Любовники. Плоть - Филип Хосе Фармер

Между Стэггом и домом стояли двое, по одному на каждой обозначенной белой линией стороне дорожки. Оба молили Могучего бросить мяч им, но он не желал отдать никому честь битвы со Стэггом.

Стэгг в отчаянии ударил по мячу обломком биты, деревянной рукояткой, отделившейся от окованного медью конца. Мяч не отскочил, а упал на землю у его ног.

За ним нырнул кто-то из Кейси.

Рукояткой биты Стэгг размозжил сквозь шляпу череп игрока.

Остальные остановились.

Маскотка вскинула руки, закрыв забранное маской лицо, чтобы не видеть мертвого, но тут же опустила руки и бросила на Могучего умоляющий взгляд. Тот на секунду замешкался, как будто собираясь дать сигнал броситься на Стэгга и покончить с ним, и послать к черту все правила.

Затем он глубоко вздохнул и сказал ей:

– Ладно, Кэти, считай. Мы дирадахи. Мы не жульничаем.

– Один! – сказала маскотка дрожащим голосом.

Остальные игроки посмотрели на Могучего. Он оскалился и сказал:

– Так. Все построились за мной. Я попытаюсь выступить первым.

Кто-то сказал:

– Мы могли бы отпустить его домой.

– Что? – крикнул Могучий. – И каждый занюханный дисийский идолопоклонник в юбке вместо штанов будет над нами смеяться? Нет! Если мы должны умереть – а когда-то ведь придется, – то умрем как мужчины!

– Пять! – произнесла маскотка таким голосом, будто у нее разрывалось сердце.

– У нас нет никаких шансов! – простонал кто-то из Кейси. – Он вдвое быстрее любого из нас. Все равно, что бараны, идущие на бойню.

– Я не баран! – заревел Могучий. – Я – Кейси! И я не боюсь смерти! Я отправлюсь на небеса, а этот парень будет жариться в аду!

– Семь!

– Давай-давай! – заревел Стэгг, крутя половиной биты. – Подходите, джентльмены, испробуйте свою удачу!

– Восемь!

Могучий собрался для прыжка, его губы беззвучно шептали молитву.

– Девять!

– СТОЙТЕ!

Из леса выбежала Мэри Кейси, выставив вперед руки. Она с разбегу обняла Могучего и стала целовать его, смеясь и плача.

– Кузен, кузен, я боялась, что никогда тебя больше не увижу!

– Слава Матери, ты невредима, – ответил он. – Так этот человек с рогом говорил правду?

Он чуть отодвинул ее от себя, затем внимательно посмотрел на сестру:

– Или он тебя обидел?

– Нет, нет! Он меня не трогал. Он все время вел себя как настоящий дирадах, – ответила она. – И он вовсе не почитатель Колумбии. Он клянется Богом и Сыном, я не раз слышала! Ты же знаешь, что ни один дисиец так не сделает!

– Жаль, я не знал этого раньше, – сказал Могучий. – Мы не потеряли бы двух хороших ребят зазря.

Он повернулся к Стэггу:

– Если она говорит правду, друг, то нет причины продолжать игру. Однако, если таково твое желание, мы ее продолжим.

Стэгг отбросил на землю обломок биты и сказал:

– Моим первым предложением было идти в Кейсиленд и оставаться там до конца жизни.

– Времени нет на разговоры! – перебила Мэри. – Надо уходить отсюда! И как можно скорее! Я забиралась на дерево осмотреться и видела свору адских гончих, а за ними группу мужчин и женщин на оленях! И… и кабанов смерти.

Кейси побледнели.

– Кабаны смерти! – повторил Могучий. – Альба едет! Что она здесь делает?

Мэри показала на Стэгга:

– Они проведали о том, что он где-то здесь, и, наверное, напали на его след. Слишком быстро они едут, чтобы двигаться наугад.

– Чертовски трудная дилемма, – сказал Могучий. – Нас-то дисийцы не тронут, поскольку у нас право прохода. Но Альба… не знаю. Она несравненно выше таких мелочей, как спортивные договоры.

– Да, – ответила Мэри. – Но если даже они не тронут вас, что будет с Питером – и со мной? Я же не вписана в ваш пропуск.

– Я дал бы вам двоим пару лишних оленей. До реки Хьюсатоник они вас точно довезут, а на той стороне вы окажетесь в безопасности – там форт. Но Альба может поймать вас по дороге…

Его лицо сморщилось в тревожном раздумьи. Потом он сказал:

– Честь диктует лишь один выход: мы не можем допустить, чтобы двое истинно верующих попали в безбожные руки Альбы. Особенно если одна из них – моя кузина!

Он завопил:

– Эй, люди! Что скажете? Наплевать на пропуск и драться за этих двоих? Или как цыплята, разбегающиеся перед коршуном, прятаться в лесу?

– Кейсилендерами жили – кейсилендерами умрем! – в один голос взревела команда.

– Деремся, – подытожил Могучий. – Но сначала – едем. Пусть хорошенько побегают за нашей кровью.

В этот момент донесся лай гончих.

– По оленям! Едем!

Мэри и Стэгг развьючили выделенных им оленей, забрались, не используя седел, на спины животных и сжали поводья.

– Скачите вперед, женщины, – сказал Стэгг. – Мы поедем чуть сзади.

Мэри возразила, глядя на Стэгга:

– Если он останется сзади, я останусь с ним.

– Времени нет спорить, – сказал Могучий. – Поедем все вместе.

Они поскакали галопом по неровной, то и дело петляющей тропе. Лай за ними стал намного громче – собаки взяли след множества людей и оленей. Беглецы едва успели убраться с луга, как из лесу показались первые гончие. Оглянувшись, Стэгг увидел большого пса, похожего на помесь грейхаунда с волком. Шкура была снежно-белой, а волчьи уши огненно-рыжими. За ним летела свора еще из двадцати таких же зверюг.

Езда по извилистой тропе забирала все его внимание, и он не решился оглядываться. Испуганных оленей подгонять не приходилось.

Через полкилометра бешеной скачки Стэгг смог бросить назад еще один короткий быстрый взгляд. Теперь он видел около двадцати всадников. Во главе процессии скакал снежно-белый олень с выкрашенными в алый цвет рогами: на нем сидела старуха, и из одежды на ней были только высокая черная остроконечная шляпа да живая змея, свисавшая толстым кольцом с дряблой шеи. Седые волосы развевались позади, а свисающие мешки грудей хлопали при каждом скачке оленя.

Такая отвратительная ведьма, будь она даже одна, без свиты, могла бы напугать любого! А по бокам отряда, не отставая от оленей, бежало стадо свиней. Это были высокие, длинноногие свиньи с поджарыми телами, выведенные специально для быстрого бега. Они были черными, с окрашенными алым длинными клыками, и отвратительно визжали на бегу.

Стэгг как раз обернулся взглянуть, когда впереди раздался хруст и закричал от боли олень.

Стэгг вытянул шею, бросив тревожный взгляд – два оленя, а рядом с ними наездники, лежали на земле. Случилось худшее: олень маскотки провалился ногой в яму и упал. Ехавшая сразу за ней Мэри не смогла достаточно быстро отвернуть в сторону.