Ключ власти - Александр Белаш

Он уже почти пришёл к мнению, что раз посольство незаконное, то штурмовать его можно и должно, когда в дверь осторожно поскреблись.

— Войдите! — недовольно бросил кавалер.

В покои проскользнула Хайта, с порога поклонилась по-мориорски, хлопнув в ладоши:

— К вашим услугам, господарь.

— Что тебе нужно?

— Мы закончили обход имперского владения. Воин Касабури и сапёрный портарий нарисовали в карту все подкопы…

— Надо говорить «на карте», — заметил Карамо. — Почему они сами не пришли с докладом?

— Пата что-то услышала в норе. Я отдала пату воину, они полезли проверять, а я туда боюсь…

— Ты за наградой пришла? Это не та новость, которая стоит денег.

— Как вам будет угодно, — странно и тихо ответила златовласка, приближаясь на цыпочках. — Долг рабы — найти и принести, а награждать и дарить — право господаря.

Её рука что-то нащупывала под просторной льняной курткой авиатора, расстёгнутой на груди. На миг Карамо показалось, что она ищет рукой револьвер, потом впечатление рассеялось — рабыня с Ураги, вдобавок девчонка, к оружию даже не притронется.

— Примите, господарь, — опустившись на колени у ног Карамо, Хайта обеими руками подала ему нечто, завёрнутое в серую тряпицу.

Взяв её подношение и развернув, кавалер в первый момент подумал, что видит сон наяву, как под чарами колдовского шипа. Все его лихорадочные планы о штурме посольства рухнули и рассеялись в прах.

Это был пепельно-золотистый металлический предмет величиной с ладонь, похожий на сектор кольца, с выгравированным черепом.

«Власть земли»! часть ключа, освящённая Братом — Корнем, архангелом тверди земной! В точности такая, как описывает «Лиген оракви»!..

— Ты… — прошептал Карамо, невольно сжимая предмет в руках, словно он мог исчезнуть. — Где ты… Откуда это у тебя?

— Там, где это было, его больше нет. — Коленопреклонённая Хайта простёрлась перед ним, её волосы накрыли его туфли. — Я хотела обрадовать господаря. Вы довольны мной?

— Кто ты? — овладев собой, кавалер спросил уже твёрдым голосом.

— Вы изволили назначить меня лазутчицей — я ваша лазутчица. — Она явно ушла от прямого ответа, словно спряталась за его нынешним приказом. Но с появлением «власти земли» мешанина всех загадочных событий прошлой ночи из головоломки превратилась в стройную картину.

— Не лукавь, Хайта, — продолжил он на языке шахт. — Это находилось в чужом доме, спрятанное и закрытое. Ты вошла туда… ночью, да?.. взяла и убежала. За тобой гнались гарцуки. За тобой охотились кроты. Ты всех сумела обмануть и принесла… Кто ты?

— Зэ кани джику рузи, — глухо молвила девчонка, не поднимая головы. «Я Стойкая» — означали её слова, но смысл был неясен Карамо. — Мудрецы создали нас для служения. Я сделала для вас то, что должна. Только вы, господарь, знаете, что надо искать…

— Встань, — велел ей Карамо, постаравшись говорить мягко, хотя душа его билась вместе с сердцем и готов была вырваться из груди.

В эту минуту он понял, что посвящённых в тайну ключа больше, чем ему казалось. Не одни избранные лозовики, громовники и меченосцы — мориорцы тоже. И, возможно, фаранцы. За такое откровение не жаль отдать полжизни на розыски — и оно приходит внезапно, как дар из рук юной служанки в ошейнике.

Значит, власть ключа архангелов охватывает обе обитаемые планеты. И трижды — во имя Отца, Грома и Молота! — трижды истинны слова Ветра-Воителя, сказанные им святой Уванге: «Мы ходим по небу от звезды к звезде».

Хайта выпрямилась, но встать с колен не посмела — её серо-зелёные глаза смотрели на Карамо с надеждой и ожиданием; она поджала, даже закусила губы.

— Какой награды ты хочешь?

— Даджака бу — Воли, — выпалила девчонка.

— В империи нет рабов. — О том, как обстоит дело с рабством на Красной половине, кавалер вспоминать не любил и потому вслух придерживался официальных лозунгов.

— Надо обряд… — опустив лицо, заговорила Хайта ноющим голоском. — Чтобы всё по периджис, по обычаю, а то неправильно… И я в книге Гестеля записана — сирота под опекой, прислуга…

— Хорошо. Бог молний мне свидетель, — осенившись знамением, Карамо приложил руку к сердцу, — даю слово чести, что награжу тебя по заслугам, когда вернёмся в землю драконов. Буду твоим ходатаем перед графом Бертоном, чтобы избавить тебя от зависимости.

— Только я с юницей расставаться не хочу, — быстро прибавила Хайта, с чувством поцеловав полу вишнёвого кавалерского кафтана.

— С кем быть — разберёшься сама. Хотя… я хотел бы видеть тебя своей помощницей.

— Рада буду выполнять ваши поручения, господарь, если они мне по силам. — Опять она увильнула, отделавшись вежливыми словами и ничего не обещая.

— Хитрая бестия. — Карамо взял Хайту за подбородок, поднял её лицо, чтобы не прятала глаз. — Первое поручение вполне по силам — молчать.

— Господарь, меня учили этому с тех пор, как я умею говорить. — Изящно высвободив голову из твёрдых пальцев кавалера, златовласка деликатно лизнула его руку.

Отпустив Хайту, Карамо сел к письменному столу в небывало приподнятом настроении духа. Ему хотелось петь и плясать, забыв о ревматизме. Три части ключа в руках Ордена! Поистине счастье быть свидетелем — и соучастником! — такого беспримерного успеха. Уже на третьи сутки экспедиции — неоценимая добыча!..

«Прекрасное начало — но есть время и возможности продолжить поиск. — Немного успокоившись, кавалер вернулся мыслями к задуманным делам. — Незачем утомлять Лариту, хватит бумажного письма. Опишу Галарди ситуацию в Панаке и посольстве… о „власти земли“ пока умолчу, это по возвращении. Письмоносцем будет агент Второго — так верней, из рук в руки. Отошлю с пароходом парнишку, заодно на плате медиуму сэкономлю, а то с вычетом отданного ан Эрите моя касса слегка отощала».

Кеновик, железнодорожная станция.

75 миль к югу от Руэна, 4 мили к востоку от Гестеля.

— Олух. Ротозей. Дырявая башка. Чтоб тебя громом расшибло! — злобно выговаривал штабс-капитан Вельтер своему денщику, державшему руку под козырёк.

— Виноват, ваше благородие. — После трёх дней без сна Нож выглядел как в дым загулявший солдат, вынутый комендантским патрулём из грязного притона. Мундир неопрятный, веки опухли, физия небритая, белки глаз в красных прожилках, руки вздрагивают, губы как-то не по-людски шевелятся. Точь-в-точь кутил ночами напролёт без просыпу!

Проходившие по перрону поглядывали, как пехотный офицер отчитывает жандармского сержанта, и покачивали головами — не иначе, загремит сержант на гауптвахту. Или вообще под трибунал — в штрафные роты, со штыком на кратеры ходить. Надо ж в военное время так упиться, чтоб потерять кавалерийский лоск!..