Русский Ришелье - Ирена Асе

Для Украины настало смутное время. Вскоре гетманы станут быстро сменять друг друга, разделятся на левобережных и правобережных, казачьи полковники начнут бегать от русских к полякам и обратно, и вся эта суета закончится тем, что очередной гетман перебежит к туркам, и начнется тяжелейшая турецко-польская война.

Печальной окажется судьба Ивана Выговского. Он станет служить полякам, через пять лет будет обвинен ими в попытке мятежа и казнен. Его супруга, гордая шляхтянка Елена, долго искала тело мужа, чтобы похоронить цивилизованно. А затем выяснилось, что вовсе не пустая болтовня ее давние слова из письма к супругу: «Не в силах прожить без тебя, светлейший господин мой – солнце, ни дня одного, ни ночи одной. За тебя тревожно душа моя разрывается». Лишь менее трех месяцев прожила Елена после смерти мужа, не в силах пережить свою трагедию. Было ей менее сорока лет…

Когда Герда объявила служанке Байбе, что сама пойдет на рынок, пожилая латышка обрадовалась: можно поспать подольше. Ведь в то время в Риге вставали рано: в шесть утра уже работали мастерские, хозяйки вовсю закупали продукты на рынках у Песочных ворот (там, где сейчас стоит памятник Свободы) и на набережной Даугавы. Байба подумала про себя: «Видно, девочка решила сама порадовать отца чем-то вкусным».

По Господской улице Герда в утренней полутьме вышла к Ратушной площади, где стояли друг против друга Ратуша и самое красивое здание города – дом Черноголовых. Пройдя мимо этого клуба молодых неженатых купцов, Герда приблизилась к рынку. В утренней полутьме с трудом различались флюгера на крышах домов (они указывали направление ветра и в портовом городе играли отнюдь не только роль архитектурных украшений).

Вот и рынок на набережной Даугавы. Чего на нем только ни было: в мясных рядах предлагали охотничьи трофеи – оленину, зайчатину, куропаток и другую дичь, гусятину и курятину, баранину и говядину, ветчину и колбасы. Неподалеку торговали дешевой рыбой: лососиной, миногой, селедкой, угрем, здесь же недорого продавались раки. А вот иногда заплывавший в воды Даугавы с моря немецкий осетр стоил очень дорого. Зато какой огромный! Герда такого просто не унесла бы – самые крупные экземпляры достигали шести пудов.

Во фруктовых рядах рядом с дешевыми местными яблоками продавались плоды, выращенные очень далеко отсюда, – апельсины и ананасы.

Увлеченная покупками, молодая женщина не замечала, что за ней повсюду следует неприметный господин средних лет, похожий по одежде на купеческого приказчика. Лишь очень внимательный взгляд определил бы, что под этой одеждой – очень сильное, тренированное тело, какое редко встретишь у коммерсанта.

Стоило Герде остановиться, как неприметный человек тоже останавливался, делая вид, что заинтересовался каким-то товаром; когда Герда шла дальше, он незамедлительно следовал за нею. Этот мужчина обратил внимание на то, что девушка ведет себя довольно странно: очень торопится, покупает товар, не торгуясь и не тратя много времени на выбор. Такое поведение Герды насторожило неприметного человека, и он стал еще внимательнее.

Наполнив корзинку продуктами, дочь купца не стала возвращаться домой, а зачем-то быстрыми шагами направилась к порту, который находился совсем рядом с рынком, на той же набережной Даугавы. Было пасмурно, шел мелкий дождь. С реки дул резкий ветер, заставивший следившего за Гердой незнакомца поплотнее закутаться в плащ. Он видел, что в порту стоит один-единственный корабль. И не удивительно, все иностранные купцы спешили уплыть домой до того, как река и море замерзнут и судоходство окажется невозможным. Латышские грузчики уверенно переносили к лодкам бочонки с пенькой и псковским салом. Товар подвозили к кораблю на лодках и поднимали на борт. И грузчики, и лодочники были безрадостны: мало того, что холодрыга, так еще и судоходство кончается. А не будет кораблей, не будет и работы, наступит долгая зима, придется экономить…

Когда со стороны реки подул особенно сильный порыв ветра, Герда с тревогой подумала, как бы не простудиться в самый неподходящий момент – оделась девушка явно не по погоде. Ей стало не только зябко, но и тоскливо. Скоро она навсегда покинет родной город, где ей было хорошо и уютно, где у ее папы имеется богатый дом, где живут ее подруги и служанка. Что она делает, правильно ли поступает?

С набережной открывался прекрасный вид на Ригу: башни Рижского замка, устремленные ввысь шпили церквей с золотыми петушками[65] на самом верху, остроконечные черепичные крыши домов зажиточных горожан… Герда с грустью подумала, что больше уже никогда не увидит эту картину. Невзирая на холодный ветер красавица пару минут стояла неподвижно, глядя на город. Лишь когда ее начала бить дрожь из-за холода, Герда двинулась дальше…

На глазах ее появились слезы. Молодой рижанке стало страшно. Силой воли она заставила себя представить Воина Ордина-Нащокина, молодого, сильного, красивого. «Ради тебя, любимый! Ради тебя!»

Голландский шкипер Янсен лично наблюдал за погрузкой бочек на свой корабль «Быстрая молния». Сделки были удачными, и это утешало. Янсену хотелось домой, в лучший город мира, родной Амстердам. Там его ждали семья, друзья. Так как день выдался промозглый, пожилой капитан с утра употребил стаканчик рома и готов был болтать больше, чем обычно.

Герду он увидел сразу же, как только она подошла к пристани. «Чего стоит и не подходит?» – недовольно подумал капитан. Наконец молодая женщина направилась к нему.

– Деньги принесла?

– Да. Двадцать талеров, как мы договаривались, – прекрасная рижанка открыла кошелек и высыпала серебряные монеты на большую ладонь моряка.

Капитан улыбнулся про себя. Двадцать талеров за проезд до Данцига. Эта девица не знает цен, он взял бы пассажирку и за пятнадцать.

– Так вы высадите меня в Данциге, не проплывете мимо? – робко спросила красавица.

– Неужели я похож на человека, способного увезти хорошенькую женщину за море, с тем чтобы в Средиземноморье продать тебя в рабство туркам для гарема?! – шкипер Янсен раскатисто захохотал.

Герда вздрогнула, как от удара кнутом. Казалось, она только сейчас начала понимать, в какое опасное предприятие ввязалась. Кто защитит ее, если на корабле ее ограбят и изнасилуют?!

Капитан Янсен был добрым человеком, а дома его ждала дочь примерно такого же возраста, как Герда. Он дружелюбно сказал:

– Дочка, мне не так много осталось до встречи с Господом, и я не беру грех на душу, продавая белых девушек в рабство или лишая их чести на своем корабле. Не знаю, что тебе нужно в Данциге, но на «Быстрой молнии» ты будешь в полной безопасности. Все будет хорошо!

Он видел, что из глаз Герды текут слезы. Капитан, привыкший иметь дело с крепкими мужиками из экипажа и падшими женщинами в портах, попросту растерялся. И, не зная что сказать, предупредил:

– Помни, завтра мы отчалим в шесть утра. Не опоздай! Я должен увести отсюда корабль раньше, чем море покроется льдом, и поэтому не могу ждать. Ведь речь идет не только о моей жизни, но и о жизни всего экипажа.