Ночной цирк - Эрин Моргенштерн

В небольшом алькове на брошенных на землю шелковых полосатых подушках сидят две женщины. Одна из них играет на флейте, на звук которой ты пришел сюда. Между ними на земле курится благовоние, а рядом стоит большая черная корзина, накрытая крышкой.

Потихоньку начинают собираться зрители. Вторая женщина, бережно сняв крышку с корзины, тоже достает флейту, и вот две мелодии сливаются воедино в вечернем воздухе.

Две сплетенные в спираль белые кобры поднимаются из корзины, покачиваясь в такт. На мгновение кажется, что это одна змея, а не две, но потом они, разделившись, выползают наружу с разных сторон и скользят по земле почти у твоих ног.

Ритмичное покачивание змей вперед и назад напоминает парный танец. Изящный и грациозный.

Темп музыки нарастает, и в движении змей появляется агрессия. Вальс сменяется маршем. Змеи кружат друг перед другом, и ты ждешь, какая нападет первой.

Одна тихо шипит, другая ей вторит. Музыка и благовоние уносятся в звездное небо, а змеи все не прекращают своего кружения.

Трудно сказать с уверенностью, какая ужалила первой. Ведь в конце концов они совершенно одинаковые. Они отскакивают, шипят и снова бросаются друг на друга, и ты внезапно понимаешь, что не заметил, как из абсолютно белых они стали черными как смоль.

По дороге из Бостона в Нью-Йорк, 31 октября 1902 г.

Большинство пассажиров уже разошлись по своим купе, чтобы лечь поспать, почитать книжку или еще как-нибудь скоротать время в дороге. Перед тем как поезд тронулся, в коридорах было полно людей, но теперь, когда они почти опустели, Поппет с Виджетом неслышно, словно кошки, пускаются в путь по вагонам.

На дверях купе висят таблички с написанными от руки именами. Близнецы останавливаются возле той, которая гласит «С. Боуэн», и Виджет подносит руку, чтобы тихонько постучать в матовое окошко.

— Войдите, — раздается голос, и Поппет, потянув за ручку, открывает дверь.

— Мы не помешаем? — спрашивает она.

— Нисколько, — откликается Селия. — Входите же.

Она захлопывает испещренную непонятными символами книгу, которую читала, и откладывает ее в сторону. Все купе напоминает библиотеку, обитые бархатом скамейки и полированные поверхности столов скрываются под стопками книг и документов. Свет, разливающийся от хрустальных светильников, подвешенных под потолком, дрожит и покачивается в такт движению.

Виджет закрывает за собой дверь и щелкает задвижкой.

— Хотите чаю? — предлагает Селия.

— Нет, спасибо, — говорит Поппет. Она бросает на Виджета испуганный взгляд, и он ободряюще кивает.

Селия смотрит то на одного, то на другого. Поппет кусает губы и не решается взглянуть ей в глаза, а Виджет стоит, прислонившись к двери.

— Выкладывайте, — говорит Селия.

— Мы… — начинает Поппет. — У нас проблема.

— Что за проблема? — спрашивает Селия, сдвигая в сторону стопки книг, чтобы освободить для них место на скамейке, но близнецы остаются стоять, где стояли.

— Я думаю, кое-что, что должно было случиться, не случилось, — говорит Поппет.

— И что бы это могло быть? — уточняет Селия.

— Наш друг Бейли должен был поехать с нами.

— Ах да, Виджет что-то говорил, — вспоминает Селия. — Судя по всему, он не поехал?

— Нет, — вздыхает Поппет. — Мы ждали его, но он не пришел. Не знаю почему. Может, он не хотел ехать, а может, не успел, ведь мы отправились раньше обычного.

— Понятно, — кивает Селия. — Думаю, решение убежать из дома и отправиться вместе с цирком дается человеку не так-то легко. Возможно, ему не хватило времени, чтобы как следует все обдумать.

— Но он должен был поехать, — уверяет ее Поппет. — Я знаю, что должен был.

— Ты что-то видела? — спрашивает Селия.

— Вроде того.

— Что значит «вроде того»? Видела или нет?

— Все словно в тумане, — объясняет Поппет. — Я уже не вижу так, как раньше. Это какие-то обрывки, лишенные смысла. Впрочем, в последний год все лишилось смысла, и ты это знаешь.

— Думаю, ты преувеличиваешь, но понимаю, что ты хочешь сказать, — говорит Селия.

— Я не преувеличиваю, — отвечает Поппет, повышая голос.

Хрустальные светильники начинают дребезжать, и Селия, закрыв глаза, делает несколько глубоких вдохов до тех пор, пока они не возвращаются к своему прежнему размеренному покачиванию.

— Поппет, я больше, чем кто бы то ни было, огорчена прошлогодними событиями. И я уже говорила, что в случившемся нет твоей вины. Никто не мог это предотвратить. Ни ты, ни я — никто. Понимаешь?

— Да, — кивает Поппет. — Только что проку в том, чтобы видеть будущее, если я ничего не могу сделать, чтобы его отменить?

— Нельзя ничего отменить, — говорит Селия. — Но можно подготовиться к тому, что должно случиться.

— Ты могла бы и отменить, — бормочет Поппет, окидывая взглядом нагромождения книг.

Селия берет девочку за подбородок, вынуждая посмотреть ей в глаза.

— Лишь несколько человек в этом поезде имеют хотя бы отдаленное представление о том, насколько тесно я связана с цирком, — говорит она. — И хотя вы относитесь к их числу, какими бы умными ребятами вы ни были, вам не постичь масштабов того, что здесь происходит. А если бы вы их и постигли, вас бы это только расстроило. А теперь расскажи мне, что ты вроде видела.

Поппет закрывает глаза в попытке сосредоточиться.

— Я не знаю, что это, — говорит она. — Ослепительный свет, все в огне, и Бейли рядом.

— Тебе придется постараться и вспомнить подробности, — качает головой Селия.

— Не могу, — хнычет Поппет. — Я ничего ясно не видела с тех пор, как…

— И вполне возможно, все дело в том, что с тех самых пор ты сама не хочешь ничего видеть ясно. Не могу тебя за это осудить. Но если ты хочешь, чтобы я попыталась предотвратить что бы то ни было, мне потребуется больше информации.

Она снимает с шеи часы на длинной серебряной цепочке и, взглянув на время, протягивает руку вперед. Часы покачиваются на уровне глаз Поппет.

— Прошу тебя, Поппет, — говорит Селия. — Для этого тебе не нужны звезды. Просто сосредоточься. Даже если ты очень этого боишься.

Сперва Поппет хмуро глядит на нее, но потом переводит взгляд на блестящие серебряные часы, покачивающиеся перед носом.

Она прищуривается, вглядываясь в блики на выпуклой поверхности часов, а затем ее взгляд проваливается в бесконечное пространство, за пределы поезда.

Она начинает раскачиваться из стороны в сторону, веки опускаются, и Поппет падает навзничь. Виджет подхватывает ее, прежде чем она падает на пол.