История Египта c древнейших времен до персидского завоевания - Джеймс Брэстед

Неожиданное нападение Рамсеса на берегу реки и внезапное избиение, произведенное «рекрутами», должны были значительно ослабить пыл хеттской атаки, благодаря чему фараон мог оправиться. Новоприбывшие «рекруты» вместе с вернувшимися беглецами из оставшегося нетронутым, но рассеянного отряда Амона настолько увеличили его силы, что появилась надежда продержаться вплоть до прибытия отряда Птаха. Упорное сопротивление египтян заставило хеттского царя пустить в дело резервы, состоявшие из тысячи колесниц. Шесть раз бросался отчаявшийся фараон на густые ряды неприятеля. По какой-то причине Метелла не посылал против него восьми тысяч пеших воинов, сосредоточенных на восточной стороне реки против позиции Рамсеса. В битве, насколько мы можем проследить, продолжали принимать участие одни колесницы. В течение трех долгих часов, благодаря чудесам личной отваги, фараон держал сплоченными свои ничтожные силы, кидая не раз жадные взгляды на юг, в сторону дороги из Шабтуны, по которой спешил на его зов отряд Птаха. Наконец, на исходе томительного дня, когда солнце склонялось к закату, штандарты Птаха, сверкающие сквозь пыль и зной, обрадовали взоры утомленного фараона. Очутившиеся между двух вражеских линий хеттские колесницы были загнаны в город, вероятно, со значительными потерями, но наши источники не позволяют проследить заключительные инциденты битвы. С наступлением ночи враг укрылся в городе, и Рамсес был спасен. Взятые в плен враги были поставлены перед ним, и он напомнил своей свите, что почти все они взяты лично им.

Летописцы повествуют о том, как возвращались, крадучись, назад рассеянные египетские беглецы и находили равнину усеянной мертвыми азиатами, преимущественно из личной и должностной свиты хеттского царя. Это, несомненно, верно; азиаты должны были понести большие потери в лагере Рамсеса, на берегу реки на север от города и после прибытия отряда Птаха; но так же, несомненно, тяжелы были и потери Рамсеса, которые, ввиду внезапного опустошительного нападения на отряд Ра, были, вероятно, значительно больше, нежели потери его врагов. Тот факт, что в заключение Рамсес имел успех, был для него спасением от полного разгрома. Что же касается того, что он окончательно овладел полем битвы, то это имело для него мало практической пользы.

Одна из египетских летописей утверждает, что Рамсес возобновил на следующий день военные действия с таким успехом, что Метелла прислал письмо, умоляя о мире, который и был дарован ему фараоном, после чего последний вернулся с триумфом в Египет. Другие источники не упоминают о деле второго дня, и перипетии битвы, которые мы только что проследили, делают очевидным, что Рамсес должен был бы быть вполне доволен уже и в том случае, если бы обеспечил себе отступление и отвел свои расстроенные войска назад в Египет. Ни одна из его летописей не говорит о том, что он взял Кадеш, о чем так часто повествуется в народных сказаниях.

Выйдя из опасного положения, в которое его завлекла поспешность. Рамсес очень гордился своими подвигами под Кадешем. Во всех своих важнейших постройках по всему Египту он снова и снова описывал то, что казалось ему и его раболепным придворным наиболее важными эпизодами битвы. На храмовых стенах в Абу-Симбеле, в Дерре, в его погребальном фиванском храме Рамессеуме, в Луксоре, Карнаке, Абидосе и, вероятно, в других строениях, ныне погибших, его художники выполнили обширный ряд рельефов, рисующих лагерь Рамсеса, прибытие его спасавшихся бегством сыновей, яростную атаку фараона вниз к реке и прибытие «рекрутов», спасших лагерь. Равнина впереди Рамсеса усеяна мертвецами, среди которых, судя по объяснительной надписи, изображены видные личности, о которых мы упоминали выше. На противоположном берегу, где товарищи вытаскивают беглецов из воды, изображена высокая фигура, которую держат головою вниз, чтобы она могла изрыгнуть проглоченную воду; пояснительная надпись гласит: «Проклятый вождь Алеппо, повернутый вниз головой его солдатами после того, как его величество сбросил его в воду». Эти скульптуры известны современным путешественникам по Египту лучше, чем другие подобные памятники в стране. Их дважды сопровождает отчет о битве, который читается, как официальный документ. Рано возникла поэма, посвященная битве, о которой мы подробнее будем говорить позднее. Рефрен, непрестанно повторяющийся в летописях, говорит о мужестве молодого фараона «в то время, когда он был один, без армии». Источники дают нам возможность начертать с уверенностью передвижения, предшествовавшие сражению под Кадешем, первому в истории, которое может быть так подробно изучено, и этот факт должен послужить нам оправданием в том, что мы говорили о нем так подробно. Мы видим, что уже в XIII в. до н. э. военачальники знали цену умелого расположения войска перед началом битвы. Бесконечное превосходство, достигавшееся искусными маневрами, скрытыми от врага, было вполне угадано хеттским царем, произведшим первое фланговое движение, известное нам в истории Древнего Востока; и, следовательно, равнины Сирии уже в то отдаленное время сообщают нам достойные быть отмеченными примеры науки, поднятой на такую высоту Наполеоном, – науки одерживания победы до начала битвы.

Сцена из рельефов битвы под Кадешем. Азиатов, спасающихся бегством через Оронт, вытаскивают из воды их товарищи на противоположном берегу

Прибыв в Фивы, Рамсес отпраздновал обычный триумф в государственном храме в сопровождении своих четырех сыновей, причем пожертвовал богам «пленных из северных стран, пришедших, чтобы низвергнуть его величество, которых его величество убил и чьих подданных он привел, как живых пленных, чтобы пополнить достояние своего отца Амона». Он присоединил на памятниках к своим титулам фразу: «Разрушитель земель и стран в то время, когда он был один, не имея никого возле себя». Если он и мог удовлетворить свое тщеславие такими условными почестями и чувствовать великое удовлетворение вследствие своей репутации героя, которая, без сомнения, была заслужена его подвигами под Кадешем, все же, серьезно взвесив положение, оставленное им в Сирии, он должен был почувствовать мрачное предзнаменование судьбе египетского могущества в Азии. Моральный эффект его возвращения в Египет сейчас же после битвы, без осады Кадеша и с потерей почти целого отряда, несмотря на блестящее сопротивление, мог только вредно отразиться на египетском влиянии среди царьков Сирии и Палестины. Хетты также, конечно, не упустили случая использовать вполне сомнительную битву, чтобы пошатнуть египетское влияние и разжечь возмущение. Сети I сделал из Северной Палестины египетскую территорию, и эта область находилась так близко от долины Оронта, что хеттским лазутчикам было нетрудно возмутить ее. Восстание распространилось на юг, вплоть до пограничных египетских фортов в Северо-Восточной Дельте. Таким образом, Рамсес далеко не увеличил завоеваний своего отца, а, напротив, должен был приняться с самого начала за восстановление Египетской империи в Азии и возвращение путем утомительных кампаний даже той территории, которая была приобретена его отцом. Наши источники, касающиеся этого периода, весьма скудны, и порядок событий не вполне достоверен, но, по-видимому, Рамсес сначала напал на ближайший филистимлянский город Аскалон и взял его штурмом. В восьмой год своего царствования он проник до Северной Палестины, и затем мы находим его берущим и расхищающим один за другим города Западной Галилеи. Здесь он пришел в соприкосновение с хеттскими аванпостами, продвинувшимися далеко на юг, со времени битвы под Кадешем. Он нашел хеттский гарнизон в сильно укрепленном городе Депере, который, по-видимому, то же, что Табор еврейской истории. При содействии своих сыновей он осадил и взял это место, и хеттская оккупация области могла продолжаться после того лишь короткое время. Быть может, тогда же он проник в Хауран и в область на восток от Галилейского моря, где оставил плиту в память своего посещения.