Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

– Нет. Не смейте говорить об этом. Или вы поедете со мной, или я поеду одна.

Поднимаюсь по лестнице и ничего не чувствую. Ничего. На ходу вытираю с лица кровь, обрываю болтающийся край платья. Что происходит? Мэтт в больнице? Мы с ним едва не умерли? Он остался в школе, я помогла Хэрри. А потом я вернулась к нему.

Возможно, мы никогда не станем теми, о ком рассказывают красивые истории. Мне это и не нужно. Мне не нужны объятия и признания. Мне не нужны ссоры и примирения.

Я просто хочу, чтобы, когда я окажусь в больнице, Мэтт дышал. Это единственное, что сейчас имеет значение.

Мэри садится за руль, я на пассажирское переднее сиденье. Норин решает ехать с Джейсоном. Может, им нужно побыть наедине, обсудить то, что случилось. И мне нужно понять, каким образом она спасла мне жизнь, если была во власти Дьявола. Выглядит она изнуренной. Но об этом потом.

Парковка перед больницей забита до отказа. Между машин снуют люди. Раненые, перебинтованные, плачущие, растерянные…

Я не сомневалась, что пострадают люди. И Меган фон Страттен не сомневалась.

– Я припаркуюсь через улицу, – говорит Мэри, а я киваю и распахиваю дверь. – Ари, пожалуйста, будь осторожна. Я скоро вернусь, хорошо?

Я не могу заставить себя вымолвить хоть слово. Я смотрю на девушек в закопченных платьях, на обожженных парней, слышу вой сирен и чувствую тяжелый запах гари.

Что я натворила?

Меня провожают ненавидящими взглядами. Они видят чудовище, навлекшее беды на Астерию.

Я иду, опустив голову, чтобы не смотреть на них. Но я не могу заставить себя не чувствовать то, что чувствуют они. В груди беснуется неистовое пламя, которое сжигает последние силы. Но я все иду и иду. Я должна идти.

Доктора в перепачканных халатах носятся по ярко освещенным коридорам, меня то и дело толкают, но я упорно пробираюсь к регистрационному столу. В холле стоит такой гул, что голова раскалывается на части. Хотя, возможно, дело тут в многочисленных ранах, которые появляются на моем теле, едва рядом оказываются пострадавшие.

Остается надеяться, что я выдержу все это. Я знаю, зачем пришла.

Уже собираюсь обратиться к девушке-регистратору, но тут замечаю Джил. Она стоит у стены, сгорбленная как вопросительный знак; спутанные волосы, которые казались мне такими прекрасными, в беспорядке торчат в стороны. Оказывается, нас всех уродует бессилие, страх и невероятная усталость. На теле Джиллианны не видно ран или ожогов, и до меня почти сразу доходит, что здесь она не за медицинской помощью.

– Джил! – окликаю я девушку. Я впервые рада ее видеть.

– Ари? – Она отлипает от стены и глядит на меня отсутствующим взглядом.

– Да, Джил, ты здесь!

– Я здесь.

– Где Мэтт? – я невольно хватаю ее за руки, надеясь на поддержку, но Джил тут же отстраняется.

– Тебе мало? – едва слышно рычит она. В ее глазах проносится нечто такое, что заставляет меня похолодеть, а Джил все наступает. – Как ты смела прийти сюда? Что ты вообще здесь делаешь?

– Я должна увидеть Мэтта.

– Ты его не увидишь.

– Что с ним? Он в порядке?

– Он в операционной.

– В операционной, – эхом повторяю я, – он жив.

– Жив, – кивает Джил, но затем ее лицо багровеет, наливаясь яростью, – он жив, пока тебя нет рядом. Как и все, кто находится в этой больнице, в этом городе.

– Мне плевать, я пришла ради Мэтта.

– С чего ты вообще решила, что ты ему нужна?

– Может, и не нужна.

– Вот именно. Ты думаешь, я не знаю о том, что произошло там, в зале? – Джил скрипит зубами и вновь рвется ко мне. – Признаться, как только я тебя увидела, сразу поняла, что проблем не избежать. Вся твоя семейка – свалка убогих нечестивцев. Твои тети, твоя мама и все твои родственники – средоточие гнусностей.

– Осторожнее, Джил…

– Люди не идиоты! Водить всех за нос не получится.

– Тогда всем будет очень плохо.

– Уверена, от вас стоит ждать еще много бед, еще многие пострадают. – Джил с вызовом задирает подбородок, – но Мэтта я не оставлю. Ты уйдешь прямо сейчас, – грохочет она, – и больше не придешь в больницу.

Принуждение!

Чувствую, как ноги сами пятятся назад.

– Ты не можешь, – сопротивляюсь я, – мне надо увидеть его, Джил.

– Мэтт справится и без тебя.

– Я лишь хочу убедиться, что он в порядке.

– Он будет в порядке, если ты исчезнешь из его жизни, – Джил поворачивается ко мне спиной.

– Черт возьми, остановись! – злюсь я, тщетно борясь с принуждением. Голова горит, а виски пронизывает боль. – Я только…

– Уходи, Ари. Тебе здесь нечего делать.

Девушка уходит.

Цепляюсь за стену, приказываю себе идти вперед, но так и не могу справиться с принуждением. Вскоре сил сопротивляться совсем не остается, и тело выносит меня на улицу.

Останавливаюсь возле ограды, закрываю ладонями лицо и глубоко вдыхаю и выдыхаю несколько раз. На улице холодно. Дрожу, но, как мне кажется, не от ледяного ветра, а от бессилия. Надо успокоиться. Но успокоиться не получается.

Я проиграла. Я дышу, я не умерла, но я проиграла.

На парковке замечаю знакомый старый пикап. Возле машины стоит, уткнув взгляд в землю, Хэрри с перебинтованной головой. Я ощущаю ненависть, но не ко мне.

В его ореховых глазах плещется обида. Я наблюдаю за парнем какое-то время, пытаясь понять, что заставляет его так люто ненавидеть самого себя.

– Хэйдан? – окликаю я друга. Чем ближе я подхожу, тем глубже проникаю в удивительно похожие ощущения, которые испытываю почти каждый день. Словно я должна была справиться, но провалилась. Словно от меня зависело так много, но я оплошала.

Парень наконец замечает меня, отлипает от машины, засунув руки в карманы брюк.

– Ты как? Все в порядке?

– Да, цел и невредим, – он растягивает губы в улыбке, а в его груди бешено колотится сердце, – я счастливчик.

– Ты уверен, что все хорошо?

– А почему все должно быть плохо? Потому что Мэтт в операционной? Потому что на тебе нет живого места? Или, может, потому, что я в очередной раз пропустил все самое интересное, пока был в отключке? – Хэрри запрокидывает голову и морщится от боли. – Черт возьми, голова раскалывается.

– Знаю, – горько усмехаюсь я и встречаюсь с Хэйданом взглядом.

За стеклянной оправой очков на меня смотрят огромные растерянные глаза, налитые глухим непониманием и разочарованием; он моргает, моргает еще раз и еще и покачивает головой, стараясь выкинуть из мыслей то, что гложет, но не преуспевает в этом. Его руки уже в следующую секунду зажимают виски, стискивают их изо всех сил, и мне становится страшно, что Хэрри сделает себе больно.