Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Кукольник - Генри Лайон Олди

Кукольник - Генри Лайон Олди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 97
Перейти на страницу:

Чем объяснялась такая «однобокость», Лючано не знал.

Трибуны, расположенные напротив, взорвались приветствиями и овациями. Трибуны, где сидели близнецы-гематры и Лючано, сперва угрюмо молчали, а потом взялись поносить шлемоносца во все тяжкие. Едва сдерживаясь, чтобы не присоединиться к хору оскорблений — вышедший боец вызывал острое желание запустить в него камнем! — Лючано вглядывался в забрало шлема, как если бы мог пробить металл взглядом и увидеть лицо.

«Да это же Тит! — подсказал внутри кто-то третий, не имеющий отношения к Гишеру и маэстро Карлу. — Свинообразный крепыш Тит! Здрасте, давно не виделись! Ну, сейчас наш ему задаст…»

Было даже непонятно, почему Лючано не узнал Тита сразу.

Когда Тит, салютуя трибунам кривым мечом и щитом, выбрался на середину арены, из средней арки снова показался человек. На сей раз вглядываться не потребовалось: во втором бойце, несмотря на забрало шлема, легко угадывался Гай Октавиан Тумидус.

Сердце подсказало?

— А-а-а!

Лючано вскочил. Вопль разорвал ему грудь. Он размахивал руками, приплясывал, сорвал с увальня войлочную шляпу и подбросил в воздух. Увалень не возражал: он и сам прыгал обезьяной, крича во всю глотку. Даже гематры Давид с Джессикой привстали с мест — синхронно, как всегда, — и наклонились вперед, с восторгом любуясь экс-легатом.

Хозяин Гай был вооружен чуть иначе, нежели его противник. Овальное забрало шлема напоминало маску театра Сю-Дзей, самого консервативного театра в Галактике. Арабесок на шлеме не имелось, зато широкие налобник с назатыльником не прилегали к голове, а нависали над затылком и лбом. Складчатый фартук напоминал мини-юбку, вместо наруча правую руку тесно охватывали кожаные ремни. Более вогнутый по краям щит Тумидус держал на отлете, быстро шагая к центру арены.

В правой руке легата блестел меч — короткий, расширяющийся к концу.

«Дуэль! — осенило Лючано, сморщившегося от боли: змеи на плече вгрызлись в тело. — Ментальная дуэль „на клеймах“! Ложь, кругом сплошная ложь, как море на изнанке космоса или храм во всестихийнике, стартующем на орбиту. Я сейчас тружусь на благо „Этны“, кукуя в сортире, Гай и Тит небось находятся в отдельной каюте, в боевом трансе, коверкая психику друг другу, малыши-гематры предаются „рекомендованному досугу“…»

В другое время и в другом месте для такого открытия не понадобилось бы и минуты. Но возбуждение потустороннего цирка, сращивая зрителей в единую массу, мешало рассудку сопоставлять и делать выводы.

Если бы не татуировка…

Раньше она позволяла увидеть реальность ходового отсека сквозь пелену радостного, рабского моря. Сейчас сквозь цирк не проступало ничего. Трибуны, арена, бойцы. Подарок слепого карлика-антиса всего лишь помогал думать, трезво и здраво, вырываясь из дурмана возбуждения, как пловец рывками вырывается из воды.

Этого хватало.

Тайный голос подсказывал, что сегодня дело не только в татуировке. Но понять, на что намекает загадочный советчик, Лючано не сумел.

Перестав изучать дуэлянтов, он еще раз оглядел цирк. Бесноватую массу зрителей. Толпу рабов. Больше не оставалось сомнений в том, что на трибунах сидят исключительно рабы хозяина Гая и хозяина Тита, где бы они в данный момент ни находились телесно — хоть на противоположном конце Галактики. Смущало иное: апатичные, заторможенные роботы выказывали эмоции, свойственные скорее неврастенику.

Тоже ложь?

С другой стороны, если во время дуэли «на клеймах» два помпилианца дерутся в цирке на потеху рабам-зрителям, то почему бы и рабам не проявлять чувства самым бурным образом?

Если все равно — ложь?!

«Возможно, таким причудливым образом, — вмешался Гишер, — проявляется болезненная зависимость помпилианцев от своих рабов. Помнишь, дружок, о чем говорили Лукулл с Юлией?…»

«А мне интересно, — добавил маэстро Карл, — какими еще способами она проявляется, эта зависимость? Не считая случаев, когда легаты сходят с ума, если им доведется по-человечески отнестись к рабу…»

Оставив догадки и гипотезы пси-социологам, буде они когда-нибудь попадут в рабство и получат возможность изучить феномен изнутри, Лючано вернулся к созерцанию бойцов.

Те медлили, не спеша кинуться в атаку. Хозяин Гай обходил Тита по кругу, стараясь, чтобы солнце светило врагу в лицо. Крепыш же Тит стоял скалой — правда, медленно поворачивающейся скалой, — выставив кривой клинок в адрес обидчика, а щит отведя назад и немного приподняв.

Не будучи фехтмейстером, трудно было сказать, зачем он это делает.

Трибуны взбесились. Кое-где начались драки: люди, не дождавшись, пока дуэлянты нанесут первый удар, стали выяснять отношения кулаками. Сосед-увалень месил сразу двоих, скатившись парой ярусов ниже. К счастью, близнецы-гематры успели увернуться, иначе детей задавило бы телами. Одну из женщин-скандалисток крепко помяло — охая и бранясь, она отползала в сторонку, в проход между рядами ступеней-скамей.

Лючано хотел позвать гематров к себе, на освободившееся место увальня, но опоздал — внизу, на арене, начался бой. И взгляды массы ликующих рабов сошлись в одну точку.

Центр крошечной лживой Вселенной.

В отличие от голобоевиков или продукции арт-транса, запечатленной в нитях плесени куим-се, где всякая схватка великолепно и, главное, подробно смотрится со стороны, этот бой был абсолютно невнятен для Лючано. Свалка, сумбур, кавардак; движения слишком быстры, чтобы их можно было отследить непривычным к такому зрелищу взглядом. Пока ты соображаешь, что произошло и зачем, бойцы успевают разойтись и вновь сойтись, закрываясь, ударяя, атакуя, отскакивая, сыпля проклятиями…

В итоге остаются жалкие обрывки, выхваченные за уши из шторма событий.

…вот, наглухо закрывшись щитом, сойдясь с Титом грудь в грудь, хозяин Гай тычет прямым клинком поверх своего щита, стараясь достать шею врага.

…вот, ловко упав на колени, крепыш норовит подрезать кривым мечом ноги легата — и рычит от злости, когда ему это не удается.

…вот щиты опущены низко, а мечи сталкиваются, брызжа искрами, у искаженных яростью лиц — даже сквозь забрала видно, не глазами, но чутьем тысяч сердец, бьющихся в унисон, что творит ярость с чертами двух помпилианцев, которые сражаются насмерть под рев рабских трибун.

…летят осколки шлема.

…скользит лезвие, течет кровь.

Каждый удар отдавался в Лючано, словно это он бил и отражал, болезненно-страстным эхом. Даже маэстро Карл и Гишер Добряк молчали, захваченные стихией «боя на клеймах».

Никто на трибунах не знал, как это происходит на самом деле.

На самом деле для всех было — здесь и сейчас.

IV

Он пришел в себя на стульчаке, со спущенными штанами, дрожа всем телом. В носу до сих пор свербело от запахов кровяной колбасы, потных тел и пыли. Он предпочел бы вонь экскрементов, более свойственную отхожему месту. Но бионаполнитель гальюна мигом разлагал кал и мочу, попутно дезинфицируя воздух.

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 97
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?