История Египта c древнейших времен до персидского завоевания - Джеймс Брэстед

Харемхеб-чиновник, награждаемый золотом перед лицом царя. Рельеф из его гробницы. Изображение царя справа не сохранилось. Слуги Харемхеба вешают ему на шею золотые ожерелья, подаваемые слева другими служителями. Еще дальше слева приближаются под египетской стражей азиатские пленные, по случаю доставления которых, по-видимому, и награждается Харемхеб

Энергия, благодаря которой Харемхеб достиг высокого положения, немедленно сказалась в том, как он проявлял себя в нем. Он принялся энергично восстанавливать в стране правильную организацию, которой она некогда обладала. Пробыв не менее двух месяцев в Фивах, во время которых он приводил там в порядок свои дела и привлекал еще больше на свою сторону жреческую партию тем, что присутствовал на религиозных празднествах, Харемхеб отплыл на север для преследования той же задачи. «Его величество отплыл вниз по реке… Он ввел порядок в стране, он укрепил ее, как было во времена Ра» (когда солнечный бог был фараоном). В то же время он не забывал храмов, остававшихся запертыми, пока главенствовал Атон. «Он восстановил храмы от болот Дельты до Нубии. Он сделал их (богов) изображения в большем количестве, чем прежде, умножая красоту в том, что он делал… Он воздвиг им храмы; он сделал сотни изображений, правильно воспроизведя их тела и (украсив их) всевозможными чудными драгоценными камнями. Он восстановил рубежи богов в областях этой страны, он обставил их так, как это было испокон века. Он установил для них ежедневные приношения. Все сосуды в их храмах были сделаны из серебра и золота. Он назначил в них жрецов и священнослужителей и отборные войска. Он даровал им земли и скот с полным снаряжением». Наряду с другими работами царь воздвиг статую, свою собственную и своей жены, в храме Гора в Алебастронполе, на которой откровенно описал, каким образом он постепенно возвысился из положения простого царского чиновника до престола фараонов. Таким образом, Амон получил свои прежние вклады, и доходы всех обездоленных храмов были восстановлены. Народ снова стал открыто поклоняться бесчисленным богам, что в продолжение главенства Атона он делал втайне. Скульпторы царя были разосланы по всей стране для продолжения реставрации, начатой Тутанхамоном, и для восстановления имен богов, обесчещенных и стертых Эхнатоном на обезображенных им памятниках. Снова и снова появляются в храме Амона в Карнаке отчеты о подобных реставрациях по повелению Харемхеба. Все это должно было обеспечить ему единодушную поддержку жреческой партии по всей стране. В то же время почитание Атона, хотя и не запрещенное, во многих местах подавлялось путем разрушения его святилищ. В Фивах Харемхеб срыл до основания храм Атона и употребил материал на постройку двух пилонов с южной стороны храма Амона, не использованные же им материалы были употреблены для подобных же работ его преемниками. Среди разрушенных пилонов Амона в Карнаке можно найти в настоящее время обломки святилища Атона, все еще несущие на себе имена его отверженных почитателей. Харемхеб послал также в Ахетатон за материалами храма Атона, годными для его построек. Всюду с именем ненавистного Эхнатона поступали так же, как он сам с именами богов. Его гробница в Ахетатоне была разрушена, рельефы в ней изрублены, и гробницы его вельмож в том же месте были обесчещены подобным же образом. Сделано было все, чтобы уничтожить малейшие следы царствования этого человека, и, когда в официальном делопроизводстве нужно было цитировать документы или акты из его царствования, его называли «преступником из Ахетатона».

Торжество Амона было полное, и как некогда фавориты Эхнатона воспевали счастливую судьбу последователей Атона, так теперь придворные Харемхеба, ясно поняв новые веяния, пели: «Как обильны владения того, кому ведомы дары этого бога (Амона), царя богов! Мудр тот, кто знает его, счастлив тот, кто служит ему, обретает покровительство тот, кто следует ему». Жрец Амона Неферхотеп, произносивший эти слова, получал в этот момент богатейшие знаки царского благоволения. Подобные люди прославляли падение врагов Амона в таких словах: «Горе тому, кто нападает на тебя! Твой град существует, а нападавший на тебя – низвергнут. Тьфу (sic) на того, кто грешит против тебя, где бы то ни было… Солнце того, кто тебя не знал, закатилось, а того, кто знает тебя, – сияет. Святилище того, кто нападал на тебя, лежит разрушенным во мраке, а вся земля – озарена светом».

В то время как процесс реорганизации жреческих корпораций вполне отвечал враждебному настроению, последовавшему за переворотом Эхнатона, в других направлениях восстановление того, что Харемхеб считал нормальным, совершалось не так легко. Грубые упущения по надзору за местной администрацией укоренились в царствование Эхнатона и его преемников, и злоупотребления, всегда возникающие при этом на Востоке, разрослись до невероятных размеров. Местные чиновники, долгое время не боявшиеся контроля центрального правительства, всюду предавались безграничным вымогательствам, истощавшим многострадальные массы, пока наконец податная и административная системы не были совершенно подорваны взяточничеством и испорченностью всякого рода. Для улучшения этих условий Харемхеб сначала основательно ознакомился с размером и характером зол, а затем в своем рабочем кабинете продиктовал личному писцу замечательный ряд специальных и в высокой мере разработанных законов соответственно с каждым случаем, о котором ему стало известно. Эти законы состояли по меньшей мере из девяти параграфов, и все они были направлены против вымогательства у бедных со стороны фискальных и административных чиновников. Наказания были суровы: сборщик податей, признанный виновным в подобном злоупотреблении, приговаривался к отсечению носа и изгнанию в Джару, город на границе Азии, затерянный среди песков Аравийской пустыни. Военный век и военная империя пострадали от подобных злоупотреблений со стороны безответственной солдатчины, всегда сопровождающих ее на Востоке, причем страдали всего больше простолюдины и бедняки. Войска, отправлявшие административные функции и квартировавшие на севере и на юге, имели обыкновение похищать шкуры у крестьян, арендовавших скот у фараона и ответственных за них. «Они ходили из дома в дом, избивая и грабя, причем не оставляли ни одной шкуры». В каждом таком установленном случае новый закон гласит, что крестьянин не должен быть ответствен за шкуры перед царским надсмотрщиком над скотом. С виновным солдатом обращались строго: «Что касается любого члена армии, о котором будут говорить, что он ходит и похищает шкуры, то, впредь от сего дня, он будет подлежать действию закона в виде получения ста ударов, причиняющих пять ран, и отнятия взятых им шкур». Одной из величайших трудностей, сопряженных с раскрытием подобных местных злоупотреблений, являлся сговор с местными чиновниками ревизоров центрального правительства. Испорченные начальники ради получения доли в грабеже готовы были оставить без внимания вымогательства, для скрытия и предотвращения которых они были посланы. Это зло было с корнем вырвано в дни энергичного Тутмоса III. Но теперь оно вновь процветало, и Харемхеб для его искоренения применил вновь методы Тутмоса III. Были составлены законы, имевшие целью предотвратить хищения и вымогательства чиновников при собирании всевозможных продуктов страны в отделения сокровищницы. Для проведения и применения новых законов Харемхеб лично ездил из конца в конец своего государства. В то же время он воспользовался случаем, чтобы найти подходящих людей, которых он мог бы облечь ответственностью за надлежащее отправление правосудия, где также накопилось много злоупотреблений со времени переворота Эхнатона. Он уделил особое внимание характеру двух визирей, поставленных им во главе судебной администрации, одного в Фивах, а другого в Гелиополе, или Мемфисе. Он называет их «совершенными в отношении речи, прекрасными в отношении добрых качеств, ведающими, как судить сердце, внимающими словам из дворца, законам из судебной палаты. Я назначил их, чтобы судить обе страны… Я посадил их в двух великих городах Севера и Юга». Он предостерегал их против взяточничества: «Не принимай вознаграждения от другого… Как будут подобные вам судить других, когда среди вас находится человек, преступающий законность?» С целью отучить местных судей от взяточничества царь предпринял небывалый шаг, а именно уменьшил налог золотом и серебром на всех местных чиновников судопроизводства и позволил им удерживать в свою пользу все доходы с их должностей с тем, чтобы у них не было извинения за незаконные действия, обогащавшие их. Но он пошел еще дальше: организуя местные палаты по всей стране, он ввел чрезвычайно строгий закон против получения какой бы то ни было взятки членом местной палаты, или «совета». «Теперь что касается какого бы то ни было чиновника или какого бы то ни было жреца, о котором будут говорить: „Он сидит, дабы отправлять правосудие в судебном присутствии, и совершает там преступление против законности“, то это зачтется ему как коренное преступление. Вот мое величество совершило это, дабы улучшить законы Египта». С целью привязать к себе должностных чиновников, а также оградить их от необходимости получать доходы из сомнительного источника Харемхеб дал им весьма щедрое содержание. Они отправлялись на ревизию несколько раз в месяц, и в этих случаях, непосредственно перед их отъездом или сейчас же после их возвращения, царь устраивал для них роскошный праздник на дворцовом дворе, причем появлялся лично на балконе, обращаясь к каждому поименно и бросая им вниз дары. Им также выдавалось в этих случаях значительное количество ячменя и пшеницы, и «не находилось никого, кто ничего не имел бы (после этого)».