Двенадцать - Джастин Кронин

– И ты действительно знаешь, как это делается?

Его друг еле слышно усмехнулся.

– Не будь ты таким младенцем. Помоги мне поднять парус.

Майкл быстро разъяснил Питеру основы. Парус, руль, румпель, шкот. Отдал конец и побежал на корму, к румпелю. Что-то сделал, и парус вдруг наполнился воздухом. И они тут же отошли от берега, разгоняясь, удаляясь от причала с потрясающей скоростью.

– Ну, что думаешь?

Питер нервно поглядел на удаляющийся берег.

– Начинаю привыкать.

– Вот что скажу тебе. Впервые в жизни ты в таком месте, где Зараженный тебя убить не может.

Питеру потребовалась секунда, чтобы осознать смысл его слов.

– Об этом я не задумывался.

– Следующую пару часов ты, друг мой, в отпуске.

Они шли через бухту. Вышли ближе к открытому морю, и вода изменила цвет из мшисто-зеленого в сине-черный, искрящийся в лучах солнца. Движимая вперед туго натянутым парусом лодка теперь ощущалась чем-то более надежным, и Питер начал расслабляться, пусть и не окончательно. Похоже, Майкл хорошо знает, что делает, но океан есть океан, от этого никуда не денешься.

– И как далеко ты уходил на этой штуке? – спросил он.

Майкл глядел вперед, прищурившись против солнца.

– Сложно сказать. Миль пять, не меньше.

– Что насчет барьера?

Было принято, как факт, что в первые годы эпидемии остальные государства мира объединились, чтобы установить строгий карантин вокруг североамериканского континента, в том числе, установив мины вдоль всего побережья и расстреливая любые суда, которые пытались отойти от берега.

– Если он там и есть, я пока на него не натыкался, – ответил Майкл, пожимая плечами. – Отчасти мне кажется, что это полная чушь, если хочешь знать мое мнение.

Питер опасливо поглядел на своего друга.

– Но ты же не искал его, так ведь?

Майкл не ответил, но, судя по его лицу, Питер попал в точку.

– Это безумие.

– Точно такое же, как то, что делаешь ты. Даже если барьер существует, как много мин могли до сих пор остаться на плаву? За сто лет в океане что хочешь проржавеет. Не говоря уже о том, что весь этот плавучий хлам давно должен был их подорвать.

– Все равно это беспечность. Тебя может на куски разнести.

– Может. А может взорваться одна из этих перегонных колонн, и меня в космос запустить. Условия для безопасности персонала у нас тут не слишком хорошие.

Майкл пожал плечами.

– Но это к делу не относится. Начать с того, что я вообще не думаю, что эта проклятая штука когда-то там была. Все побережье? Если считать вместе с Мексикой и Канадой, это 250 000 миль. Просто невозможно.

– А что, если ты ошибаешься?

– Тогда однажды, как ты уже сказал, меня может на куски разнести.

Питер оставил этот разговор. Изменилось многое, но Майкл остался Майклом, все так же наполненным ненасытным любопытством. Они вышли из бухты в открытое море, ветер крепчал, вода, блестящая, как драгоценные камни, захлестывала на нос. У него сжало живот. Дело даже не в том, что лодка качалась. Просто слишком много воды вокруг.

– Может, на этот раз ты будешь держаться поближе к берегу?

Майкл отрегулировал парус и покрепче ухватил румпель.

– Говорю тебе, здесь все совершенно иначе, Питер. Даже объяснить не могу. Все равно, что все плохое позади осталось. Ты действительно должен сам это увидеть.

– Я должен возвращаться на самом деле. Давай оставим это на следующий раз.

Майкл посмотрел на него и рассмеялся.

– Конечно. На следующий раз.

Алиша двигалась на север по просторным полям. Техасский Выступ, бесконечные равнины, будто огромное море в штиль. Ветер, колеблющий стебли трав прерии, огромное небо над головой, по-осеннему ярко-синее, круглая линия горизонта, лишь иногда прерываемая небольшими рощицами тополей, пеканов или ив, меланхолично опустивших длинные ветви. Днем еще было тепло, но по ночам температура падала, и выпадала обильная роса. Алиша брала топливо в хранилищах по пути. На весь путь уйдет четыре дня.

Она прибыла к форту в Кирни утром 6 ноября. Как и опасались в командовании, когда доставлявший припасы конвой не вернулся в срок, здесь не осталось ни единой живой души, чтобы встретить ее. Форт превратился в отверстую могилу. Казалось, эхо криков гибнущих солдат так и повисло в воздухе, пойманное в этой звенящей тишине. Алиша провела два дня, собирая в кузов грузовика высохшие остатки своих собратьев и отвозя в выбранное ею место – гладкую площадку на берегах Платта. Уложила их в длинный ряд, чтобы в смерти они были вместе, облила горючим и подожгла.

А на следующее утро она увидела коня.

Он стоял у самого барьера на въезде. Вороно-чалый жеребец, почти черный, с несимметричными белыми пятнами, он склонил могучую длинную шею и щипал густую траву на краю плаца – совершенно невероятный, невозможный, будто единственный уцелевший дом среди развалин после торнадо. Восемнадцать ладоней в холке, не меньше. Алиша осторожно подошла к нему, выставив перед собой ладони. Мгновение животное уже было готово испугаться и ускакать, конь навострил уши и раздул ноздри, кося на нее огромным глазом. Что это за странное существо, читалось в его взгляде, чего она хочет? Алиша сделала еще один шаг. Конь не пошевелился. Она ощущала запах страха в его крови, его животную силу, готовую взорваться.

– Хороший мальчик, – ласково сказала она. – Хороший мальчик. И я не такая уж плохая. Давай, мы будем дружить, что скажешь?

Когда их разделяла длина вытянутой руки, она подвела ладонь к его носу. Конь раздвинул губы, обнажив стену желтоватых зубов. Его глаза, глядящие на нее, были точно два гладких шара черного мрамора. Конь напрягся, готовый защищаться, а потом опустил голову и ткнулся в ее ладонь, наполняя ее влажным дыханием.

– Ну, кажется, я себе скакуна нашла.

Конь уткнулся мордой в ее ладонь и начал тереться, болтая головой. В уголках его рта виднелись клочки пены. Алиша погладила его по шее, по блестящей, мокрой от пота шкуре. Тело коня было будто высечено из камня, твердое, чистейшее, но в его глазах светилась недюжинная сила.

– Надо тебе имя дать, – сказала Алиша. – Как же мне тебя называть?

И она назвала его Солдатом. С того момента, как она перекинула ногу через его спину, оседлав его, они принадлежали друг другу. Будто они были старыми друзьями и встретились после долгой разлуки. Друзьями на всю жизнь, такими, которые друг другу что угодно расскажут, а могут и просто помолчать, если так лучше. Алиша провела в опустошенном форте еще два дня, записывая рапорт о ситуации и готовясь к дальнейшему путешествию. Наточила клинки так остро, как только могла. Приказы здесь, в подсумке. Кому: Алише Донадио, капитану Экспедиционного Отряда. Подпись: Виктория Санчес, Президент Техасской Республики.