1888 - Ж. Л. Готье

Наверно, если бы миссис Мур прознала о том, что гибель Эбигейл связана с финансовыми трудностями Анны, то измученное, отбивающее последние ритмы женское сердце не справилось бы с болью от предательства и остановилось.

Признаться, у меня больше не было желания наблюдать за сломленной Кэтрин и испытывать сердечные боли от ее затравленного вида. Не проявляя внешне никакого сочувствия, я наблюдал, как она плачет, и понимал, что ничем не могу помочь, кроме как поймать настоящего преступника.

– Зачем вы приехали в отдел, миссис Гамильтон? – спросил я, выглянув из допросной, и кивком головы показал конвоиру, что пора выводить Кэтрин с Беатрис. – Нашли новое помещение для выступлений? Мы с мистером Гилбертом можем предоставить вам казенное, если что.

– Как вам не стыдно допрашивать больную, убитую горем женщину?! – прикрикнула разозленная племянница Бенедикта, размахивая букетом роз. – Я требую, чтобы вы немедленно отпустили ее обратно домой! Каков залог за нее?

– Миссис Мур никто не обвиняет, – ответил я и прислонился плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди. – И миссис Белл тоже.

– Как так?..

Со спины Анну окружило несколько полицейских в главе с мистером Кроуфордом. Женщина вздрогнула, стала дико озираться и пыталась пройти сквозь них, но мужчины не давали ей этого сделать, встав глухой стеной в коридоре.

Конвоир вывел из допросной исстрадавшуюся миссис Мур, желавшую поскорее оказаться в постели, а следом за ней оскорбленную обстоятельствами миссис Белл, которая чрезвычайно удивилась, увидев мечущуюся перед полицейскими племянницу Бенедикта.

– Диана?.. – вслух спросила Беатрис.

– Это Анна. Племянница Бенедикта, – ответила Кэтрин, промокнув уголком платка мокрые глаза. – Вы знакомы?

– Она представилась мне как Диана несколько лет назад и была моей лучшей ученицей. Я привезла ее из абортария Бирмингема в Лондон в начале мая. Здесь я находилась чаще и могла давать больше знаний.

– Вы ни разу не видели ее в пабе Дэвида? – спросил я. – Труппа миссис Гамильтон часто выступала у него.

– Нет, когда я прекратила встречаться с мистером Баррингтоном, то приезжала в паб к Александру ночью, когда никого не было.

– Давно у вас во владении клиники в других городах, миссис Белл?

– Чуть больше трех лет.

Повисла немая, совершенная тишина, через которую отдаленно было слышно, как на втором этаже хрюкал от смеха комиссар полиции в своем кабинете.

– Анна, – сказал я, медленно направляясь к ней, убрав руки в карманы, – вы здесь не за тем, чтобы спасти Кэтрин от наказания, ведь так?

– Именно за этим, – дрожащим голосом ответила она.

– Вы здесь за тем, чтобы лично услышать, как миссис Мур и миссис Белл обвиняют в преступлениях, совершенных вами и вашим мужем!

Миссис Гамильтон выпучила глаза, затряслась всем телом и отрицательно замотала головою. Ричард схватил ее за локоть, но женщина со всей силы наступила каблуком ему на ногу, ударила букетом по лицу, оттолкнула от себя и, придерживая тяжелую юбку, попыталась сбежать, что не получилось из-за пышного платья.

Глава 30

– Возможно, я причастна к убийствам проституток, но Филипп уже мертв, и вы не сможете его допросить! – воскликнула Анна, держась за ладонь, поцарапанную шипами роз.

– Запомните, мистер Гилберт, – сказал я, садясь верхом на стул, – как одним предложением можно признать себя виновной.

– Неужели бесконечные полицейские облавы, допросы, розыски и аресты закончились? – спросил комиссар полиции, как будто не верил сам себе. – Миссис Гамильтон, афишу вашего представления уже сняли со стен Лицеума?

Насмешки Томаса над положением женщины озлобляли ее еще больше. Анна замерла в одном положении, как статуя, и дико, украдкой смотрела исподлобья то на меня, то на мистера Гилберта, стоящего у соседней стены.

– Я до сих пор не знаю некоторых ответов и очень надеюсь получить их от вас, – сказал я. – Но начнем сначала. С момента вашего приезда.

– Нужно было не оставлять ошейник на Викторе, а придушить им вас! – ответила арестованная сквозь зубы. – Когда меня осудили в Санкт-Петербурге, я прикинулась психически нездоровой и вышла на свободу досрочно. Мать меня прогнала, и я долго жила с труппой в арендуемом помещении. Нам приходилось спать на холодном полу и питаться объедками, продолжая давать представления в низкосортных пабах и борделях.

– И вы, наверно, подумали, что было бы неплохо стать известным человеком? – спросил мистер Гилберт. – Ведь обладая популярностью, можно иметь много денег.

– Нет. У меня должна была быть другая судьба, в которой не должен был умирать отец. Он полностью руководил моей деятельностью, и я выступала в лучших театрах, – отвечала женщина, красиво прищурив глаза. – С самого рождения родители говорили о моей исключительности. Они внушали, что я симпатична, умна, талантлива…

– И говорили прочую ложь, порождая отравленную гордыню, – закончил я за нее и ухмыльнулся.

– Как только отец отправился на тот свет, я и моя труппа сразу же перестали быть интересны театрам, – вновь заговорила Анна. – Представляете, какой силы я испытала удар, когда один из директоров отказал мне, добавив, что большей бездарности не видел в своей жизни?

– Как интересна жизнь, мистер Брандт, – сказал Томас. – Кто-то уходит со сцены в стражи порядка, а кто-то становится маргиналом и убийцей.

– Вы некоторое время выступали в пабах, но что было дальше? – спросил я. – Неужели Филиппу было безразлично ваше прошлое?

– Он часто заходил в публичный дом, где я играла, и фанатично заинтересовался мной. Преследовал, дарил подарки, вещи, украшения, заботился и рассказывал, что у него своя юридическая фирма. При этом сам был стар, до ужаса некрасив, но я дала ему шанс, потому что другого выбора у меня не было.

– Затем вы выяснили, что Филипп – бретер, участвующий в дуэлях за других людей и получающий за это деньги?

– Да. Муж не получил полного образования, бросив университет, но контору и минимальные юридические знания имел, однако основной доход он получал с дуэлей. После очередного поединка кто-то заявил о нем в полицию. Ему грозил большой срок. Оставив все в Санкт-Петербурге, нам пришлось бежать в Англию, в Бирмингем. У нас с собой остались только крохотные сбережения.

– Срок грозил вашему мужу, – сказал мистер Гилберт. – Зачем вы последовали за ним?

– Я уже говорила мистеру Брандту. Филипп платил за содержание моей труппы и обещал это делать в дальнейшем.

– Почему мать не рассказала Бенедикту о вашей судьбе? – спросил я, потер глаза и зевнул.

– Они перестали общаться после того, как брат Бенедикта, то есть мой отец, умер.

– В Англии муж заставил вас выйти на работу, но вы, узнав про обучение у Беатрис, отправились в абортарий. Зачем вам понадобились медицинские знания?

– Для переезда