Король в изгнании - Джеймс Алан Гарднер

Вся раса балрогов испытывает страшные мучения. И вместе с ними испытываю их и я – а я ведь не святая, я всего лишь низшее существо…

– Кайшо. – Фестина заговорила тихим и мягким голосом, какого я никогда прежде от нее не слышал. – Пожалуйста, не плачь. Прошу тебя. Чего хочет балрог?

– Освободиться, конечно. Избавиться от этого чудовища.

– И наказать его?

Кайшо на мгновение встретилась с Фестиной взглядом, затем подняла руку и стряхнула волосы на лицо, снова скрыв его за естественной вуалью. Голос ее вновь упал до шепота – она опять говорила от имени балрога, а не сама:

– Если ничего не сделать, он будет продолжать заниматься тем же самым. У него есть еще споры, которые он похитил из госпиталя, где я проходила обследование.

Адмирал задумчиво посмотрела на бесчувственное тело у своих ног.

– Предположим, мы отправим его к Гашван, чтобы она сделала операцию и извлекла контейнер у него из кишок…

– Мы заберем контейнер, – немедленно ответила Кайшо.

– Конечно, – согласилась Фестина. – Что же касается его самого… если он совершал преступления, а я в этом не сомневаюсь, мы отдадим его под суд. Учитывая, что балрог слышал каждую мысль Йорка в течение нескольких последних десятилетий, доказать его вину будет нетрудно.

– Да, нетрудно, – отозвалась Кайшо. – Только где вы сможете его осудить? Даже если «Палисандр» спасет нас прямо сейчас, вам не удастся забрать этого человека обратно в Технократию. Он – опасное неразумное существо, и если вы попытаетесь вывезти его из этой системы, Лига убьет не только его, но и вас. А если он останется на Трояне, его оправдает новая королева, ее величество Саманта. Извини, дорогая Фестина, но тебе не удастся предать его суду, ты никогда не сумеешь найти подходящих законных представителей власти.

– Есть один, – сказала Советница. – Тилу.

На мгновение наступила тишина. Затем остальные мандазары начали восторженно кивать, не обращая внимания на то, что я отрицательно махал руками.

– Какой же я законный представитель власти! – запротестовал я.

– Не менее законный, чем твоя сестра, – заявила Фестина, – и ты прошел обработку ядом задолго до нее. Так что, если говорить о королевских правах, то старшинство за тобой.

– Не говоря уже о том, что ты старше ее, – буркнул Тобит.

– Всего на десять минут.

– Говорят, ты был супругом ее величества, – вмешался Флебон. – Выходит, ты последний оставшийся в живых представитель прежнего режима.

– На самом деле всего лишь ее телохранителем! Фестина потянула меня за рукав и привлекла к себе, прижавшись шлемом к моему уху, так чтобы я мог слышать ее шепот. Гладкий прозрачный пластик оказался удивительно теплым на ощупь.

– Эдвард, если ты не скажешь, что намерен хоть что-то сделать, балрог может сам свершить правосудие. И подобного прецедента нам очень хотелось бы избежать. – Она глубоко вздохнула. – Я не прошу тебя устраивать суд на месте. Просто согласись с тем, что можешь взять на себя роль законного представителя властей и что все остальные вопросы ты решишь в надлежащее время.

Я посмотрел на нее: ее глаза были всего лишь в нескольких дюймах от меня, но их наполовину скрывала тень внутри шлема. Мои губы почти касались прозрачного пластика… вероятно, сейчас я был ближе всего к тому, чтобы ее поцеловать.

Порой в моей голове возникают весьма глупые мысли.

Я отступил на шаг назад, несколько быстрее, чем предполагал. Все смотрели на меня – даже балрог. Красное свечение сфокусировалось на мне, словно прожектор – не слишком яркий, но выделявший меня из числа других.

Неожиданно у меня в голове возникла еще одна глупая мысль: что все эти разговоры насчет суда – полный вздор, особенно в нынешних обстоятельствах. Не могли же мы устроить суд прямо здесь, на крыше, пока вражеские войска осаждали дворец? Но каким-то образом Кайшо удалось навести нас на подобные мысли, и я уже готов был сказать: «Ладно, я здесь главный», – то есть заявляю о своих претензиях на трон.

Неужели именно этого хотел балрог? Насколько события последних недель являлись частью его плана? Что, если балрог организовал экспедицию на Троян лишь ради того, чтобы освободить крошечную спору из живота клона? Чтобы окончательно не запутаться в происходящем, я решил поступать так, как следовало в меру моего понимания, и надеяться, что все будет как надо.

– Ладно, – сказал я, пытаясь не обращать внимания на бешено колотящееся в груди сердце. Какое-то мгновение я понятия не имел, что говорить дальше, но затем слова сами стали приходить мне на ум – не так, словно мною овладел дух, но словно в голове у меня проскочила какая-то искра.

– Именем ее величества королевы Истины Второй… – Я испытал странное чувство, будто внутри меня зарождается нечто новое и незнакомое. – Именем ее дочери и законной наследницы, Невинности Первой… – Слова продолжали следовать одно за другим, откуда-то из глубин моего разума.

– Именем моих обязательств как защитника короны и носителя бремени королевской крови… – Как будто целая часть моего мозга пребывала во сне до того дня, когда я наконец столкнулся лицом к лицу со всем тем, о чем знал, но отказывался признавать, – что моя сестра и отец были чудовищами, а я – кем-то особенным, что у меня был долг, который я пытался игнорировать в течение многих лет.

– Именем всего, чем я являюсь, всего, чем я был, и всего, чем мне предстоит быть… принимаю на себя ответственность за это королевство в качестве регента до того времени, когда истинный монарх Трояна взойдет на законный трон.

Я с трудом перевел дыхание. Голова была ясной, и на долю секунды мне показалось, будто я знаю, что произойдет, еще за мгновение до того, как оно случится. Я уже начал поворачиваться, когда послышался голос:

– Великолепно, братец! Я просто восхищаюсь теми, кто писал для тебя эту речь. Жаль только, что твое царствование будет самым коротким в истории.

Не медля ни секунды Фестина упала на пол и перекатилась в сторону. Трудно представить, чтобы кто-то мог двигаться столь быстро в неуклюжем скафандре – но в мгновение ока она была уже у стены парапета и схватила скальпель, которым Флебон вскрывал ее скафандр. Еще мгновение, и она нависла над клоном моего отца, держа лезвие у его горла.

Только после этого она посмотрела в ту сторону, откуда раздался голос моей сестры.

Над вторым каналом парил большой стеклянный куб, высотой, шириной и длиной в три этажа. Изнутри исходило слабое голубое сияние – не ярче света свечи, едва достаточное для того, чтобы куб был виден на фоне ночной тьмы. Внутри двигались тени, но куб находился слишком далеко для того, чтобы можно было что-то различить.

Впрочем, вскоре у меня мог появиться шанс взглянуть на него поближе – куб летел прямо к нам, со скоростью несущейся галопом лошади.