Титан. Жизнь Джона Рокфеллера - Рон Черноу

Все же при всей горячей поддержке Паккард и Джайлз пришлось годами бороться, чтобы держать школу на плаву. Одним чеком Рокфеллер мог бы решить все их проблемы, но хотел избежать чрезмерной зависимости и поддержать творческую неоднозначность своих намерений. Он некоторое время входил в совет попечителей «Спелман», но предпочитал оставаться слегка отрешенным и загадочным, никогда не сообщая о своих планах заранее.

Другим важным принципом филантропии Рокфеллера было полагаться на экспертное заключение. Многие дары Семинарии «Спелман» шли через доктора Генри Л. Морхауса, секретаря Американского баптистского миссионерского общества, которое все больше становилось проводником массовой филантропии Рокфеллера в образовании. Получая слишком много просьб о деньгах, Рокфеллер написал Морхаусу 24 декабря 1883 года: не стоит ли «избежать того, что все эти люди обращаются изо всех уголков страны» к нему и не было бы «гораздо лучше для дела» «жертвовать все через Миссионерское общество»72. Идея жертвовать вышестоящему объединению, которое затем перераспределит деньги на местах, уже зародилась в голове Рокфеллера, хотя позже Фредерик Т. Гейтс приписал заслугу изобретения этого здравого эффективного метода себе. Совершенно очевидно, что в ранние годы Рокфеллер использовал вложения для стимулирования окружающих к сотрудничеству и постепенно приближался к концепции пропорциональных грантов. Например, в 1886 году он обещал выделить тридцать тысяч долларов Морхаусу в надежде, что это станет катализатором кампании по сбору ста пятидесяти тысяч.

Так как Рокфеллер верил в меритократию, не в аристократию, он поддерживал образовательные возможности для меньшинств. Семинария «Спелман» учила уходу за больными, преподаванию, печати и другим полезным навыкам, но ее главной задачей было научить молодых чернокожих женщин жизни добрых христианок. Некоторые из первых выпускниц отправились в Конго миссионерами. Паккард и Джайлз написали Рокфеллеру несколько лет спустя: «Бог благословляет школу и духовно, и во времени; несколько [учениц] вступили на христианский путь с начала семестра. Мы верим, что спасение расы и нашей страны зависит от христианского обучения этих девушек, которые станут матерями и педагогами»73. В первые годы Семинария «Спелман» поощряла викторианскую элегантность учениц, которые превращались в воспитанных молодых леди в шляпках и перчатках. Но при этом она проявляла практичный предпринимательский дух, который пропагандировал Бруклин Т. Вашингтон, директор Института Таскиги в Алабаме, поддерживающий профессиональное обучение для негров. Через некоторое время такой подход к образованию негров будут проклинать У. Э. Б. Дюбуа и другие критики, назовут его бесполезным и надменным; они считали, что негры способны на высшее образование, как и белые, и чувствовали, что профессиональное образование приговаривает их к уровню посредственности. Но, несмотря на ранние несовершенства, Колледж «Спелман» в конечном итоге превратился в одно из самых уважаемых заведений для чернокожих женщин в Америке.

Так как «Стандард Ойл» уже давно пользовалась глобальной монополией, имя Рокфеллера знали за границей. Зарубежные рынки были крупнее и прибыльнее, чем внутренние – в середине 1880-х годов около семидесяти процентов американской нефти уходило за границу, – и, против всех вероятностей, некоторая слабая конкуренция сумела удержаться дома. В начале 1870-х годов керосин проник в Китай, Японию и другие отдаленные уголки, а один американский путешественник в 1874 году увидел, как керосин «Стандард» мерцает в древних кварталах Вавилона и Ниневеха. В начале 1880-х года Восемьдесят пять процентов сырой нефти мира все еще добывалось из недр Пенсильвании, это был четвертый по объему экспортный продукт Америки, и только российская нефть представляла собой серьезную конкурентную угрозу. Так как не имело смысла сокращать избыток мощностей дома и смотреть, как они множатся за границей, Рокфеллер не переносил зарубежных конкурентов, сказав одному коллеге: «Мы имеем потенциал обеспечить всю внутреннюю торговлю и экспорт, и я надеюсь, нам удастся изобрести пути и средства, чтобы так и произошло впоследствии; при любых обстоятельствах нам следует продолжать стремиться к этому»1.

«Стандард Ойл» изучала зарубежные рынки и в 1882 году отправила опытного торговца керосином, Уильяма Герберта Либби, на Дальний Восток провести двухлетнее исследование. Заметив, что керосин «проник во многие уголки цивилизованных и нецивилизованных стран, больше, чем любой другой продукт в истории коммерции, происходящий из одного источника», Либби убеждал в свойствах керосина в Японии, Китае и Индии2. Он перевел на китайский язык брошюру, расхваливающую безопасность керосиновых ламп, а затем с удовлетворением смотрел, как сампаны, груженные продуктами «Стандард Ойл», плывут по рекам в глубь Китая. Чтобы повысить спрос, концерн продавал сотни тысяч дешевых ламп и фитилей, а иногда выдавал их бесплатно при первой покупке керосина. «Во многих странах, – рассказывал Рокфеллер, – приходится сперва учить людей, как горит керосин, и для этого сбывать сперва лампы. Мы упаковывали керосин для отправки его на верблюдах или по почте, эстафетой, для доставки его в отдаленнейшие закоулки мира. Мы применялись в торговле к потребностям разных рас»3.

Некоторое время «Стандард» правила на зарубежных рынках не менее властно, чем внутри страны, и притом, что большие количества сырой нефти нашли только в западной Пенсильвании, казалось, что идиллия будет длиться вечно. Затем мир иллюзий был грубо разрушен в начале 1870-х годов гигантской дракой за нефть в российском порту Баку на Каспийском море. Более века местные жители черпали сырую нефть из огромных колодцев и продавали ее в основном персам для смазки колес у повозок и кожаной упряжи и для облегчения ревматизма. В начале 1870-х годов эта примитивная промышленность привлекла внимание современного мира, когда бурильщики наткнулись на скважины беспрецедентной силы. С оглушительным ревом черные гейзеры били в воздух с такой ошеломительной мощью, что некоторые не удавалось запечатать по нескольку месяцев; один бушующий фонтан выбросил за первые сутки две тысячи четыреста тонн нефти.

В 1873 году Роберт Нобель, член прославленной шведской семьи, прибыл на Кавказ по делу, никак не связанному с нефтью. Его брат заключил контракт с правительством России на производство винтовок, и Роберт искал древесину грецкого ореха для стволов. И тут он наткнулся на бедлам в Баку, страшное зрелище ужасающей красоты, Максим Горький позже назвал его «гениально сделанной картиной мрачного ада»4. Баку, местечко и экзотичное, и адское, мусульманский анклав, с пиками минаретов, мечетями и дворцами, показывал приезжему два лица. Базары торговали всем, от русского сахара до персидских шелков, а за городом плотный полог черного дыма окутывал нефтеперерабатывающие заводы.

Роберт Нобель взял двадцать пять тысяч рублей из денег на древесину и выложил их за нефтеперегонный завод. Прежде местный керосин со смехом называли жижей из Баку, а теперь заводы Нобеля производили керосин, не уступающий качеством «Стандард Ойл» и в начале 1870-х годов монополизировали российский рынок. Нобель с братьями привнесли в промышленность организованное руководство и значительные фонды, а к концу десятилетия проложили трубопровод длиной восемь миль (ок. 13 км) до Каспийского моря, по которому плавали на первом в мире нефтяном танкере «Зороастр». Они первыми ввели метод непрерывной перегонки, более совершенный в отборе дистиллята по сравнению с циклической системой «Стандард». В 1879 году Нобели организовали «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» и вскоре наладили впечатляющую систему, целиком с железнодорожными платформами, цистернами и складами-депо, вытеснив «Стандард Ойл» из России. В тот год сотрудник «Стандард» Уильям Бро отправил Рокфеллеру образцы русской сырой нефти и керосина, а также предрек, что через пару лет Нобели выстоят трубопровод или железную дорогу от Каспийского моря до Черного и подготовят почву, чтобы выступить против «Стандард Ойл» на европейских рынках.