Сова - Самюэль Бьорк

Если бы только не было так холодно.

Мириам осторожно села и попробовала дыханием согреть пальцы. Извиваясь, она поднялась, несколько раз похлопала тело руками, пытаясь двигаться на каменных и больных ногах, чтобы разогнать кровь.

Боже мой, как же хочется есть.

Мириам увидела, как изо рта вышел морозный пар, и снова попыталась подуть на почти белые от холода ладони.

Боже мой.

Пусть сейчас она проснется.

Помогите мне.

Мама. Марион. Папа.

Кто-нибудь.

Пожалуйста.

Мириам вздрогнула, когда дверь открылась и существо в перьях показалось в проеме.

– Якоб, – сказала она умоляюще, в испуге отступив в угол комнаты.

– Ты не особенно-то стараешься, – сказал парень в перьях, направив на нее пистолет.

– Якоб, я… – заговорила Мириам, но голос ее подвел, с губ сошло и сразу же исчезло в холодной комнате только невнятное бормотание.

– Заткнись, – сказал одетый в перья парень. – Почему до тебя ничего не доходит? Я же тебе объяснил, как тут все устроено. Несколько раз. Но ты опять ничего не поняла. Некоторое время ты справлялась, а теперь опять не соображаешь? Мне все объяснять заново?

Парень в перьях сделал шаг к ней навстречу и поднес пистолет к ее лицу.

– Нет, пожалуйста, – заикаясь, сказала она, подняв перед собой руки.

– Ты что, тупая?

У него были черные глаза. Он помотал головой, крепко держа пистолет в руке, покрытой перьями.

– Поэтому ты сначала слушалась, а теперь нет? Потому что ты тупая?

– Нет, – испуганно промямлила она.

– Должно быть, поэтому, потому что это же несложно – или ты считаешь, что сложно?

– Нет, нет, – защищалась Мириам.

– Ты, наверное, думаешь, что кто-то придет тебя спасать, да? Кто-нибудь из твоих любимых, может быть?

Тут он ухмыльнулся. Белые светящиеся зубы посреди лица в перьях.

– Или папа? Папа-полицейский? Думаешь, он придет и спасет тебя? Свою маленькую девочку?

Мириам Мунк затрясло.

– Никто не придет, – продолжала одетая в перья фигура. – Может, они и умные, но я умнее. Им никогда тебя не найти.

Он опять ухмыльнулся, держа перед собой пистолет.

– Я мог бы застрелить тебя прямо здесь и сейчас, но публике будет невесело, правда ведь?

Мириам не знала, что значат его слова.

– Это мое шоу, вот это все я придумал, умнó, как тебе кажется? Хорошо быть изобретательным, устроить представление, которое чего-то стоит, что-то совершенно особенное, за что люди будут платить, согласна?

Мириам по-прежнему не понимала, о чем он говорит.

– Тебе повезло, – улыбнулся одетый в перья парень, тот, кто несколько дней назад был Якобом в круглых очках, но теперь стал совсем другим, такого его Мириам не узнавала, с искусственной улыбкой под холодными, бездушными глазами.

– На самом деле, тебе так повезло, – продолжил он. – Ты теперь звезда, люди заплатили миллионы крон, чтобы увидеть твое выступление. А ведь ты даже не была избранной.

Парень перед ней почесал голову пистолетом и вдруг расхохотался.

– Как же так? Ты даже не избранная, за вторую было три голоса. Им больше нравятся те, кто помоложе, понимаешь, но это же мое шоу, верно? Это я все придумал. Колесо. Надпись на стене. Так почему тогда я не могу решить? Я выбрал тебя, потому что ты мне нравишься. Ты особенная. Твой папа – полицейский. Разве это не мило с моей стороны? Не взять ту, другую, хотя они и проголосовали за нее?

Мириам медленно кивнула, хотя у нее все еще не было ни малейшего представления, о чем он говорит.

– Якоб, – осторожно сказала она, у нее было такое ощущение, словно во рту наждачная бумага.

– Нет-нет-нет, – сказал парень с холодными глазами, направив пистолет прямо на нее. – Мы не разговариваем. Мы только слушаем.

Мириам закрыла рот и уставилась в пол.

– Это последний раз, когда я сюда захожу, – сказал парень. – Теперь делай то, что тебе приказано, а иначе мне все-таки придется взять ту, вторую. Люди должны получать то, за что платят, тебе так не кажется?

– Да, – промямлила Мириам, не поднимая взгляда.

– Мне застрелить тебя сейчас или будешь делать то, что сказано?

– Я все сделаю, – тихо пробормотала Мириам.

Парень в перьях как будто на секунду задумался, затем опустил пистолет и оскалил белые зубы.

– Хорошо.

Он кудахтнул самому себе, затем закрыл дверь, оставив ее одну в этой холодной, темной комнате.

Миа не понимала, почему так себя чувствует, что-то странное было в этом белом доме на отшибе посреди пустынного поля. С той самой последней поездки сюда ее как будто тянуло обратно. Дом Джима Фюглесанга. Совсем один, затерянный в глуши. Замерзшие деревья. Тишина. Не та тишина, которая ее успокаивала там, на Хитра. У моря. Под крики чаек. Другая. Обострившая ее чувства. Осторожно оглядываясь, она медленно вышла из машины и направилась к белому домику. На этот раз у нее с собой было оружие, и это успокаивало. В прошлый раз она оказалась тут практически беззащитной, даже испугалась, а это на нее непохоже. Когда она приехала тогда домой, она все никак не могла понять, почему, и от этого любопытство было только сильнее, ее тянуло снова вернуться, но времени не было. Надо было, конечно, поставить это в приоритет, но она занялась другим.

Миа пошла по направлению к домику, но передумала и остановилась, решила выбрать маленькую тропинку в лес. Она была в доме. Оно не там. То, что она ищет.

Четырнадцать минут при хорошей погоде.

Джим Фюглесанг фотографировал. Много лет назад. Фотографии, вклеенные в альбом. Кошка. И собака. В пятиугольнике из свечей, на постелях из перьев.

Да, она была не такой, как другие, она не совсем могла объяснить, что влекло ее к этому месту посреди пустоши, но влечение было таким сильным, что она решила последовать ему. Чувства не имели значения. Неважно, в чем причина: Джим Фюглесанг сделал фотографии с животными в этих местах, а эти фото имеют прямое отношение к убийству Камиллы Грин. Это случилось где-то здесь, поблизости.

Шестнадцать минут обратно.

Когда она была здесь в прошлый раз, она заметила, что к дому вел только один путь, и нашла эту тропинку к лесу. Конечно, он мог сделать фото и в другом месте. Они могли быть сделаны где угодно – и все-таки… Четырнадцать минут при хорошей погоде и шестнадцать обратно. Миа знала одно: описание касается знакомого человеку в белом велосипедном шлеме места. Хорошая погода. Он привык к своему маршруту, был там и в плохую погоду тоже. Обратно. Обратно должно означать «домой», правильно? Четырнадцать минут в один конец. На две минуты дольше другой дорогой. Вниз по склону туда. Вверх по склону назад. Миа надвинула шапку на уши и пока ничего не понимала, кроме того, что именно об этой тропинке он говорил.