Сова - Самюэль Бьорк

– Вы же послали нам списки всех жителей и сотрудников, почему же этого парня там не было?

– Якоб жил у нас раньше, – медленно проговорила Хелене, снова взглянув на фото. – Но это было много лет назад.

– И все-таки он ходил с вами на эту экскурсию?

– Да-да, он часто приезжает в гости. Якоб был самым младшим из тех, кто когда-либо попадал к нам, и один из тех, кто жил у нас дольше всех. Он практически член семьи. Он часто заходит, к счастью, мы все рады его видеть, он помогает нам с компьютерами и прочим, не за деньги, нет, он не сотрудник, но…

– С компьютерами? Он разбирается в этом?

– Якоб? Да, – улыбнулась Хелене Эриксен. – Он гений. Удивительный ребенок. Совершенно невероятный, особенно если подумать о том, через что он прошел.

– Как его полное имя? – спросила Миа, стараясь не выдать своего оживления.

– Марстрандер.

– Якоб Марстрандер, – сказала Миа.

– Да, – кивнула Хелене в недоумении. – Вы ведь не думаете, что?..

Что-то красивое было в фонарях вдоль шоссе E18. Мириам не знала, почему, но ей всегда они нравились, видимо, детское воспоминание о том, как она смотрела на них с заднего сиденья в их семейном старом «Вольво», по пути в гости к бабушке с дедушкой. Теплый золотой свет фонарей. Колеса по асфальту. Мягкие голоса с переднего сиденья. Мама с папой. Как они флиртовали друг с другом, под звуки радио, всегда немного дразня друг друга и споря: она хотела джаз, а он классику. Та защищенность, которую Мириам чувствовала, однажды исчезла, но вернулась к ней сейчас, отчего внутри все потеплело.

– Еще кофе? – предложил Якоб, поправляя свои круглые очки на носу.

– У меня еще есть, пока достаточно, – улыбнулась Мириам и сделала глоток из металлической чашки. Им нужно взбодриться, это ведь может затянуться на всю ночь.

– Я взял с собой два термоса.

Он немного прибавил температуру в машине.

На улице по-прежнему холодно. Уже почти зима. Хотя еще только октябрь. Но внутри Мириам ощущала тепло. Откинувшись на подголовник, она опять скользила взглядом по фонарям. Как наивны дети, она даже улыбнулась тому, каким все было невинным и красивым. Мамины пальцы, аккуратно гладившие папу по волосам. Улыбки, которые он ей посылал. Вечность. Вот каково было быть ребенком. Каждая секунда была навсегда. Она допила кофе, улыбнувшись про себя, немного сонная, чувствуя маленькие вспышки тех прекрасных поездок с каждым фонарем, проносящимся мимо них. Она много думала в последнее время. Как, будучи подростком, она не могла дождаться, когда повзрослеет. Решать все самой. Не следовать правилам. Быть полностью свободной. Но теперь иногда ей хотелось вернуться. Если бы только она поняла еще тогда, как хорошо у нее все было. Она снова улыбнулась, налив в чашку кофе из термоса.

– Странно, не правда ли? – спросил Якоб.

– Что именно? – сказала Мириам, моргая.

– Ну, что иногда планируешь слишком много, а потом выясняется, что это было совсем не нужно. – Парень в круглых очках повернулся к ней, улыбаясь, но лицо его было немного странным, Мириам словно не могла его ясно разглядеть. – Понимаешь, о чем я?

– Нет, не очень, – улыбнулась Мириам, сделав еще глоток.

Ей нужно проснуться, прояснить мысли. Это может занять время, может быть, они потратят всю ночь, а ей уже захотелось спать. Не очень хорошо. Она сделала еще глоток, и тут Якоб повернулся к ней и снова улыбнулся.

– Например, этот кофе. У меня есть кола, «Фаррис», вода в бутылке, ну, на случай, если ты не захочешь кофе.

Мириам Мунк не понимала, о чем он говорит. Она опять положила голову на подголовник и подняла глаза на фонарные столбы, они казались еще теплее и ярче, чем она помнила их. Билли Холидей. Вот кого мама всегда хотела слушать. Она улыбнулась самой себе, и вдруг почувствовала, что чашка вот-вот выскользнет из рук; ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать ее.

– Но ты сразу согласилась на кофе, значит, все остальное потрачено впустую.

Якоб посмеялся, почесав затылок.

– Я бы мог потратить время на другие вещи, понимаешь?

Мириам уставилась на него, но лица уже не было.

– Сколько нам еще… до… места? – пробормотала она. – Когда мы встретимся… с остальными?

Казалось, прошла целая вечность, пока ей удалось извлечь из себя последнее предложение.

– О, они отлично справятся и без нас.

– В каком… смысле?

– У нас есть дела поважнее, правда ведь?

Парень в круглых очках повернулся к ней и снова улыбнулся.

Но Мириам Мунк этого не увидела.

Она уже уснула.

Шестидесятидвухлетний швейцарец Хьюго Ланг чувствовал себя почти как маленький ребенок. По телу разлилась нервная истома, он не испытывал такого сильного чувства с тех пор, как в первый раз увидел предыдущую девочку на экране.

Они вместе. Юная девушка в подвале и он. Двое одиноких людей, которые нашли друг друга. Никогда он не чувствовал такого удовлетворения. Они двое созданы друг для друга. Он гладил ее по волосам, когда она спала. Улыбался, когда она бежала в колесе: как хорошо у нее получалось добывать еду, – и вдруг, ни с того ни с сего, она пропала, и тоска росла в нем, как черная дыра. Он пробовал компенсировать эту потерю, занимаясь своей оранжереей с дорогими орхидеями и редкими колибри. Он выложил на это немалые деньги и в первые дни даже чувствовал себя неплохо, и все равно совсем скоро тоска вернулась.

Но теперь она снова здесь. Похожая на прежнюю, но не та же самая, и все же она ему уже нравилась, возможно, даже больше, чем предыдущая, которая, несмотря ни на что, его покинула.

Хьюго Ланг улыбнулся и придвинул стул поближе к огромному экрану.

Мириам Мунк.

Странное имя, подумал он сначала, но потом сам над собой посмеялся, ведь имя не имеет никакого значения, его друг, вот кем она была, заперта в подвале только ради него, чтобы он мог быть с ней. Чтобы они были вместе, вместе. В первый день она немного его раздражала, потому что как будто ничего не делала. Просто сидела там. Пальцы на худеньких ручках, обхватывающих стройное тело, дрожали как осиновый лист. Глаза почти не закрывались, в замешательстве и испуге, она не понимала, где находится. И еще плакала. Слезы стекали по красивым белым щекам. А потом этот отчаянный стук в дверь, или окна, или что это такое было, и это ему не очень понравилось, на нем ведь был халат, в камине горел огонь, в руках был маленький бокал коньяка, поэтому очень некстати, что они не могут наслаждаться этим вместе, но постепенно она сдалась и теперь все хорошо.

Хьюго Ланг улыбнулся и провел рукой по ее щеке на экране. Он так любил предыдущую. Девочка помоложе с татуировкой, и на мгновение он подумал, что лучше, чем она, быть не может, но теперь, спустя всего два дня, он почувствовал, что эта нравится ему уже больше, чем та. Странно, конечно, но так бывает.