2312 - Ким Стэнли Робинсон

В космосе все иначе. На Венере планировщики, собравшись в одном помещении, пришли к общему согласию, что можно просто выбросить в космос большую часть атмосферы. Также поступили и на Титане, и в окрестностях Юпитера; по всей Солнечной системе продолжалось грандиозное терраформирование. Углубить океанское дно, изменить атмосферу, подогреть или охладить на сотни градусов Кельвина… Но не на Земле. Во многих местах работу самовоспроизводящихся фабрик запрещали и всячески поносили их.

Что бы ни делалось, казалось, несчастья и лишения тянут цивилизацию вниз, словно гиря, которую люди привязали к своей шее. Земная элита останется на вершине искусственной Великой Цепи Бытия, пока цепь не порвется и все не полетят в пропасть. Жалкая Gotterdammerung[117], нелепая и банальная, но от этого не менее ужасная.

Эта перспектива приводила Свон в ярость. Варам, все явственнее осознающий эту ее горечь, все чаще становящийся мишенью ее гнева, однажды утром стал свидетелем того, как Свон бранила одну из жительниц Хараре — из тех, что помогали в осуществлении проекта; он видел лицо этой женщины и понял, что, если останется, это закончится какой-нибудь стычкой со Свон — с катастрофическими последствиями — или она вообще перестанет ему нравиться. Поэтому он в тот же день попрощался и утром улетел в Америку, присоединиться к группе с Сатурна, которая недавно прилетела помогать в подъеме Флориды с океанского дна. В день отъезда Свон, занятая какой-то досадной проблемой, только отмахнулась от него, как от комара.

Флорида оказалась затопленным полуостровом, из поднявшегося на одиннадцать метров моря выступала только узкая центральная часть штата.

С воздуха очертания штата напоминали темный риф под поверхностью; вода, желтая вокруг рифа, постепенно переходила в глубоководье. Небоскребы Майами были заселены, как на Манхэттене и в других местах, но в основном штат пришлось покинуть. Однако большая часть почвы сохранилась, она превратилась в ил и не особенно пострадала от наводнения, поэтому существовала возможность вычерпать ее, потом нарастить скальное основание за счет камня, привезенного из канадских Скалистых гор, а после вновь наслоить почву на каменное ложе.

Иными словами, поступить как в Гренландии, одном из немногих мест на Земле, где удавалось вести терраформирование без повреждений чего-либо другого. Разумеется, нашлись защитники новых рифов и рыбных мест, но их сопротивление было подавлено, и проект одобрили в Атланте и Вашингтоне, который сам существовал за системой гигантских дамб на Потомаке. Рудиментарное, но еще сильное правительство в Вашингтоне, само оказавшееся ниже уровня моря, симпатизировало замыслу «поднять затонувшую Флориду».

Это был один из десяти крупнейших проектов терраформирования Земли, и Варам с радостью присоединился к своим коллегам с Сатурна, которые составляли часть рабочей группы, созданной алабамо-амстердамским совместным предприятием. Рабочие отряды с Аляски, из Британской Колумбии, с Юкона и из Нунавута разрабатывали горные хребты, создавали галереи в скальной основе и заполняли их замороженной двуокисью углерода, выкачанной из атмосферы. Варам сомневался, что все это можно делать, сохраняя геологическую и экологическую стабильность. Во-первых, огромные объемы добычи камня: в среднем Флорида ушла под воду на пять метров, и ее хотели сделать чуть выше, чем она была, на случай таяния льдов Гренландии и Восточной Антарктиды. Используя узкий перешеек — единственную сохранившуюся часть полуострова — как дорогу, разрезанные внутренности гор перевозили теперь в поездах и строили штат, как в старину строили дамбы и плотины. Болотистые равнины предстояло осушить и превратить в новые возвышенные участки; и заселить вновь созданными аналогами многих вымерших видов птиц и животных, обитавших на полуострове до появления европейцев. Флорида окажется воссоздана. А в северной части Скалистых гор будет погребено довольно двуокиси углерода, чтобы проект выправил углеродный баланс.

Строителей-транспортников нанимали преимущественно на Страдающем Юге, как стали называть этот район в годы, когда растаял лед на западе Антарктиды и уровень моря максимально поднялся. Работы во Флориде не дали полной занятости, но у Варама в дороге было достаточно времени, чтобы разглядывать местность и думать об этом, и однажды он отправил Свон письмо: «Помнишь, как на Венере ты сказала, что здесь при восстановлении ландшафта можно всех обеспечить работой? Вполне похоже на правду».

Итак, он ездил поездами от Канады до Флориды и обратно. Местность была с безлюдными просторами и в основном плоская. Землю, где пшеница некогда росла без орошения, пропекло зноем, поэтому пришлось сменить флору и начать ирригацию, но все равно огромные пространства в Манитобе и Дакоте превратились в пустыню. Теперь говорили, что прерии всегда были пустыней. Они снова стали домом для бизонов. С другой стороны, леса, некогда обрамлявшие Миссисипи, вернулись, в еще большей степени субтропические, чем раньше. Миссури и Арканзас походили на Южную Африку.

Варам часами стоял между вагонами, закрытый от ветра, и смотрел на окружающие просторы. Ландшафтные дизайнеры и садовники, смотрители животных и ветеринары, специалисты в области инженерных методов охраны окружающей среды и дизайнеры, операторы тяжелой техники, носильщики и землекопы — все они необходимы для работ на местности. Гигантские манипуляторы и самовоспроизводящиеся фабрики применимы только в определенных условиях. Местные жители, обрабатывающие свою землю, действуют гораздо лучше, чем падающие с неба фабричные комплексы. Люди, с которыми говорил Варам, оказались более благосклонны к Флоридскому проекту, местные власти тоже. Некоторых охватывало почти религиозное рвение. Вернуть себе затонувшую землю, вытащить ее из воды — вот их мечта. Здесь восстановление инфраструктуры не предвещало отрицательных последствий; недовольным любителям рыбалки и дайверам предоставят новые рифы. Флорида превратится в большую Венецию, опертую на сваи, вбитые глубоко в землю. А как только земля будет готова, иммигранты вновь засадят ее растениями и разведут здесь животных.

Однажды в поезде, идущем на север, Варам слушал, как инженер-строитель рифов объясняет, что кораллы, которые они восстанавливают, оплодотворяют яйца в одну и ту же ночь года и даже в пределах одних и тех же двадцати минут, хотя рассеяны на сотни миль. По-видимому, за это у каждого коралла отвечают определенные чувствительные клетки, умеющие различать особый голубоватый оттенок неба в ночь после первого полнолуния вслед за весенним солнцестоянием. Эта луна восходит сразу после заката, когда небо еще озарено недавно зашедшим солнцем, и это краткое двойное освещение неба придает ему особый оттенок, который и замечают кораллы.

Надо рассказать об этом Свон, решил Варам, изумленный такой живой точностью кораллов. Может, это сознание?

Тем временем Флорида поднималась. Варам наблюдал, как работают люди, охваченные эйфорией от этого проекта; он сам в молодости, строя города на Титане, испытывал подобную эйфорию. Там они высекали мир изо льда, здесь поднимают его из моря. Но чувство то же самое.

Однажды в поезде, идущем на юг, он стоял между вагонами с голландкой, яркой блондинкой; когда поезд замедлил ход на стрелке, они увидели молодых людей, которые бросали в вагоны камни и кричали: «Будьте вы прокляты!» Блондинка высунулась и закричала: