12. Битва стрелка Шарпа. 13. Рота стрелка Шарпа (сборник) - Бернард Корнуэлл

Гиббонс, сестру лейтенанта Кристиана Гиббонса, который пытался убить его в Талавере. Гиббонс мертв. Джейн Гиббонс великолепна, как мужская мечта о красоте: стройная, белокурая, женственная, как и Тереза, но на этом их сходство кончается. Тереза разберет замок штуцера за тридцать секунд, убьет человека выстрелом с двухсот шагов; она умеет ждать в засаде и знает, как продлить предсмертные мучения пленного француза, чтобы отомстить за бесчестье и смерть матери. Джейн Гиббонс играет на фортепьяно, пишет прелестные письма, ловко обращается с веером в контрдансе и с удовольствием тратит деньги у челмсфордских модисток. Эти женщины отличаются, как сталь и шелк, однако Шарпа влечет к обеим, хоть он и осознает бесплодность подобных грез.

– Она жива. – Голос Хогана смягчился.

– Кто?

– Тереза.

Несмотря на нехватку инженеров, Веллингтон взял Хогана в свой штаб. Ирландец говорил по-испански, по-португальски и по-французски, умел разгадывать вражеские шифры и проводил уйму времени в обществе партизан или лазутчиков Веллингтона, которые разъезжали поодиночке, в военной форме, по французским тылам. Хоган занимался тем, что Веллингтон называл разведывательной деятельностью. Если Тереза еще сражается, кому, как не Хогану, об этом знать.

– Что вы слышали?

– Немногое. Она долго пробыла одна на юге, но, как мне сказали, вернулась. Отряд возглавляет не она, а ее брат, но ее по-прежнему зовут Агуха.

Шарп улыбнулся. Он сам придумал это прозвище – Игла.

– Зачем она уезжала на юг?

– Не знаю. – Хоган тоже улыбнулся. – Не унывайте! Вы еще увидитесь с ней! Да и я не прочь свести знакомство!

Шарп покачал головой. За все это время Тереза ни разу не попыталась его разыскать.

– Должна быть последняя женщина, сэр, как и последняя битва.

Хоган зашелся от смеха:

– Силы небесные! Последняя женщина! Ну вы и сказали! Только не говорите, что собрались в монахи. – Он утер слезу. – Последняя женщина, скажете тоже! – Инженер еще раз обернулся к городу. – Послушайте, дружище, я должен заняться делом, чтобы не оказаться самым никчемным ирландцем в штабе Веллингтона. В этот раз обещаете себя поберечь?

Шарп с ухмылкой кивнул:

– Я выживу.

– Полезное самообольщение. Хорошо, что вы вернулись.

Хоган улыбнулся и двинулся рысцой по снегу к ставке Веллингтона. Шарп обернулся к Сьюдад-Родриго. Выжить. Плохое время для войны. Конец года, когда люди заглядывают в будущее, мечтают о далеких радостях, о домишке и доброй женушке, о дружеских застольях по вечерам. Зиму солдаты проводят на квартирах, ждут, когда сойдет весенний паводок и просохнут дороги, но Веллингтон выступил в первые дни нового года; французский гарнизон Сьюдад-Родриго проснулся холодным утром и увидел, что война и смерть в 1812-м пришли рано.

Сьюдад-Родриго – только начало. Лишь две дороги из Португалии в Испанию способны выдержать тяжелую артиллерию, бесконечную вереницу обозов, поступь батальонов и эскадронов. Сьюдад-Родриго преграждает северную, и сегодня вечером, когда церковные колокола прозвонят семь, Веллингтон прикажет взять крепость. Затем – и вся армия, вся Испания это знает – предстоит захватить южную дорогу. Чтобы надежно защитить Португалию, чтобы войти в Испанию, британцам необходимо контролировать обе дороги, а чтобы контролировать южную дорогу, надо взять Бадахос.

Бадахос. Шарп побывал там после Талаверы и до того, как испанская армия позорно сдала город французам. Сьюдад-Родриго велик, но он мал в сравнении с Бадахосом; заснеженные стены кажутся огромными, но далеко им до бастионов Бадахоса.

Мысли Ричарда Шарпа устремились к югу вместе с пороховым дымом, плывущим над Сьюдад-Родриго, – к югу, где громадная крепость отбрасывает мрачную тень на холодные воды Гвадианы. Бадахос. Дважды британцы безуспешно пытались отбить его у французов. Вскоре предстоит третья попытка.

Шарп пошел вниз по склону холма, туда, где ждала его рота. Разумеется, может случиться чудо – гарнизон Бадахоса заболеет лихорадкой, взорвется пороховой погреб или закончится война, но Шарп понимал: все это напрасные мечты на холодном ветру. Он думал о капитанском патенте, о своем назначении, и хотя верил, что полковник Лоуфорд не отнимет у него роту, тем не менее сомневался: может, все-таки надо было записаться в «Отчаянную надежду»? Он бы наверняка стал капитаном, если бы первым ворвался в обороняемую противником брешь. Он бы прошел испытание страхом; он бы преодолел этот страх.

Но он не вызвался. И если не сможет доказать свою смелость в Сьюдад-Родриго, как много раз доказывал прежде, значит придется доказывать позже.

В Бадахосе.

Глава 2

Приказы пришли вечером и никого не удивили, просто батальоны начали тихо готовиться. Солдаты точили и смазывали штыки, офицеры проверяли и перепроверяли ружья, а осадная артиллерия все так же палила по французским укреплениям в надежде сбить с лафетов невидимые пушки. Серый дым плыл над батареей и поднимался к низким тяжелым тучам цвета мокрого пороха.

Шарпу задачу поставил Хоган. Пехотной роте предстояло вместе с саперами направиться к самой большой бреши. Солдаты принесут мешки с сеном и сбросят их с отвесной стены рва; получится огромная подушка, на которую смогут безопасно спрыгнуть «Отчаянная надежда» и атакующие батальоны. Шарп следил за тем, как его люди спускаются в траншею, каждый со здоровенным мешком. Сержант Харпер опустил на землю свой, сел на него, примял поудобнее и улегся.

– Лучше всякой перины, сэр.

Почти каждый третий в войсках Веллингтона был выходцем из Ирландии. Харпер – неунывающий здоровяк шести футов четырех дюймов ростом – давно не находил странным, что воюет в чужой армии. Он завербовался в Донеголе, чтобы не умереть с голоду, и сохранил память о родной стране, любовь к ее вере и пламенную гордость за ее древних героев-воителей. Он сражался не за Англию и уж тем более не за Южный Эссекский полк, а за себя и за Шарпа. Шарп был его командиром, стрелком, как и он, и другом, насколько возможна дружба между сержантом и капитаном. Харпер гордился званием солдата, пусть и во вражеской армии, поскольку людям свойственно гордиться тем, что они хорошо умеют делать. Он не исключал, что когда-нибудь станет сражаться за Ирландию, хоть и не представлял себе, как такое возможно, ведь страна разгромлена и растоптана, очаги сопротивления уничтожены. Но сказать по правде, такие мысли не особенно его занимали. Сейчас он в Испании, его работа – муштровать и дисциплинировать, ободрять и умасливать роту легкой пехоты Южного Эссекского. С этим он справлялся великолепно.

Шарп кивнул на мешок:

– Там небось полно блох.

– Да, сэр, наверняка. – Харпер ухмыльнулся. – Но на мне уже нет места для новых насекомых.

Все в армии были вшивыми и блохастыми, однако настолько к этому притерпелись, что даже не замечали. Завтра в Сьюдад-Родриго можно будет раздеться,