Двенадцать - Джастин Кронин

– Всем из машин!

Похожие на привидения фигуры снова поднялись. Один выстрел в упор в первый заправщик, и все будет кончено. Взорвется весь конвой, как детонирующие одна за другой шашки динамита. Три тысячи галлонов топлива в каждом, всего тридцать шесть тысяч. Питер разглядел, что одна из фигур – женщина в плаще. Вскинул винтовку и спустил курок, но услышал лишь щелчок. Кончились патроны.

Женщина подняла руки и развела их в стороны.

В хвосте колонны появилась совершенно другая машина. Подъехала на большой скорости, с ревом мотора, на ее крыше в ряд стояли натриевые лампы, заливая все ослепительным светом. Трехосный тягач, на прицепе у которого были два грузовых контейнера из блестящего хромированного металла. Впоследствии именно эта странность, будто по шоссе везли два огромных контейнера, сделанные из зеркал, окажется важным фактором, одной из улик в длинной их цепи. Но в тот момент, когда тягач будто прилетел из ниоткуда, никто не обратил на это внимания. Некоторые из бегущих нефтяников, в панике полностью лишившиеся здравого смысла, даже не поняли, что машины поменьше, уничтожившие охранников в хвосте колонны, благоразумно исчезли в зарослях, позволив им самим надеяться на спасение. На них напали. Напали неожиданно, ошеломляюще и безжалостно, будто из ниоткуда. Контейнеры же, крепкие на вид и сверкающие, больше всего напоминали вахтовые фургоны, как у Экспедиционного Отряда.

Каковыми и являлись. Вот только пассажиры в них были совершенно иные.

Одним из тех, кто это увидел, был Хуан Свитинг. Несмотря на свои грубые манеры и угрожающую мужественность, в глубине души Цепс был поэтом. Каждый вечер, наедине с собой в койке он тайком доставал ручку и бумагу, излагая свои самые тайные мысли в стихах необычайной красоты и музыкальности. Несмотря на все жизненные испытания, он непоколебимо верил в то, что мир – прекрасное, благословенное Богом место, достойное человеческих надежд. Много писал о море, чью близость очень ценил. Хотя он никому и не показывал эти стихи, они стали сердцевиной его жизни, будто тайная любовь. Иногда, счищая маслянистую грязь с перегонной колонны или поднимая над головой железную чушку в раме, качая мышцы, Цепс исполнялся столь непреодолимого желания написать стих, что ему требовалась вся его сила воли, чтобы не бросить дела и не убежать в казарму, дабы восславить в стихах величие творения.

Появление тягача со сверкающими контейнерами совпало с моментом, когда у него, как и у Питера, появилось стойкое подозрение, что не все таково, каким кажется. В самом деле это нападение не имело никакого смысла. Зачем человеческим существам друг на друга охотиться, да еще таким способом? Разве у них нет общего врага? Зачем уничтожать источник энергии, который обеспечивает само существование их расы? Пришедшая ему в голову мысль была правильной. То, что напавшие в союзе не со своим родом, а когда первый из сверкающих контейнеров выпустил на свободу свой груз, эти подозрения стали уверенностью. Но было уже поздно. Все всегда случается слишком поздно.

На колонну обрушились Зараженные. Их были сотни. Но в следующий момент Цепс осознал, что Зараженные на самом деле убивали не всех. Одних они рвали на части, быстро и беспощадно, но других забирали невредимыми, кричащих и машущих руками, хватая их в охапку и убегая.

Куда худшая судьба – быть взятым. Захваченным.

Он принял решение мгновенно.

Тягач остановился меньше чем в двадцати метрах от последнего в колонне заправщика. Цепс раньше уже видел, как взрываются заправщики. Мгновенное и полное уничтожение, колоссальная вспышка огня, но за десятую долю секунды до этого произошло нечто интересное. В поисках слабого места в конструкции расширяющееся горючее сорвало переднюю и заднюю стенки цистерны, будто пробку из бутылки вышибло. По сути, взрывающийся заправщик, прежде чем стать бомбой, становился пушкой. Цепс добежал до последнего танкера. Позади него, в двадцати метрах, стоял ослепительно блестящий тягач. Своими огромными руками Цепс открутил крышку сливной трубы и открыл вентиль. Сверкающим потоком хлынул бензин. Цепс стоял в потоке, бензин пропитал его одежду. Потом он набрал бензина в ладони и плеснул себе на волосы. Этот беснующийся мир, подумал он, ощущая запах, будто сокрытый в сосуде огонь. Этот до боли сладостный и горький беснующийся мир. Может, когда-нибудь кто-нибудь найдет стопку листов с его стихами, что спрятаны под его матрасом, прочтет их, увидит в них те истины, что были скрыты в его сердце. Он вспомнил слова любимого стихотворения Эмили Дикинсон. Восьмилетним мальчишкой он нашел книгу ее стихов в Кервиллской Библиотеке, в том отделе, куда никогда никто не заходил. Потому что это никому не было нужно. Цепс проникся сочувствием к этой книге, одинокой, как и он сам. Сунул под куртку и утащил в переулок, сел на мусорный бак и принялся читать. Он будто услышал голос, давным-давно исчезнувший с лица земли, голос самих небес, коснувшийся самых потаенных глубин его личности. Сейчас, стоя у трубы, из которой хлестал бензин, он закрыл глаза, позволяя тем словам, впечатавшимся в его память, в последний раз прозвучать внутри его.

Он достал из кармана зажигалку, раскрыл и приставил большой палец к колесику у кремня.

В сотне метров отсюда, в кабине третьего заправщика Питер тщетно пытался завести мотор. Метки на головке рычага переключения скоростей давным-давно стерлись. На каждую попытку мотор отвечал лишь скрежетом.

– Двигайся.

Дверь распахнулась, и внутрь забрался Майкл, а следом Лора. Питер подвинулся, пропуская Майкла к рулевому колесу.

– Какой план? – спросил Майкл.

– Никакого.

Майкл глянул в зеркало, и его глаза расширились.

– Теперь есть.

Он переключил на первую скорость, до отказа крутанул рулевое колесо влево и вдавил педаль газа. Задел второй в колонне заправщик. Позади раздался оглушительный взрыв, потом еще один. Вместо того чтобы дать задний ход, Майкл снова нажал на газ. Скрежет металла, и вдруг они высвободились, ринувшись сквозь кустарник снарядом на колесах, весом в двадцать пять тонн.

А позади них взорвался весь мир.

Грузовик рванул вперед, будто ракета, Питера вжало в сиденье. Задняя часть заправщика подскочила, вильнула, но потом каким-то образом снова обрела сцепление с землей. Кабину тряхнуло так, будто весь мир разорвало на части. Майкл переключал скорости, продолжая разгонять машину. По лобовому стеклу хлестали ветки, они неслись вслепую, будто летучие мыши днем. Майкл снова повернул влево, они поехали по полю по широкой дуге. Снова подскочили и оказались на дороге. И понеслись на восток.

Их бегство не осталось незамеченным. Глянув в зеркало, Питер увидел бледно-зеленое свечение позади.

– Мы не сможем далеко уехать от них на этой штуке, – сказал Майкл. – Единственный шанс – убежище.

Питер с грохотом воткнул магазин в винтовку.