоко вздохнула.

– Сражены наповал, леди Лидделл? – Феликс наклонился и прошептал это мне на ухо.

– Да, – ответила я. – Тем, что у кого-то есть целая комната для…

– Для игр, – Феликс улыбнулся и мягко повел меня вперед, мимо столов и снующих между ними слуг, туда, где в креслах у камина отдыхала компания трех седовласых леди. – Большая власть – большие возможности. Большие ставки – большие проигрыши. Хозяева этого дома принимают тех, кто может позволить себе играть на золото и землю, а такие люди, конечно, ценят комфорт. А вот и моя милая леди Трайя, – его улыбка стала иной – более широкой, открытой, почти искренней.

Сухая старуха в платье цвета зимних сумерек улыбнулась ему в ответ и протянула руку. Вторая ладонь осталась на рукояти трости, выполненной в виде изогнувшего шею фламинго, – вблизи я могла разглядеть резные перышки, выкрашенные розовой краской. Перчатки у леди Трайи были из тонкого серебристого кружева, а пальцы украшали крупные перстни с драгоценными камнями.

К запаху гиацинтов добавился пыльный, тяжелый аромат пудры, и я чуть не чихнула.

К счастью, Феликс пока не собирался переводить внимание леди Аннуин и ее подруг на меня, и никто, кажется, не заметил, как я невольно состроила гримасу.

Огонь в камине бросал на седые волосы оранжевые отблески. Платья были темными, драгоценности – заметными, а взгляды светлых глаз, устремленных на принца, сияли восхищением. Льдисто-синий бархат сюртука, который был на Феликсе сегодня, казался чем-то чужим, словно в комнату вдруг ворвался свежий ветер и перепутал карты.

Обхватив меня за плечи с бесцеремонностью старшего брата, Феликс вывел меня вперед, и три взгляда впились в меня.

Восхищение сменилось удивлением, а удивление – опасным, въедливым любопытством.

– Что за милое дитя ты привел, Феликс? – спросила леди Трайя ласково и растянула губы в фальшивой улыбке.

Сидевшая справа от нее дама наклонилась и, прикрыв лицо кружевным веером, что-то прошептала.

Леди Трайя рассмеялась в ответ, на миг утратив ко мне интерес.

– Осторожнее с красивыми игрушками, малыш, – сказала третья леди – она сидела словно в стороне ото всех, откинувшись на спинку кресла, и держала в руках бокал с чем-то темным и густым, как ликер. – Здесь немало охотников за сокровищами.

– Я не делюсь своими вещами без боя, леди Филиппа, – ответил Феликс, не изменившись в лице. – Вы это прекрасно знаете.

Леди Филиппа покачала рукой с бокалом и рассмеялась. Негромко, но так, что за соседним столом кто-то все-таки обернулся.

– Это леди Мари Лидделл, – представил меня Феликс, и в глазах леди Трайи зажегся вежливый интерес.

Наверное, тоже фальшивый.

– Леди Лидделл – моя гостья в Арли, – продолжил Феликс с сияющей улыбкой. Говорил он негромко, но я очень надеялась, что никто из игроков особо не прислушивался. – И подопечная Парсиваля дель Эйве, перед которым я держу ответ за ее благополучие.

Тонкие брови леди Трайи взлетели вверх.

– Неожиданно, – сказала она удивленно.

Феликс кивнул, явно довольный эффектом:

– Леди Лидделл приехала издалека, – сказал он вкрадчиво. – И, увы, талантами дель Эйве обделена. Я обещал брату и лорду дель Эйве, что помогу ей освоиться при дворе, но вот незадача – вскоре мы должны бы отправиться в Альбу. Вы знаете, зачем, леди Трайя.

Она медленно кивнула и, кажется, поняла все быстрее, чем Феликс это озвучил:

– И вы хотите взять эту юную леди в свиту, которая будет сопровождать вас?

– Я хотел бы, чтобы Мари Лидделл в итоге заняла место рядом с моей племянницей, – сказал Феликс прямо.

Леди Трайя сощурилась и посмотрела на меня уже иначе.

– Похвальная дерзость, – сказала леди Филиппа.

Дама рядом с леди Аннуин, имени которой я все еще не знала, молча поджала губы.

Леди Аннуин же, в улыбке которой мелькнуло что-то хищное, встала и, не особо опираясь на трость, которая, кажется, была нужна ей лишь для вида, подошла ко мне ближе. Запах пудры и пионов защекотал нос сильнее. Кончик трости опустился в паре сантиметров от моих туфель, едва не задев подол. Вблизи было видно морщинки на лбу леди Аннуин и крапинки в ее светлых глазах, и тяжелые от краски ресницы.