Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз

Однако даже и без этой откровенной угрозы встреча в Штальхофе выявила в германской сталеплавильной отрасли глубокие разногласия. Вильгельм Цанген, безжалостный и амбициозный генеральный директор Mannesmann, сразу же отказался противодействовать проекту Reichswerke[681]. Такую же позицию занимал и Рехлинг, собиравшийся оказывать проекту всемерную поддержку. В глазах Рехлинга, еще с Первой мировой войны выступавшего за агрессивную внешнюю политику, на кону стояли принципиальные вопросы. С учетом роста германского населения и развития новых металлообрабатывающих отраслей он буквально не видел предела будущим потребностям в стали. Кроме того, у него сохранились личные воспоминания о близорукости военных в 1914 г., когда генерал Фалькенхайн заявил, что ему даже не понадобятся полные мощности трех германских государственных арсеналов. Как представлялось дело Рехлингу, «у нас нет никаких шансов в этой сошедшей с ума Европе. Рано или поздно нас ожидает действительно серьезная конфронтация Вы читали военные донесения из Испании. Какие выводы можно из них сделать?». Если германская сталеплавильная промышленность не приняла всех возможных мер для того, чтобы «дать Германии возможность хотя бы в некоторой степени пережить эту конфронтацию», то кто должен за это отвечать? Слова Рехлинга, ветерана кайзеровской индустриальной политики и послевоенных дискуссий о репарациях, звучали достаточно авторитетно. «До 1934 г. я лично знал практически всех европейских политиков Господа, вам не следует питать иллюзий в отношении того, что может с нами случиться»[682]. Натолкнувшись на такое противодействие, Пенсген не смог сколотить единый фронт. 27 августа Verei-nigte Stahlwerke, Hösch и Krupp начали переговоры о продаже своих прав на месторождения Паулю Плейгеру и Reichswerke. На первой неделе сентября Шахт ушел в отпуск, формально сложив с себя полномочия министра экономики в ноябре.

На протяжении следующих лет, помимо того, что Плейгер и Брассерт построили по крайней мере первую очередь гигантского сталеплавильного завода в Зальцгиттере, вступившего в строй в октябре 1939 г., Reichswerke стало движущей силой мощной кампании корпоративного империализма[683]. К началу 1940-х гг. предприятие Reichswerke Hermann Göring переродилось в то, что могло стать крупнейшим индустриальным конгломератом в мире[684]. В 1938 г. Плейгер взял под свой контроль Rheinmetall— крупнейшего производителя вооружений, входившего в состав государственного холдинга VIAG. После аннексии Австрии Reichswerke скупило крупные промышленные активы, главным образом за счет Vereinigte Stahlwerke. В 1939 г., после оккупации Праги, в состав машиностроительного подразделения Reichswerke вошло гигантское предприятие Skoda – эта экспансия продолжилась после оккупации Польши. В 1940 и 1941 г. Reichswerke сделало еще ряд приобретений на оккупированных и аннексированных территориях Западной Европы. Однако это грандиозное имперское строительство может создать ложное впечатление большой значимости Reichswerke в общей экономической истории нацистского режима. Многие филиалы, присоединенные к Reichswerke в процессе экспансии, очень слабо контролировались штаб-квартирой корпорации, и от многих из них избавились после 1941 г. Поскольку империя Reichswerke разрасталась главным образом за счет реквизиций, а не внутренних инвестиций, это почти ничего не добавляло к общей динамике экономики, развивавшейся за счет вооружений. Хотя технологическая ставка Плейгера окупилась и завод в Зальцгиттере освоил выпуск полностью пригодной стали, он так и не стал играть доминирующей роли в сталеплавильной отрасли, чего добивались Геринг и Плейгер. Единственным важным сектором, в котором Reichswerke действительно заняло лидирующие позиции, была угледобыча. В данном случае Плейгер воспользовался как серией безжалостных мероприятий в рамках «ариизации», организованных Фридрихом Фликом, так и захватом обширных угледобывающих мощностей в Силезии после 1939 г.[685] В 1940-е гг. не сталь, а уголь сделал Пауля Плейгера ключевой фигурой в германской военной экономике.

IV

Подобно тому как Четырехлетний план ничем или почти ничем не помог Германии, испытывавшей нехватку иностранной валюты, так и проект Reichswerke не позволил немедленно устранить дефицит стали. Положение со сталью оставалось напряженным— в конце концов, пришлось вмешаться самому Гитлеру. Летом 1937 г. военно-экономическое управление Военного министерства, возглавляемое полковником Томасом, посредством меморандума, составленного в весьма сильных выражениях, довело непосредственно до его сведения плачевную ситуацию в сфере перевооружения[686]. Как отмечал в этом меморандуме Томас, «Войска не понимают, почему государству, [Нацистской] партии и деловым кругам позволяется предпринимать крупные строительные проекты, в то время как они из-за отсутствия казарм зимуют [в палатках] на учебных полигонах»[687]. Очевидный способ предотвратить критику со стороны вермахта – доверить нормирование стали самим военным: в начале июля 1937 г. Геринг поручил это неблагодарное дело полковнику Герману фон Ганнекену, начальнику штаба при управлении вооружений (Heereswaffenamt). Ганнекен сделал все возможное для реорганизации этой системы и принял меры к тому, чтобы вооруженные силы получали причитавшуюся им сталь вовремя. Но он был не в состоянии обеспечить значительный прирост объемов распределяемой стали[688]. К сентябрю у министра обороны Бломберга не осталось иного выбора, кроме как потребовать решения от Гитлера[689]. Принятые в 1936 г. ускоренные программы перевооружения могли быть завершены лишь в том случае, если вермахт будет получать не менее 507220 тонн стали в месяц – на 70 % больше, чем он получал в тот момент. Что же касается сложившейся ситуации, то по всем программам налицо было опасное отставание от плана. Итогом этого положения, – делал зловещее предсказание Бломберг, – станет «настолько серьезное снижение способности вести наступательную войну что это не сможет не сказаться на свободе действий политического руководства Рейха»[690].