История Египта c древнейших времен до персидского завоевания - Джеймс Брэстед

Выпас стад. Живопись из фиванской гробницы эпохи империи

Эти работы легли тяжелым бременем на казну, и, когда Сети решил навсегда обеспечить заупокойную службу в абидосском храме, он увидел необходимость искать добавочных источников дохода. Он обратил поэтому внимание на возможные ресурсы и нашел, что добыча золота из гор Гебель-Джебара вблизи Красного моря значительно сократилась из-за трудностей пути, в особенности из-за недостатка воды. Дорога, ведшая туда из Нильской долины, отходила от реки в нескольких милях выше Эдфу, и Сети посетил лично это место, дабы найти, что можно было сделать для устранения затруднений. Он нашел нужным углубиться в пустыню на расстояние двух дней пути, до пункта, отстоящего от реки приблизительно на 37 миль, где находилась старая и, вероятно, покинутая станция, известная караванам XVIII династии. Здесь под его непосредственным наблюдением был вырыт колодец с богатым запасом воды. Затем Сети построил близ его небольшой храм и основал поселок. По всей вероятности, на той же дороге были устроены и другие станции. Терпевшие от жажды участники караванов пели в его честь: «О боги, обитающие в колодце, дайте ему ваше долголетие, ибо он открыл нам путь для передвижения, закрытый перед нами. Мы подвигаемся, и мы спасены; мы прибываем, и мы живы. Трудный путь на нашей памяти сделался добрым путем». Затем Сети передал доход с копей, с которыми было установлено таким путем сообщение, в виде постоянного вклада в свой храм в Абидосе и призвал ужасающее проклятие на любого из потомков, который нарушил бы его постановление. Тем не менее уже в первый год после его смерти последнее потеряло силу и должно было быть возобновлено его сыном. Преследуя ту же цель пополнения сокровищницы из золотых копей далее на юг, в Вади-Алаки, Сети выкопал колодец глубиной 200 футов по дороге, ведущей на юго-восток из Куббана в Нубию, но ему не удалось найти воду, и попытка увеличить добычу золота в этой области была, по-видимому, неудачна.

Искусство, развивавшееся в связи с сооружениями Сети, было едва ли менее мощно, мужественно и прекрасно, чем то, которое преобладало в эпоху XVIII династии. Импульсы, начавшие действовать вместе с возвышением Египта как империи, хотя теперь и не столь могущественные, как в дни великих императоров, все же не иссякли окончательно. Замысел постройки большого зала в Карнаке, хотя и осуществленный не с тем искусством, как в эпоху XVIII династии, как мы это увидим позднее, все же является одним из благороднейших плодов египетского могущества и благосостояния и остается поныне, несмотря на бросающиеся в глаза ошибки, одним из наиболее внушительных из числа дошедших до нас памятников египетского архитектурного гения. В скульптуре сцены битв Сети являются самой смелой попыткой детальной композиции, согласной с заветами школы XVIII династии. Будучи весьма совершенны по композиции, они, однако, несовершенны по рисунку. Тем не менее фигура Сети с поднятым копьем, поражающего ливийского вождя, на северной стене Карнакского храма является одним из самых сильных и выразительных художественных созданий египетских художников, так же как и в отношении композиции. Но лучшие рельефы того времени следует искать в храме Сети I в Абидосе, где мы находим редкое сочетание нежности и утонченности со смелыми и гибкими линиями и изысканной моделировкой. Едва ли ниже их рельефы великолепной гробницы Сети в Фивах. Живопись того времени также обнаруживает много силы, присущей амарнской школе. Фиванские гробницы сохранили изысканные образцы, вроде пасущихся стад или охоты среди болот, из которых последний обнаруживает тонкое понимание дикой животной жизни в изображении свирепости гибкой кошки, которая топчет ногами двух птиц, вонзая в то же время зубы в третью жертву.

Охота среди болот в тростниковом челноке. Живопись из фиванской гробницы эпохи империи. Перед охотником кошка

Далее 9-го года царствования Сети мы ничего фактически о нем не знаем. Его энергия, по-видимому, была направлена на обширные постройки, наряду с ними он не забыл высечь величайшую гробницу, когда-либо сделанную в Долине царей, в Фивах. Она сложного устройства, и к ней приходится спускаться в глубь скалы через ряд галерей и обширных зал на протяжении не менее 470 футов.

Когда приблизилась 30-я годовщина его назначения наследным принцем, Сети озаботился приготовлением необходимых обелисков, и около того же времени его старший сын, имя которого нам неизвестно, был назначен наследным принцем. Желая фигурировать в деяниях своего отца, последний приказал вставить свое изображение в сцену на северной стене Карнакского храма своего отца, изображающую его битву с ливийцами. Так как это изображение не находилось там с самого начала, то для него не было места, и, чтобы получить его, понадобилось уничтожить часть надписи. Обман очевиден и по сие время вследствие того, что краска, которой он был замаскирован, исчезла. Но Рамсес, другой сын Сети от Туйи, замышлял стать на место старшего брата, и в последние дни жизни своего отца Рамсес повел дело столь успешно, что вполне подготовил переворот к моменту смерти старшего царя. За некоторое время до юбилея, когда обелиски для него были еще не окончены, Сети умер (около 1292 г. до н. э.), после более чем 20-летнего царствования, считая со времени смерти его отца. Он был положен в пышный саркофаг из алебастра в великолепной гробнице, высеченной им в западной равнине. Его тело, сохранившееся благодаря счастливому случаю, как и тела многих других фараонов, о которых мы говорили выше, показывает, что он был одной из самых величественных фигур, когда-либо восседавших на престоле Египта, поскольку мы можем об этом судить в настоящее время по дошедшим до нас останкам.

Замысел молодого Рамсеса был немедленно приведен в исполнение. Занимал ли старший брат престол достаточно долго, чтобы вставить свое изображение на отцовском рельефе, или же тому было причиной его влияние в бытность его наследным принцем, мы не можем сказать. Как бы то ни было, Рамсес его отстранил без минуты колебания и овладел престолом. Единственное официальное свидетельство притязаний его брата – его изображение, вставленное рядом с изображением Сети в битве с ливийцами, – было немедленно стерто вместе с его именем и титулами, причем на их место художники Рамсеса вставили изображение своего нового владыки с титулом «наследного принца», которого он никогда не носил. Краска, некогда тщательно скрывавшая следы этих изменений, с тех пор давно исчезла, и опытный глаз может найти свидетельство жестокого конфликта между двумя принцами, в который были, несомненно, вовлечены гарем и придворные чины – целый утраченный роман придворных интриг на северной стене Карнакского гипостиля! Таково было восшествие на престол знаменитого фараона Рамсеса II. Немедленно были пущены в ход обычные придворные уловки, чтобы заставить забыть, как в действительности фараон завоевал себе престол. В своем обращении ко двору Рамсес в особенности ссылался на тот день, когда его отец представил его еще ребенком вельможам и объявил его своим наследником. Сановники знали слишком хорошо путь к милостям, чтобы не ответить тривиальными восхвалениями чудесных способностей царя, проявившихся еще в детстве, когда он командовал армией десяти лет от роду. Молодой монарх обнаруживал большую силу и выдающиеся способности, и если его несчастный соперник и имел партию, то, насколько можно видеть, она не становилась в открытую оппозицию к молодому царю. Как бы то ни было, Рамсес не терял времени утвердиться в средоточии власти – Фивах. Он немедленно поспешил туда, вероятно, из Дельты и отпраздновал в государственном храме большой ежегодный праздник Опет. Приобретя расположение жрецов Амона, он посвятил себя с великим рвением благочестивым трудам в память своего отца. Для этой цели он отплыл из Фив вниз по реке в Абидос, где, вероятно, уже высаживался на короткое время по пути в Фивы. В Абидосе он нашел великолепный заупокойный храм своего отца в плачевном состоянии: он был без крыши, части колонн и глыбы для наполовину выведенных стен лежали разбросанными в грязи, и памятник в целом, не оконченный Сети, был почти совершенно разрушен. И что еще хуже, вклады, оставленные Сети для его поддержания, были незаконно присвоены людьми, заботам которых они были поручены, но которые вполне презрели торжественное и страшное проклятие, начертанное их царственным господином, умершим менее года назад. Гробницы древних царей V династии, правивших более 2000 лет назад, также требовали к себе внимания. Рамсес собрал двор и возвестил ему о своем намерении исправить и закончить все эти работы, в особенности же отцовский храм. Он осуществил замыслы своего отца, закончив постройку храма, и в то же время возобновил его земельное обеспечение и реорганизовал управление его собственностью, к которой Рамсес присоединил стадо, подать охотников и рыбаков, торговое судно на Красном море, флотилию барок на реке, рабов и крепостных, а также жрецов и должностных лиц для заведования храмовыми поместьями. Все это, хотя и было приписано придворными благочестивейшим побуждениям царя, не было, однако, без пользы для самого жертвователя; заключительная часть огромной надписи, в которой Рамсес увековечил свои добрые дела в храме своего отца, говорит, что тем самым Рамсес приобрел себе его благоволение и что его отец, как спутник богов, действует перед ними в его пользу и обеспечивает своему сыну помощь божественных сил, дарующих ему долгое и могущественное царствование. Подобное же упоминание о предстательстве умершего перед богами в пользу живого находится еще в одной надписи, восходящей к Древнему царству, встречается также в эпоху Среднего царства и, наконец, приводится Рамсесом в поминальном храме его отца в Фивах, равным образом не достроенном Сети и законченном его сыном.