Золушки в опасности - Лесса Каури

– Прости, Рэд, я не стану подсказывать судьбе ее пути. Делай, что решил!

С минуту бывший король Ласурии и действующий начальник Тайной канцелярии мерили друг друга взглядами, затем шагнули друг другу навстречу и обнялись.

– Если того потребует долг перед Родиной, я тебя найду, где бы ты ни был, – пригрозил рю Вилль и отступил на шаг назад. – До свидания! Удачи!

Он резко развернулся и вышел.

Какое-то время Редьярд смотрел на закрытую дверь, затем встряхнулся, словно медведь, вылезший из воды, окинул взглядом покои, которые уже не считал своими, подхватил кофр и вышел, вновь используя потайную дверь.

Стрема лежал у дверей конюшни. Увидев хозяина, вскочил, виляя хвостом и приплясывая – чуял долгую дорогу, быстрый бег, ветер свободы на кончике носа. Потрепав его по загривку, Редьярд вошел в конюшню, оседлал любимого жеребца и вывел во двор. Сел в седло, шагом подъехал к воротам, повелительно взмахнул рукой. Створки нехотя распахнулись – мышеловка не желала выпускать жертву.

Редьярд вздохнул облегченно лишь тогда, когда замок остался далеко позади. Ехал шагом, обезлюдевшими улицами – народ праздновал коронацию на ярко освещенных центральных проспектах и площадях. Запрокидывал голову и смотрел, как перемигиваются звезды между крышами домов, как колышется сохнущее на веревках белье. Вдыхал запахи города, запахи, бывшие ему родными столько лет. И в сердце разжималась невидимая пружина, которая столько лет заставляла его биться ровно. Сдерживая. Убивая. Индари свидетель – он не вернется во дворец! Какой бы стороной шлюха-жизнь не повернулась к нему…

Редьярд пустил коня рысью, а, миновав городские стены – в галоп. Слева стелился над дорогой Стрема: серая, безмолвная, стремительная смерть с оранжевыми глазами. Сплетенного из трав ошейника в густой шерсти видно не было.

Небо над головой лишилось седины огней Вишенрога и расцвело звездами. Залитая призрачным светом луны дорога казалась покрытой льдом. Снежная поземка вилась вокруг конских копыт, мерно стучащих по земле. Сердце Редьярда билось все сильнее, а боль, поселившаяся в нем в последнее время, отступала. Покачиваясь в седле, Рэд гадал – к добру или нет?

Стена Ласурской чащи появилась внезапно – черные башни леса поглощали лунный свет. Редьярд съехал с дороги в поле, засыпанное снегом, из-под которого проглядывали стебли жнивья, и вновь пустил коня шагом. А затем и вовсе спешился, взяв жеребца под уздцы. Едва видимая тропинка манила к себе, звала провалиться в темноту леса, дабы утопнуть в ней навсегда – это было и страшно, и завлекательно. Впрочем, Редьярд мало чего боялся в своей жизни, а если и боялся – старался не показывать вида.

Стрема гавкнул и исчез между деревьями. Затем вылетел на поле, еще раз гавкнул и снова нырнул в чащу. Рэд знал, что пес не убежит больше. Отныне у них был один путь на двоих.

Сделав глубокий вздох, Редьярд перешагнул невидимую черту, которая столько лет была для него нерушимой стеной. Жеребец послушно двинулся следом.

Тропинка прихотливо извивалась, над ней склонялись широкие листья папоротников, иногда полностью скрывая ее, но Рэд мог бы пройти здесь с закрытыми глазами, потому что помнил каждый поворот, каждый изгиб, каждый корень под ногами. Сколько раз, сгорая от страсти, он торопился миновать их! И было трудно дышать, когда он не смотрел в черные, полные неведомой тайны глаза… Сколько раз после он проклинал и их, и эту тропинку, и этот лес – безмолвного свидетеля тайных встреч наследника престола и ведьмы!

Стрема энергично шуршал в кустах, вспугивая птиц, устроившихся на ночлег под укрытием зарослей. Лунное сияние почти не проникало под лесную крону, но удивительным образом свет Рэду и не требовался. Не по лучу ли от света своего сердца он шел сейчас?

Пес рванул вперед, скрылся за деревьями и вскоре из-за них раздался ликующий лай.

Редьярд замедлил шаг, хотя конь тянул вперед, чуя жилье, и, наконец, вышел на поляну, со всех сторон окруженную лесом, как выходят олени на водопой – сторожко, вскидывая голову и оглядываясь. Только что ушами не прядал.

Закутанная в черное фигура неподвижно сидела на большом камне рядом с крыльцом все еще крепкой избушки. Лица сидящей он не видел, но сразу понял, кто перед ним. Пальцы ослабли, и Рэд выпустил поводья. Конь радостно порысил к ручью, разделявшему полянку надвое.

Женщина не шевельнулась. Ждала своей участи или готовилась бросить очередную порцию проклятий ему в лицо?

– Ты отняла у меня собаку! – сердито сказал Рэд, подойдя к ней.

А что еще он мог сказать?..

Она медленно обернулась, и он задохнулся от того, как она прекрасна. Да, годы и беды наложили свой отпечаток на ее лицо, но тьма в прекрасных глазах все также завораживала, заставляя его забыть обо всем. Даже о собственном гневе.

– А ты разбил мое сердце на тысячу осколков, и ни один не вернул… – ответила она.

В звенящей тишине Редьярд опустился на колени и склонил голову.

– Я принес взамен свое, – тихо произнес он, и узкая женская ладонь легла на его затылок.

* * *

Архимагистр Никорин, стоя на самой высокой башне дворца Ласурских королей, наблюдала за небом, расцвеченным грандиозным фейерверком в честь коронации Аркея и его жены. Огромное количество магов – из Орденов, расположенных в столице, и из регионов, заранее прибыли в Вишенрог, чтобы поучаствовать в этом действе. Волшебники заполонили палубы стоящих в порту кораблей, городские сады и крепостные стены, по согласованному ранее плану наколдовывая сверкающие картины на небесах, которые сменяли одна другую на радость ласурцам.

Стоящий рядом ученик королевского мага, запрокинув голову, любовался зрелищем и улыбался совершенно по-детски. Ники покосилась на него, сдержала вздох. Когда-то она, обретя ужасающую Силу, пыталась научиться вновь относиться к миру с ребячьей непосредственностью. Но и те времена давно прошли!

– Вы не радуетесь, Ваше Могущество? – взглянув на нее, спросил Варгас. – Почему? Это же триумф Ласурии!

– Что все триумфы в череде веков? – пробормотала архимагистр, разглядывая сияющую рыбу-солнце, проплывавшую над головой. – Они красочны, но кратковременны. Вспышка света в темноте – всего лишь миг радости.

– Мне не нравится ваше настроение, Ники! – Серафин облокотился на парапет рядом с ней. – Все хорошо, так что вас беспокоит? Неужели вы из тех, кто считает, что за благополучием обязательно следуют беды?

– Вы стали более откровенным, Варгас, – усмехнулась Никорин, оборачиваясь к нему. – Отчего?

Маг улыбнулся. Ники понравилась его улыбка, даже мелькнула мысль затащить белокурого красавца в постель и проверить на прочность. Но она прогнала похоть прочь. Одним белокурым красавцем больше, одним меньше – сердце все равно бьется ровно.

– Я же здесь надолго, не так ли? – пожал плечами Серафин. – Раз уж вы сами выбрали мою кандидатуру в ученики королевского мага, я больше не вернусь к выполнению боевых заданий, мой пост отныне – королевский дворец и его обитатели. Мне было непросто принять этот выбор, но я смирился. Вы обещали мне долгие годы жизни, и глядя на мэтра Квасина, я понимаю, что так оно и есть. Это значит, что мы с вами, Ники, будем общаться очень и очень долго, а я предпочитаю откровенность интригам, особенно с теми, кто может прикрыть меня в бою, или кого предстоит защищать мне. Так что вас беспокоит?