Ключ власти - Александр Белаш

Со стороны монтажного корпуса — домина величиной с дирижабельный эллинг! — натужно дымящие локомотивы-великаны волокли по рельсам нечто, похожее на толстую железную трубу, с одной стороны кругом обложенную четырьмя трубами поменьше. Вдоль путей бегали, суетились фигурки людей с сигнальными флажками — там раздавались свистки, команды в рупор. Простой народ неистовствовал, с ликующими воплями бросая в воздух картузы и подвядшие за время ожидания цветы.

На трибунах для приличной публики было спокойнее. Дамы и девицы ахали, по привычке поднося к носу флакончик нюхательной соли. Господа в цилиндрах степенно беседовали между собой, обсуждая ракету тем же тоном, как на скачках — призовую лошадь.

— Новое слово техники. Корпус — из сплава алюминия и магния, от жара покрыт асбестом в фенольной смоле.

— Представляю, сколько это стоило государю!..

— Без Лозы не обошлось. По пути сюда заметил целую колонну их рыдванов — окна в каретах зашторены кожей. Наверняка ехала депутация банкиров — убедиться, что кредит вложен правильно.

— Могли б зря лошадей не гонять. Улетит эта шутиха в небеса, не улетит — они своё вернут с процентами. Раз платёж высочайше гарантирован, то взымут всё до лики.

— Ха! а вообразите, что Церес преуспел!.. Полагаю, мы бы с вами не скучали тут, глядя на водружение летающей трубы, а Лоза бы носа не высовывала из меняльных лавок…

— Т-с-с, друг мой… без имён. Здесь слишком много ушей. Последнее время тайная полиция повадилась ходить в штатском…

— …смесь пироглицерина с ружейным порохом и солями аммиака. Оч-чень занятный вид топлива в виде гранул. При верном запале ракета взовьётся, как Птица-Гроза. Но не хотел бы я сидеть в кабине наверху, когда включится первая ступень. Перегрузки… то, что испытываешь в ракетоплане на взлёте — просто чепуха.

При упоминании Птицы-Грозы на собеседников мельком взглянул невысокий круглоголовый парень в элегантном котелке и фасонистом песочном сюртуке. Его происхождение легко угадывалось по вишнёвым глазам, сочным губам и ноздрястому носу, но в отличие от соплеменников, при плотном сложении он был подтянут, а золотая заколка на галстуке изображала в миниатюре ту самую Птицу, любимицу божью.

Вдобавок рядом с ним сидел грациозный молодой человек духовного звания — не иначе богослов-бакалавр, принявший монашество.

В такой компании, с таким украшением может выйти напоказ лишь лозовик, новообращённый в Гром. Стало быть, собрались два вольнодумца — один попрал веру предков, другой плюнул на проклятье патриарха и пришёл любоваться астралем. Вот оно, бесчестье больших городов!

— Что, занятные сплетни? — едва повёл головой гривастый семинарист.

— Светские бредни, — ответил парень с брезгливой гримаской. — Истинные речи надо слушать там, — указал он взглядом на белеющий в стороне забор из полотна. — Но винники тоже заблуждаются, как всякие глупцы.

— Ты слишком суров к ним. Всё-таки их вера старше Грома…

— …и ошибки тоже. Они не того просят у Луны.

— О-о?.. Значит, это не молитва об успехе?

— Лишь отчасти. Своё тайное они произнесут шёпотом, прикрыв рты рукавами, чтобы даже по губам нельзя было прочесть…

У красавца-семинариста в глазах затлело любопытство:

— Гром небесный!.. какие же кощунственные просьбы там звучат? Чтобы море отхлынуло, и возвратилось утопшее царство?

— Это для публики, вслух. Настоящая просьба в другом. — Брови круглоголового парня сдвинулись, губы втянулись. Он помедлил, будто не решался говорить. — Интересно, что корабль понесёт в космос?.. Только ли часть орбитальной станции, как заявлено?

— Вряд ли он поднимет что-то большее.

— Послание можно нести в кармане. Сжать в кулаке. Наконец, затвердить на память. Даже если оно бесплотно, как слова в воздухе или в эфире, его смысл способен сотрясти небеса.

— Ты говоришь пугающие вещи, друг мой. Тебе что-то известно?..

— Только старые предания, которые твердят в молельнях. Веришь в архангелов? — спросил он вдруг.

— Семеро их, великих — пресвятая заступница Дева-Радуга, умершая за нас, крылатый Ветер-Воитель, милостивая и грозная Сестра-Моряна, крепкий Брат-Корень, сокрытый Сын-Ведун… — как по книге заговорил богослов, но приятель нетерпеливо перебил его:

— Аминь. Моряну в Лозе почитают как Матерь-Луну, владычицу небес и вод. Книги говорят, она предупредила нас о потопе и вознеслась на птице к звездам. В молитвах её просят вернуться, забрать нас с жестокого Мира в небесное царство, откуда в древности мы были низвергнуты на землю.

— Лжеучение, — примирительно молвил семинарист, взяв друга за руку со всей возможной мягкостью. — Звучит занятно, но истины в этом — ни крохи.

— Кому как, — тот деликатно высвободился. — Я думаю, с кораблём будет отправлено послание Моряне. Уж не знаю, каким образом его передадут пилоты. Световым телеграфом, должно быть.

— Станут они тратить заряд аккумуляторов ради чужой мистики?.. электричества у них немного.

— А ты сумеешь проследить, кто им заплатит после возвращения?

Богослов смутился — выражение лица его приятеля было более чем серьёзным, даже напряжённым. Но, нарисовав в уме картину «Астролётчики служат Лозе», он отверг её:

— Нет, это бессмысленно — сверкать прожектором куда-то в космос, в пустоту… молитва и то надёжнее. Духовное послание — как голос медиума, проникает в бесконечность.

— Согласен. Телеграф не сработает. Ракета достигнет орбиты, и только. Чтобы Моряна услышала, надо встретиться с ней лично.

Пряча улыбку, семинарист спросил:

— Каким образом добраться до неё? Она в обители громов…

— Птица. — Парень приложил кончики пальцев к галстучной заколке. — С помощью Птицы-Грозы.

— …которой нет в Мире?

— Есть. Ветер-Воитель улетел. Моряна улетела. Но Дева-Радуга осталась, и её птица тоже. Отыскать, где она… Я верю. Моя вера крепка.

«Столь крепка, что близка к ереси меченосцев. Они считали — святыни осязаемы, как рукояти их мечей, вещественны как их мушкеты. Готовы были применить святыни в качестве оружия… — Семинариста охватил страх, сладкий от близости к запретному. — Сын торгаша, у тебя пылкая душа, словно не из Лозы родом. А в пылу легко сгореть… Предостеречь тебя? или поддержать?»

Под напором рычагов гидравлики ракета медленно поднималась из горизонтального положения, становясь из лежачей трубы высокой башней, увенчанной конусом головного обтекателя. Вот, она утвердилась на платформе стартовой системы. Вот сомкнулись лепестки опор, стали сходиться фермы обслуживания.

— Две птицы, — рассеянно произнёс богослов, наблюдая за тем, как механизмы обхватывают астраль. — Если по Писанию, то две.

— Вторая — чья?

— Царя тьмы, который на дальнем севере, на другой стороне Мира. Кто дерзнёт пойти в его логово, откуда нет возврата?