Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева

Но больше никто присоединиться к компании рыбаков не желал. Прослушав в четыре часа все ту же запись, мы понеслись обратно — к домику у реки.

Дождевые облака бесследно сгинули. Явившееся миру после трехдневной отлучки солнце было настолько желанным, что цветы, деревья, кусты, озерца, деревеньки — все-все сущее здесь словно устроило парад, демонстрируя себя в полной красе и блеске. «Косые лучи заходящего солнца», столь любимые Достоевским, настолько преображали окружающее, что душа не могла не переполняться восторгом. Умиление! Умиление — вот что будоражит и волнует, заставляет смеяться и плакать, когда солнце светит вот так — прямо для тебя, в тебя, сквозь тебя…

Мы неслись за солнцем, щурясь от его ласкающих, привораживающих лучей.

— Детка, ревновать к солнцу — это большая честь для меня. Но все же, не отдавайся ему прямо на моих глазах!

Глава 37

Машина Юры стояла на месте — уже издали мы заметили алое пятно под склонившимися за забор яблонями. Зацветающий сад в последних лучах солнца и зеркальная лента реки с караваном идущих по течению байдарок представляли собой картинку для учебника «Родная речь».

— Зарыбачился клиент, в Москву не торопится. — Неуверенно сказал Юл. И мы замолчали, охваченные дурным предчувствием.

Дверь в дом заперта снаружи на висячий амбарный замок, перекошенные ставни, сохранившие остатки зеленой масляной краски, притворены. Мы обошли дом вокруг — тишина и покой нарушало лишь тарахтенье далекого трактора. Тельняшка и пробковый жилет висели там же, на штакетинах развалившегося забора сушились резиновые сапоги.

Юл слегка открыл окно, выходящее в сад и, подтянувшись на руках, влез на подоконник.

— Стой здесь. Если что, падай и замри. — Держа пистолет наготове, он скрылся в комнате.

Я знала, что Юл брал уроки в тире, где и получил удовольствие от стрельбы Лары. Но каковы были его личные успехи, осталось для меня загадкой. «Да, такие же, по всей вероятности, как наша вчерашняя попытка слежки — слабая самодеятельность», — решила я. Прислушиваясь к шагам в доме, я ожидала криков, стрельбы, грохота драки.

Его бледное лицо появилось в оконном проеме неожиданно. Сев на подоконник, Юл закрыл глаза, рука, сжимавшая пистолет, дрожала. Я осторожно взяла тяжелый металл и опустила предохранитель — ещё в бытность свою «ментом» Сережа научил меня «отключать пушку». Больше ничего я с ней делать не умела.

Юл спрыгнул в сад и направился к железной бочке. Черпая ладонями рыжую воду, он пил её, плескал в лицо, на голову, а я молча смотрела на его стиснутые зубы и понимала, что к горлу Юла подкатил комок тошноты.

Наконец он поборол её и сказал сквозь зубы:

— Уезжаем, быстро!

Я топталась в нерешительности. Стиснув мое запястье, Юл потащил меня к машине. Я не раздумывая завела мотор, и круто развернувшись, направилась по размытой дождями грунтовке в сторону шоссе. Всего пять-шесть километров акробатического петляния среди ям, заполненных водой, размолоченных тракторами глиняных борозд, и моя спина взмокла от напряжения. Юл молчал, откинувшись на подголовник и закрыв глаза. Выехав на асфальт, я облегченно вздохнула и притормозила у соснового леска.

— Спасибо. — Прошептал он и скрылся в придорожных кустах.

— Вывернуло, стало легче. — Сообщил Юл, вернувшись. — Коротко излагаю. В комнате полный переворот — похоже, дрались. Капли крови ведут к двери. Я ни к чему не прикасался. На дереве следов не осталось. Из ближайшего автомата вызовем милицию.

— Они забрали Юрку?

Юл отрицательно помотал головой и набрав полную грудь воздуха выпалил:

— Его убили, но до этого пытали. Жутко…

Мои ладони, лежащие на руле, вмиг покрылись липким потом, в висках зазвенело.

— Доигрались. Надо было сразу сообщить в милицию или твоим шефам. Получается, что виноваты мы… Жена ещё в больнице, девочка… Прости… Мы оба сильно промахнулись. Но, главное, я… Надо было действовать по-другому.

— Нет смысла сейчас искать виновных. Во всяком случае, не среди нас… Я думаю, нам надо на время «залечь на дно», отсидеться в тишине и хорошенько подумать. Мне хочется сопоставить кой-какие факты, покопаться в банке данных… Эх, как не хватает нормальным людям Эркюля Пуаро! Ведь разгадка уже есть и она где-то в нашем поле зрения, но прячется, как гномы в рисованной шараде… Помнишь, были такие запутанные картинки, где надо было отыскать предметы. Покрутишь листок, присмотришься внимательно, и они сами лезут в глаза… Давай-ка лучше я по Москве поведу. Не стоит тебе влипать по пустякам. У меня-то вроде «крыша» пока есть.

Мы поменялись местами и не сговариваясь свернули с окружной на Ленинградское шоссе. Юл вез меня домой.

Я слегка коснулась губами его щеки. И ушла. Мне было жаль вчерашней ночи, освященной колодезной водой и лунным светом. Ночи, безжалостно погребенной под обвалом растерянности и страха, обрушившимся на нас сегодня.

Я застала Сергея в кабинете. Полулежа на диване, он просматривал газеты. Мирная картинка: человек в махровом халате с очками на носу изучает прессу под сенью шелкового абажура.

— Ты с дачи? Привет. Как идет строительство? — Он снял очки, присел и тревожно оглядел меня. — Сегодня магнитная буря, ты не заметила? У меня затылок раскалывается.

— Это давление. Надо померить и проглотить раунатин, — я зачем-то положила ладонь на его лоб и он показался мне горячим.

— У тебя ледяные пальцы. Разве опять похолодало? Ты найдешь, что перекусить? У меня сегодня нет аппетита и на кухню не тянет. — Сергей прилег, навалив на грудь стопку газет.

— У меня тоже, — я присела на ковер возле дивана. — Сережа, что ты думаешь о Тайцеве?

Он неопределенно пожал плечами и развернул «АиФ».

— Ты же знаешь, какие у нас отношения.

— А помимо отношений, объективно, что он за человек, на твой взгляд? Только не бойся обидеть меня. Аркадий — лишь объект психологического анализа.

— Странное любопытство… А, кстати, вот здесь масса объявлений предлагают лечить запои. А с курением хуже. Ты не подскажешь специалиста, у меня приятель интересуется?

Я подумала, что Юра так и не смог совладать с собой. Ну и хорошо хоть перед смертью получил удовольствие от сигарет.

— Не темни, Сергей. Мне, действительно, надо знать твое мнение о Тайцеве.

— Аркадий — незаурядный человек. Профессионал высокого класса. Рискованный, с неким привкусом ницшеанства и маккиавелизма. Это я тебе как психологу определения навешиваю.

— То есть, девиз Аркадия — «Цель оправдывает средства» и «Сильная личность — превыше всего»?

— Да. Он вполне обоснованно считает себя сильной личностью, которой дозволено больше, чем простому смертному. Интеллектуальный лидер, относящийся к расе господ, хозяев жизни. Он вправе выбирать цель для массы — тупого послушного