Загадка неоконченной рукописи - Барбара Делински

– А что же стало с девчонками?

– Когда футболу пришел конец? Они еще немного покрутились вокруг, но когда я вернулся в Уокер, потерялись по дороге.

– Почему ты это сделал?

– Вернулся? По двум причинам. Во-первых, потому что там дешево жить, а это было для меня выгодно, пока я начал свое дело. Да и мама умоляла меня вернуться домой. Сестры к тому времени повыходили замуж и разъехались…

– Вот еще одно, – перебила Кэйси. – Ты не рассказывал мне, что у тебя есть сестры.

– Ты не спрашивала, – напомнил он. – Было очевидно, что ты не хочешь знать обо мне никаких личных подробностей. Тебе нравилось заниматься со мной сексом, потому что я был практически незнакомцем, и поэтому ты ощущала вкус опасности и хотела шокировать Конни.

Она уже почти забыла о том, что ее мать находится с ними рядом. Но зато отчетливо услышала горечь в голосе Джордана. А ведь он был прав. Неизвестность, опасность, шок – это было так, но это было не все.

– Мне не казалось, что мы совсем незнакомы, – призналась она. – Точно так же, как с садом вообще. Я почувствовала какое-то притяжение, как только впервые увидела его. – Еще тише она добавила: – И как только впервые увидела тебя.

Глядя ему в глаза, она продолжала чувствовать это притяжение. Теперь оно стало даже сильнее и достаточно необычней, чтобы напугать ее.

– Заканчивай свою историю, – попросила она, чтобы преодолеть страх. – Про Уокер. Про то, как ты работал с отцом. Как так получилось, если вы никогда не ладили?

– Мне нужны были деньги, а отцу – помощь. Я решил, что пару лет смогу этим заниматься.

– Ты действительно ненавидел эту работу?

Он посмотрел на свои руки. Когда он снова поднял глаза, его голос стал теплее:

– Не всегда. Граждане Уокера – добрый народ. Я действительно осознавал, что это моя родина. Хотя патрулировать город было смертельно скучно, но всегда находился кто-то, кто улыбнется тебе, помашет рукой или пригласит во двор и вручит сумку домашних помидоров. Больше всего я ненавидел правоохранительные мероприятия – запирать в участок пьяниц, выполнять распоряжения о задержании, вылавливать малолеток, которые тащили сигареты из супермаркета. Эти больше всего беспокоили меня. Они требовали внимания, требовали, чтобы хоть кто-то проявил к ним интерес, но мой отец смотрел на это иначе. Он считал, что все дело в отсутствии дисциплины, и лучший выход – запереть их на ночь в участке. «Ну-ка, оформи их, Дэн», – говорил он, как телезвезда. – Он тяжело вздохнул. – Поэтому я их задерживал, «оформлял» и старался воспользоваться возможностью поговорить с ними. Вот и стал «разбитым сердцем».

Кэйси подумала, что «разбитое сердце» все же лучше, чем «девчонка», и тут вспомнила о том, что рассказывала Рут о Конни.

– У моего отца со своим была похожая ситуация.

– Да, я знаю. Мы говорили с ним об этом.

– Ты рассказал ему о своем отце?

– Он спросил.

– А он рассказал о себе и своем отце?

– Я спросил.

Кэйси ощутила укол ревности, но Джордан пришел ей на помощь.

– Он в жизни не рассказал бы об этом тебе, Кэйси. Он не хотел выглядеть слабым в твоих глазах. Я же был никто для него. Ему было все равно, что я могу о нем подумать. К тому же, когда я рассказал ему свою историю, он понял, что и я его пойму.

Она кивнула и перевела взгляд на мать.

– Ты слышала, мам? – спросила она, но получила в ответ лишь все те же тихие хриплые звуки. Она похлопала рукой Кэролайн по своей щеке. – Ты подслушала ужасно интересные вещи.

«Ну и что ты думаешь, мам? – неслышно прошептала она. – Как он тебе?»

Кэролайн наверняка должна была сказать, что это перспективный вариант. Он должен был понравиться ей внешне. И ей должна была понравиться ранимая часть его натуры. И то, что он был художником.

«А как насчет связи с Конни?» – подумала Кэйси, но решила, что Кэролайн должна быть слишком увлечена самим Джорданом, чтобы думать о том, что это он работал у Конни. Кэролайн должна была считать, что он на голову, а может, и не на одну, превосходит все прежние увлечения Кэйси.

«Но он меня обманывал, – могла бы возразить она, но со следующим вздохом поправилась. – Хорошо, пусть не обманывал, но и не развеивал мои заблуждения. Темный загадочный садовник? И этот поступок настоящего мачо? Ну и что это говорит о его характере?»

Кэролайн, со своей житейской мудростью, могла бы сказать, что Джордан выставлял напоказ свои мускулы потому, что женщинам это обычно нравится больше, чем растворители и масляные краски. Смысл его действий был в том, могла бы добавить Кэролайн, что он хотел произвести впечатление на Кэйси, а значит, она понравилась ему.

«Конечно, я ему понравилась. Секс был великолепен».

Кэролайн в ответ закатила бы глаза. Она сказала бы Кэйси, что ей пора, наконец, повзрослеть, и проинформировала бы ее, что любовь и секс – это несколько разные вещи, с чем Кэйси была вполне согласна. Ей не казалось, что здесь уместно говорить о любви. Это был бы слишком, слишком поспешный вывод. Смущенная и расстроенная, она подняла глаза на Джордана.

– Нам пора.

Кэйси даже не стала забирать свою машину, а позволила Джордану отвезти ее прямо домой. Они прошли через заднюю калитку сада, и очень долго она просто стояла там, впитывая в себя древесные запахи. Они обладали целительной силой, она с радостью принимала успокоение, которое они давали. Джордан оставался у калитки. Оглянувшись, она почувствовала его нерешительность. Она вернулась к нему, но на этот раз не было никаких соблазнительных, хотя и почти незаметных глазу движений тела, никакого мурлыканья или милых подколок. Она не сердилась на него. Да, конечно, он мог сказать ей с самого начала, кто он такой. Но он не лгал. Он был ее садовником. И именно это ей было от него нужно.

Но теперь ей было нужно что-то другое. Она взяла его за пальцы и тихонько спросила:

– Останешься на ночь?

– В качестве кого? – поинтересовался он, понимая, что распределение ролей поменялось и для него.

– В качестве себя, – ответила она и безмолвно взмолилась, чтобы он не задавал больше никаких вопросов, потому что у нее не было больше сил отвечать.

Он не стал ни о чем спрашивать. Вместо этого он поднял ее руку, поцеловал костяшки пальцев, обнял ее за плечи и повел к дому.

Им долго не удавалось заснуть, но Кэйси не переживала по этому поводу. Завтра воскресенье, и можно будет отоспаться. Даже помимо упоения собственно сексом, которое не оставляло места для переживаний о Кэролайн, Дженни или Дардене, она испытывала дополнительное наслаждение от того, что с ней в постели был человек, который небезразличен ей. Она подумала об этом, проснувшись около шести и устраиваясь поудобнее в его объятиях. Ее последней мыслью, прежде чем снова провалиться в сон, было, что они могут оставаться в том же положении не меньше чем до полудня. Однако судьба распорядилась иначе.